Глава 2

Оля

Когда мне стало казаться, что Небесный меня сейчас собственноручно с упоением придушит, за его спиной в до сих пор открытых входных дверях вырастают наши соседи Денисовы.

– Встречаешь нас, Ольга? И правильно! С Новым годом! – они семьёй бурно вваливаются в прихожую, что резко стала тесной, когда моего бывшего парня едва не вплотную придвинули ко мне.

Но шумный и активный глава семьи, Пётр Арсеньевич, заполняет всё вокруг и заодно разводит нас с Ванькой, словно между прочим ставя незримые блоки и стены.

Я тайно выдыхаю, и готовлюсь провожать парня, который, возможно, одумался и готов помахать нам ручкой.

– Здравствуйте. Я – Иван. Бывший сокурсник Оли. Слесарь, – нахально и будто мне на зло Небесный начинает знакомиться с гостями.

Пётр оживает больше положенного, кидаясь пожимать руку новоиспеченному работнику сантехнической службы.

– Иван, так мне тебя сам Дед Мороз, наверное, послал. Я Пётр. Это моя жена Альбина и наша дочь Павлина.

Небесный сухо кивает дамам, что с интересом рассматривают парня. Особенно Павлина, чьи чёрные стрелки на глазах уже наметили цель на сегодня.

А мне что? Да, пожалуйста. Я не гордая, таким бабником, как некоторые, не грех и поделиться. Может, хоть отвлечётся на девчонку и про нас с сыном забудет.

– И действительно, Пётр Арсеньевич, вы же как раз искали жениха для Лины. Вот отличный кандидат – и красавец, и руки золотые.

Ванька смотрит на меня диким волком, что сейчас сожрёт свою красную шапочку, но я в ответ задорно улыбаюсь. Вот прямо на душе приятно стало. Я не мстительная, но, чёрт, свершить маленькую гадость Небесному… как десерт.

– Ой, Оленька, ты просто чудо, – тут же продолжает Пётр Арсеньевич. – Слесарь мне вот позарез нужен. Павлина сегодня второпях кран скрутила в ванной так, что пришлось просто воду перекрыть. Сама понимаешь, без горячей воды в морозы не выжить.

Я согласно киваю, мол, забирайте чудо-слесаря с ногами и руками.

– А теперь-то неделю не найдёшь трезвого работника, – продолжает сетовать Денисов, меняя свои домашние тапочки на чёрные кожаные туфли.

Его девочки тоже переобуваются в нарядные туфли с каблуками и прихорашиваются перед большим зеркалом.

– А Иван у нас спортсмен. Ни грамма в рот, – нахваливаю я, а сама мелкими шажками сдвигаюсь в сторону кухни.

Надо бы маму оттуда к гостям турнуть, а самой там схорониться.

После моего очередного комплимента, отец семейства смотрит на Небесного особенно внимательно, я бы сказала, уже подбирая слова для будущего зятя.

– Ну, Ваня, да ты просто орёл! – радостно восклицает сосед и снова энергично трясёт руку Небесному, что до сих пор держал в своей.

Я в этот момент линяю, так что ответные слова Ваньки до меня доносятся уже на пороге кухни.

– Спасибо, Пётр, но породниться у меня с вами не получится. Уже практически женат. Да и ребёнок есть.

А какого тогда чёрта он ко мне сегодня пришёл?! Рассказать новость, что решил жениться?! У меня от очередного ментального удара в грудь натурально подворачивается шпилька, и я спасаюсь от позорного падения только благодаря маме, что вовремя подхватывает меня под руку.

– Олюшка, ну ты чего? – заботливо восклицает она, ласково привычным движением гладит по волосам. – Устала небось? Ещё и шпильки эти… брось их и давай в тапочки.

– Мам, ну все при параде, а я в тапочках.

– Почему все? Вон Ванюша твой тоже в одних носочках тоненьких стоит, а пол, кстати, прохладный. Надо бы ему дать папины тапочки.

Ванюша-то как раз не мой, а вполне так себе общественный.

– Вот иди. Дай гостю тапочки, а я на кухне всё доделаю и заодно посижу и отдохну. А папа-то где?

– Да на балкон выскочил покурить, – сердито пыхтит мама, противница курения и балкона.

А тут сразу всё в одном.

Но заботливое сердце мамы не выдерживает, и она срывает к Небесному и тапочкам.

Я закрываю дверь на кухню и медленно по стене сползаю на табурет.

Вот как так вышло?! Зачем Ваня приехал? Теперь будет куча вопросов от мамы, что сейчас делает вид невозмутимости и понимания, а завтра устроит допрос о неизвестном мужчине, что я пригласила на семейный праздник. Выводы-то напрашиваются сами – этот человек что-то для меня должен значить и между нами точно есть какая-то связь.

И есть! Их внук! Да только, если они узнают, что явился его папаша, трагедии не избежать. Насчет решения папы, лишить нерадивого отца Никитки детородного органа, я абсолютно не врала.

Вот только мне никак не хотелось рушить то счастье и покой, что живут в моей семье. У нас всё стабильно – я работаю, Никита в садике, родители с бабушкой всегда на подмоге. Надо это просто донести до Небесного и пусть тот со спокойной совестью идёт в своё светлое будущее.

Определённо, так и сделаю, но сначала надо перевести дух и отвлечься. Кухня и готовка в этом плане мне всегда помогали. Сигнал духовки как раз вовремя оповестил о готовности огромного гуся с яблоками.

Подхватываю кухонные прихватки и начинаю возиться с духовкой. Гусь, мало того, что тяжелый, так ещё едва уместился в длину на противне. Противная лапка зацепилась за стенку и никак не хотела выходить наружу, не расплескав при этом половину жира на моё новое, специально прикупленное к празднику платье из сплошных пайеток.

Согнувшись в три погибели к духовому шкафу, бурчу себе под нос ругательства в адрес длинноного гуся, неудобной для моего выше среднего роста расположения кухонной техники и заодно на любовь моей матери к этому блюду.

Замечаю присутствие на кухни ещё кого-то только, когда чувствую тепло тела сзади, а мужские ладони с крупными венами на их тыле накрывают мои, вынуждая отпустить противень.

– Матрёшка, отойди ради всего святого, пока не обожглась или платье не испортила, – ворчит Иван, вынуждая отступить, проскользнув под его рукой.

Я как могу увеличиваю дистанцию между нами, так как это опасно для моей нервной системы. Жаль, размеры нашей кухни не позволяют это сделать максимально далеко.

– Я бы и сама могла, Небесный, вроде не безрукая.

– А я и не говорил, что ты такая, но лезть нежными ручками к кипящему маслу и противню тоже не верх ума.

– Поддерживаю вас, молодой человек, – выплывая с балкона, отец подливает масла в нашу ссору.

У нас длинная лоджия, соединяющая зал и кухню, тем самым образуя ход в обход коридора. А так не хотелось этой узкой встречи с отцом без лишних свидетелей…

Тут легко, как с мамой, не пройдет. Открываю рот, чтобы познакомить мужчин, но Небесный спешит сам. Ставит противень на плиту и обтерев руки, протягивает ладонь моему отцу.

– Небесный Иван, друг вашей дочери. Приятно познакомиться.

Папа хмурит брови, бросая короткие строгие взгляды то на меня, то на него, но ладонь пожимает. Крепко и с намёком.

– Победоносцев Тимур Олегович. Не ждали сегодня новых гостей, – прямо в лоб продолжает папа.

И такой говорящий взгляд в мою сторону. А что я?! Сама в шоке!

– Это вышло… спонтанно. Давно не виделся с Ольгой, а тут сегодня она приехала меня спасать, – и наклоняет голову к отцу, чтобы продемонстрировать свой пластырь после травмы. – Разговорились, и я признался, что мне некуда податься в новогоднюю ночь. Ваша дочь любезно пригласила меня, а я вот с опозданием, но все-таки принял её приглашение.

Смотрю на Небесного и не верю собственным ушам. Это когда он так красиво говорить научился, и даже без единого мата сплёл вполне себе правдоподобную историю. Хотя, мне казалось, что Ваня прямо с порога начнёт бить себя кулаком в грудь, требуя предъявить ему сына, о котором знать не знал.

– Ольга у нас … заботливая. С детства всех вшивых и уродливых бездомных котят домой таскала.

Теперь с недоумением смотрю на отца, что на ровном месте стал грубить незнакомому человеку. Это на него совсем не похоже.

– Папа…

– Что папа? – тихо, но так рычаще обрывает меня. – Думаешь, у меня единственная дочь забеременела, а я так и не выяснил, кто стал её первой любовью и отцом моего внука? Обижаешь, Ольга.

Я закатываю глаза и мысленно протяжно выдыхаю. Началось!

Да, папа подполковник в отставке, но в стремлении контролировать даже в кругу семьи никогда себе не отказывал. Я вообще боялась говорить им о ребёнке и тем более о моём решении его сохранить. Я любила Ваню и просто не могла избавиться от нашего чуда, пусть и ошибочного для него.

– Папа, не стоит, – я уверенно шагаю вперёд, перекрывая собой Небесного.

– Защищаешь значит этого обормота?

Вопрос с подковыркой, ибо для него, если я уже закрыла собой человека, то, естественно, защищаю.

– Нет. Даже в мыслях не было, но пап … сегодня праздник. Новый год. И мама сильно расстроится, – последнее должно подействовать наверняка.

У моего отца есть только одна слабость – его жена.

– Она и так расстроится, когда вся правда о твоём госте вскроется.

Но ведь можно и промолчать, да только не успеваю свести жертвоприношения к минимуму.

– Я не знал о ребёнке. Ольга мне ничего не сказала, – встревает Небесный, да ещё так некстати.

Вот вроде бы замечательно стоял у меня за спиной, мирно молчал. Мог бы и дальше никуда не отсвечивать. Писец!

– Оля? – требовательно, как хлыстом по пяткам для ускорения.

Ну всё! Сейчас отец нам ещё очную ставку устроит!

– Я не смогла ему сказать по ряду обстоятельств.

– Это ещё по каким таким?

– Да! По каким таким обстоятельствам? – подпевает бывший, вызывая у меня очередной приступ членовредительства, а в частности, засунуть эту тупую головёшку в духовой шкаф. Благо, тот ещё не остыл.

– Ты сказала, что отец Никитки отказался от него! – уверенно пытает меня папа, что становится дурно и страшновато, как и много лет назад, когда я впервые не оправдала его надежд.

Смотрю в родные голубые глаза и заранее мысленно прошу простить.

– Так и было. Он отказался от меня, а значит и от ребёнка. Папа, давай на сегодня закончим допрос. Всё равно, что было уже не изменить. Иван сегодня прозрел и решил поставить точку. Вот сейчас и поставим. Да, Небесный?

Мой намёк понятен даже ежу, но Ваня не ёж!

– Никаких точек, Оль. Я хочу увидеть сына.

Бывший стоит близко, дышит горячо в затылок и в его словах вагоны решимости. Да что с ним такое? Неужели всё-таки травма головы открыла новые грани его шизофрении.

Отец, если судить по взгляду, тоже упёрся как дитя малое, желая правды.

Ой, мамочки! Как меж двух огней!

И чудо случилось, мама пришла.

– Так, что такое? Тимур, ты чего? Уже все гости собрались, а ты до сих пор рубашку не переодел.

В голосе мамы ни капли гнева, но отец тут же подбирается, словно готовится к атаке.

– Дорогая, а это-то чем плоха?

– Она в пятнах от шампанского.

Родитель вздыхает, но мама в ударе. Подходит к мужу и доверчиво прижимается к его боку.

– А то все подумают, что у тебя жена рубашки стирать не умеет.

– Кто это подумает? Да я ему …

– Тимур, родной мой …

– Хорошо, Саша. Я быстро. Никуда не уходить.

Последнее было адресовано нам с Иваном. Можно подумать, я сейчас с ним сбегу. Хватит с меня…в своё время набегалась, наскрывалась…

– Александра, очень приятно познакомиться, – мама само дружелюбие с улыбкой на все тридцать два.

– Иван. И мне очень приятно.

– Как-то вы, молодой человек, затянули этап – знакомство с родителями девушки, в нашем случае матерью вашего сына.

Вот откуда?! Не дом, а поляна.

– Мама! Ты что подслушивала? – обвинительно взвизгиваю, но тут же сбавляю обороты.

– Зачем? – мирно удивляется маман. – Если Никитка как две капли воды на него похож.

Бросаю короткий взгляд в сторону бывшего, что уже вышел из-за моего плеча, пытаясь в памяти сравнить двоих.

Приходиться признать поражение: Никита – маленькая копия этого охламона. Только в зелёных глазах моего ребёнка любовь, а тут сплошные … иголки.

– Мама, прости, пожалуйста, что так вышло, – снова пытаюсь стать громоотводом и спасти праздник.

Будь проклят этот Небесный и его разбитая голова!

– Оль, может уже хватит вместо меня говорить. Я и сам могу всё объяснить.

Ой, наивный! Тут я сомневаюсь в собственных силах… а Ванька… он вообще ничего про нас не знает.

– Ваня, а не пошёл бы в задницу бабуина? И там ему можешь хоть на пальцах всё объяснять! А здесь не лезь, пожалуйста, к моей семье. Ты и так своим приходом испортил всем праздник. Тебя никто не звал, ничего просил! Какого хрена ты вообще припёрся?!

– Сын…

– И что?! Ты его пять лет не видел, не знал, и что, сутки в этом случае что-то бы изменили? Неужели в кои-то веки нельзя было проявить хоть каплю благоразумия и усмирить свой эгоизм?!

– Да что ты говоришь?! – как всегда легко воспламеняется бывший.

– То и говорю!

– А сказать мне правду пять лет назад? Это тоже было бы благоразумно! – рычит на меня, зачем-то хватая под локоть, как если я сбегать собираюсь.

– А можно было не трахаться с тремя подружками невесты твоего лучшего друга Вадима, зная, что я должна прийти?! Как по мне – так тоже благоразумие. Да, чёрт, это даже гуманно.

Его рука падает, отпуская меня. Ага! Правда-то глаза колит!