День второй, 27 октября

В Эшере уже привыкли к долгим отлучкам своего Трубадура: он то пропадал по несколько дней в Кенте, то оставался на ночь в Виндзоре. Появление красивого юноши на полянке нарушило воскресную трапезу стражей на летней кухне. Его взволнованное побледневшее лицо и вспененный конь говорили о том, что весть, которую принёс фаворит наследницы Красному Джону, не терпит отлагательства.

Райт мгновенно встал из-за стола и прошёл в ДЛД за Джеромом, не говоря ни слова. Дядюшка только руками развёл, понимая, что ворчать сейчас на командира бессмысленно.

– Что произошло?

– Кончились свободные дни. У меня к тебе письмо от графа Дешторнака, – опуская руку за отворот сапога, ответил Остин Вендер.

– От самого премьера?! – изумился Дважды герцог.

Джером хмуро протянул другу документ, скреплённый Большой королевской печатью:

– Похоже, завтра тебе придётся ехать в Вестминстер^[3]…

Джон поднял на юношу взволнованный взгляд, чувствуя, как кровь отливает от лица и холодеют руки:

– Только этого мне не хватало… – прошептал мужчина и вскрыл документ.

В письме он прочёл следующие строки:

«Дорогой друг!

Я вынужден обратить Ваше внимание на необходимость присутствовать 28 октября 1624 года на заседании Палаты лордов в Вестминстерском дворце Его Величества. Вы, как герцог и один из первых пэров королевства Англия, не можете игнорировать это заседание. От него зависит будущее нашей с Вами страны и не только.

Заседание назначено на полдень.

Всегда к Вашим услугам, В. Клиффорд.

27 октября 1624 года».

Райт поднял глаза на друга.

– Что у них там происходит?

– Я не знаю, – развёл руками фаворит наследницы. – Ирена тоже не знает. Дешторнак вызвал меня лично и велел передать тебе письмо тайно, ничего не говоря ей.

– Не хочет беспокоить её, как принцессу, надо полагать… – гробовым голосом произнёс Красный Джон.

– Я тоже так подумал…

– Ох, чует моё сердце, что-то недоброе несёт нам это заседание.

Остин Вендер резко отвернулся, упёр руки в стену и повесил голову. Алый плащ полностью закрыл его стройную фигуру, а на виске так привычно забилась жилка.

– К гадалке ходить не надо… – хмуро произнёс юноша. – Ничего хорошего точно не сулит.

Граф Дешторнак поднял взгляд на проём скрипнувших дверей. Племянник явился по его просьбе, как только получил записку.

– Вы желали меня видеть, милорд?

– Да, Чарльз, у меня есть разговор.

Ландешот прошёл до письменного стола и опустился на резной стул напротив родственника.

– Это по делу или личное?

– И да, и нет.

Светлые брови герцога описали дугу.

– Завтра состоится такое заседание, на котором ты должен быть.

Молодой мужчина несколько секунд молча смотрел в глаза седовласому, а затем тихо спросил:

– Вы мне это как дядя говорите или как первый министр?

Дешторнак тяжело вздохнул. Он знал, что племянник не любил вмешиваться в политические игры, довольствуясь своим званием в гвардии.

– И так и так, Чарльз… Моя роль при дворе такова, что иногда приходится совмещать обе стороны своей жизни.

– Какое решение я должен поддержать завтра? – без тени интереса спросил герцог, отведя взгляд.

– А вот этого я тебе подсказать не могу…

Ландешот поднял взгляд на графа. В голубых глазах премьера читалось тоскливо-безысходное выражение. Мужчина всё понял.

– Уже? – почувствовав, как дрогнуло сердце, спросил герцог.

– Увы, мой друг… – кивнул седой головой крёстный отец принцессы Уэльской.

Сердце первого пэра сжалось.

День третий, 28 октября

Тед Обермэйн спешился и торопливо зашагал по направлению к знакомой фигурке в синем трико. Услышав шаги, сестра барона обернулась. Она обрезала сухие и повреждённые ветки вереска – после недавнего ливня много их поломалось.

– Здравствуй, милая, – поцеловал её в губы рыцарь Красного ордена, нежно коснувшись плеч.

– Здравствуй, – мягко улыбнулась в ответ девушка и повела головой, её роскошные волосы, распущенные по плечам, обвили его ладони.

Тед оставил возлюбленную всего лишь на полтора дня, а ему казалось, что прошла вечность.

– Я вчера дежурил во дворце, – словно оправдываясь, заговорил юноша. – А сегодня, как только выспался, сразу приехал.

– Напрасно, – ответила Джулия и, указав глазами на окна замка, добавила: – Тебе не надо показываться ему на глаза. Брат готов вызвать тебя на дуэль.

– Значит, я приму вызов, – без тени улыбки ответил Обермэйн, отпустив плечи девушки, – и докажу, что я не мальчик. Я его не боюсь, будь он трижды гвардеец.

Фрейлина строго покачала головой:

– Я уже сказала ему и повторю для тебя: даже не помышляйте о таком! Я не хочу, чтобы два дорогих моему сердцу мужчины скрестили клинки. А если вы ослушаетесь, то будете после иметь дело со мной. Оба. А я не поддаюсь даже наследнице и на турнире обошла многих, ты это знаешь.

Тед улыбнулся.

Любимая смотрела на него, ожидая реакции. Но страж вместо слов просто наклонился к её губам и поцеловал девушку.

– Как же мне просить у него твоей руки, – снова выпрямившись, спросил Теодор, – если он злится?

Джулия пожала плечами:

– Не знаю, как и не знаю, когда. Но точно не сегодня. Он не в духе.

– А может быть, сразу к Ирене обратиться? Ты же под её опекой, как фрейлина.

Сестра барона повела острыми бровями, изумившись новой мысли, которая доселе не приходила ей в голову.

– А ты прав, милый. Наверное, действительно, это будет более правильно. Ты же тоже её рыцарь.

Гул нарастал.

– Парламент категорически против того, чтобы оттягивать решение о браке наследницы английского престола! – громогласно заявил Вильям Сесил, Второй граф Солсбери^[4], сторонник консервативной политики королевства.

Шум в зале напоминал прибой. Пэры и духовенство неистово спорили уже больше часа, стоит ли сейчас, в столь нестабильное время, вести брачные переговоры с германскими княжествами.

Часть парламента ратовала за идею намекнуть Священной Римской империи о возможном браке между принцессой Уэльской и малолетним эрцгерцогом Леопольдом Вильгельмом Австрийским, младшим сыном императора Фердинанда II Габсбурга и Марии-Анны Баварской. Лорды видели в этом браке выход из церковного кризиса, в который постепенно втягивалась вся Европа, оттого их не смущала 9-летняя разница в возрасте между предполагаемым женихом и Дочерью Англии, причём в пользу отнюдь не мальчика.

Другая часть лордов была настроена категорически против католиков вообще и Габсбургов в частности. Поэтому они направляли свой взор к Гессен-Кассельскому немецкому дому, отмечая возможность брака английской принцессы с Филиппом, сыном ландграфа Морица. Семья придерживалась протестантской веры и уже по этой причине импонировала англиканской части парламента. Надо ли говорить, что против этого «неравного» брака^[5] выступали ярые сторонники английской монархии, ратовавшие за чистоту королевской крови?

Именно эта часть парламента посматривала в сторону герцога Брауншвейг-Люнебургского, князя Брауншвейг-Вольфенбюттеля Фридриха-Ульриха, который в настоящее время отчаянно добивался развода со своей супругой Анной Софией Бранденбургской, к слову сказать, уличённой в измене мужу. Недавний визит немца в Англию вызвал к его персоне расположение среди многих дворян, готовых отвоевать при необходимости княжество у католиков через брак его правителя с протестантской принцессой.

Райт вертел головой, внимая речам лордов по апелляции, пэров и представителей духовенства. Его место было справа от ложи Ландешота, непосредственно напротив премьер-министра, рядом с которым, развалившись в кресле, восседал молчаливый Бекингемский^[6] – надежда и опора внешней политики королевства.

Заседание парламента сегодня вёл лорд-канцлер – Эдвард Сэквилл, Четвёртый граф Дорсет и Четвёртый барон Бакхёрст^[7]. Споры о трёх кандидатурах велись так ожесточённо, словно каждый из оппонентов имел личную выгоду от планируемого брака.

Дешторнак хмурился. Сторонников политики невмешательства было не так уж и много. Здравомыслящих англичан, которые не хотели во время разгоревшихся на континенте Священных войн принимать чью-либо сторону, оказалось значительно меньше, чем ярых приверженцев старой политики.

– Принцесса не может долго оставаться в девичестве! – настаивал на своём Солсбери. – Англии нужен наследник мужского пола, и чем скорее он появится, тем лучше будет для страны!

– Я категорически не согласен с тем, что в ситуации сегодняшнего дня нам нужно искать мужа для наследницы в Европе! – выпрямился во весь рост архиепископ Кентерберийский. – Континент погряз в раздорах, и нам негоже сейчас вступать в брачные переговоры с кем бы то ни было! Наши братья по вере легко отрекаются от своих истоков под действием меча католиков. Англии нужно думать о том, как сохранить свой суверенитет, а не заключать союзы с лютеранскими или кальвинистскими домами.

Часть парламента, настроенная за воссоединение с Римской католической церковью и мечтающая о браке принцессы с эрцгерцогом Леопольдом Вильгельмом из дома Габсбургов, зарычала. Бекингемский бросил в сторону католиков пренебрежительный взгляд, словно прикидывая, сколько времени их ещё будут терпеть в Палате лордов.

Архиепископ Йоркский поддержал своего духовного соратника, мягко отметив:

– Я полностью согласен с Его Высокопреосвященством. Сейчас не время сватать Элизабет Английскую за немецких герцогов. Их государства разорены войнами.

– Ваши Высокопреосвященства, конечно, правы! – поднялся Томас Говард, 21-й граф Арундел^[8]. – Но разве сидеть сложа руки и ждать того дня, когда наша принцесса войдёт в недетородный возраст, лучше? Эта война идёт почти пять лет и ещё неизвестно, сколько она продлится! Мы можем вообще лишиться каких-либо женихов с континента, если сейчас они изрубят друг друга на кусочки в этой вашей Священной войне!

Арундел стукнул кулаком по перилам.

– Милорд, Вы, безусловно, правы, – обратился к нему Генри Сомерсет, Пятый граф Вустер^[9], сторонник брака принцессы с Филиппом Гессен-Кассельским. – Поэтому мы и предлагаем выбрать одного из немецких ландграфов. Нам нужен мужчина для продолжения рода Тюдоров и не более того! Нам не нужен новый король!

– Нет! Это совсем против правил! – закричали наперебой консерваторы, видящие рядом с Иреной лишь ровню. – Достаточно опыта предыдущей королевы! Больше такое не должно повториться!

Герцог Джинджеффер э Лот, как и герцог Ландешот, чувствовал себя неуютно. Джон аккуратно посматривал по сторонам и регулярно направлял взгляды на ложу премьер-министра, пытаясь угадать, как надо реагировать на разговоры лордов. Но Дешторнак был непроницаем и хмур. Тогда Дважды герцог украдкой посмотрел на своего родственника и соперника одновременно. Ландешот, казалось, вообще медитирует и не слушает, что происходит в Вестминстере. Райт понимал, что коснись эти напыщенные господа темы побочных веток дома Тюдоров, они со вторым герцогом окажутся в незавидном положении, как самые родовитые претенденты на трон после Стюартов.

– Отчего же? – подал голос герцог Роквелл и поднялся на ноги, заставив парламент умолкнуть. – Я не вижу ничего дурного в том, чтобы сегодня выбирать кандидата для брачных переговоров из малых немецких домов. Они сговорчивее, а на трон садить всяких маркграфов и эрцгерцогов вовсе не обязательно. Они будут счастливы уже тем, что их увезли из разорённого княжества. А нам, действительно, нужен просто муж для нашей принцессы. Муж, способный сделать наследника. И в этом отношении я за равный по возрасту брак! Никаких стариков и малолеток быть не может. Правда, кандидатура герцога Брауншвейг-Люнебургского, при всей моей симпатии к нему, меня смущает в силу отсутствия у оного детей в первом браке.

Парламент снова зашумел. Возмущению многих не было предела. Консерваторы видели выход лишь в равном браке с принцем королевского или императорского дома. Духовенство настаивало на военной поддержке протестантских княжеств без брачных союзов. А упёртые лорды-фанатики, желающие поскорей получить гарант безопасности дома Тюдоров от посягательств на престол со стороны побочных его веток, с пеной у рта доказывали необходимость выдать Элиссу Английскую замуж как можно скорее и за молодого мужа.

Дешторнак поднял глаза на Роквелла. Графа удивило, что герцог очутился на стороне последних… Первый министр, который отказался вести это заседание по причине личной заинтересованности в его исходе, шепнул Бекингемскому:

– Джордж, скажите им пару слов. Меня они слушать не станут.

Мужчина кивнул.

Тем временем граф Солсбери продолжал кричать:

– Я полностью поддерживаю мнение нашего святейшего духовенства, что нельзя вступать сейчас в бессмысленные брачные связи с ненадёжными союзниками. Чем закончится война в Европе, одному Богу известно. Мы поддерживаем Голландию и этого достаточно, на мой взгляд!

– Это тема не сегодняшнего заседания, – хмуро отметил Роквелл.

– Простите, Ваша Светлость, – извинился Солсбери. – Но я настаиваю, что принцесса Уэльская должна в ближайший год заключить брачный договор! И от лица светских лордов заявляю, что брак Элизабет Английской нам сейчас необходим, как воздух. И не важно, с кем! Думаю, что большинство пэров меня поддержат. Англии нужен наследник мужского пола!

– Правильно! – закричала добрая половина палаты.

Едва крики утихли, лорд Вустер снова поднялся и громогласно заявил:

– Кстати, о наследниках. Мы всегда забываем о том, что у нас сейчас две внучки королевы Элизабет, и обе они равноценно могут принести Англии сына. Старший правнук королевы и может стать новым королём. Прошу отметить, господа, что вопросу о браке маркизы Линкольн нужно также уделить внимание. Мы не можем быть уверенными в том, что Элисса Английская в первом же браке быстро родит сына. Нам нужны гаранты того, что престол будет кому передать по прямой линии наследия. Нам нужны законные браки, законные сыновья и законные мужья, не претендующие на корону. Слишком много бастардов столпилось сейчас у трона, и они в любую минуту могут попытаться отнять у принцесс их священное право наследия короны Тюдоров!

Джон вздрогнул. В словах пэра он услышал прямую угрозу, направленную против Джерома.

– Милорд, а Вы правы, – согласился Арундел, словно забыв о том, что его племянник сговорен с леди Линкольн. – Если нам рассматривать сразу два брачных союза, то мы сэкономим время и силы. Тот жених, кто не подойдёт для первой наследницы престола, вполне сгодится для второй. Пожалуй, я отдам свой голос за двойной брак!

– Я согласен, это разумное решение, – подхватил Солсбери.

– Духовенство вообще против бракосочетаний на сегодняшний день, – напомнил архиепископ Йоркский, – но если такая необходимость назреет, с точки зрения политики, мы примем ваш выбор с условием: женихи должны придерживаться протестантской веры.

– Согласны! Согласны! – закричали добрые англикане.

И тут поднял руку герцог Бекингемский:

– Господа, я прошу слова.

Парламент утих. Министр славился своими делами во внешней политике и налаженным миром с Испанией, поэтому к его мнению прислушивались.

– Да, согласен: разбрасываться принцессами сейчас не время. Более того, я считаю, что нельзя торопить с выбором мужа ни Элиссу Английскую, ни леди Анжелину Линкольн. И слепо доверять какому-либо немецкому дому, проповедующему протестантизм, тоже не стоит. Вспомните историю Зимнего короля и Зимней королевы^[10]. Вам бы хотелось такой участи для наших принцесс?

Лорды зашушукались, что было хорошим знаком – мужчины задумались о возможных минусах таких браков для своей страны.

– Да, у нас две принцессы крови, – продолжал свою размеренную речь герцог. – Но ни одной, ни второй я бы не желал такой участи. Равно как не желал бы и вплетения их в придворные интриги побочных веток дома Тюдоров. Вспомним леди Арабеллу^[11]