Подсудимым дали последнее слово. Геринг должен был говорить первым, и этот человек, подписавший приказы об окончательном решении еврейского вопроса и расправе с летчиками союзников, сказал: «Я самым строгим образом осуждал эти ужасные массовые убийства, и я не могу постичь, при каких обстоятельствах они были совершены. я никогда ни в одном из периодов своей жизни не отдавал приказов о жестокостях и не попустительствовал им там, где имел силу и мог воспрепятствовать этому. Немецкий народ доверял фюреру и при его тоталитарном образе правления не имел никакого влияния на события. Немецкий народ не виновен! Единственное, чем я руководствовался, – это любовью к своему народу, мечтой о его счастье, свободе и его жизни». Гесс, который говорил вторым, бубнил какую-то чушь, к досаде всех присутствующих. Когда председатель суда прервал его, Гесс заверил суд, что, если бы у него была возможность, он действовал бы так же, как и раньше.