Мы остановились на центральной улице обычного жилого района, где различные магазины занимали первые этажи зданий. А совсем неподалёку располагался скейт-парк, я слышала приглушённое «вжих-вжих» колёс по хафпайпу^[4].

– Я мигом, кое-что отдам и вернусь, – сказал Егор. – В машине подождёшь?

– Нет, я лучше в магазинчик забегу, – я указала через дорогу. – Пить хочу. Тебе что-нибудь взять?

Имп полез в карман и поболтал последней сигаретой в пачке.

– Поняла, – кивнула я.

Выйдя из машины, я заметила, что развязался шнурок. Поэтому замешкалась и увидела, как Егор выгрузил из багажника два большущих пакета собачьего корма. Парень перешёл дорогу и скрылся во дворах, а я отправилась за водой.

«Мигом» Импа затянулось минут на двадцать. Я сходила в два магазина, потому что в первом его сигареты закончились, выпила полбутылки минералки, покрутилась возле мерса, а Егор всё не шёл. Я отписала в мессенджер с вопросом, скоро ли он, но сообщение не загоралось, как прочитанное. Плюнув, я пошла к скейт-парку.

Обойдя его по кругу, поднялась на пригорок и решила обосноваться на стене, на которую без проблем можно было залезть с низкой стороны. По этой причине её много кто использовал как скамью. Я кинула сумку, чтобы не сесть задницей на камень, и свесила ноги. На площадке царило невероятное оживление. Несколько парней катали по фанбоксу^[5], но в основном выделывали трюки в огромной вогнутой рампе. Роллеры и пара чуваков на лонгбордах рассекали вокруг. Компания ребят в ярких кепках, кроссовках и свободных майках отдыхали и шумели на скамейке.

Алый бок мерса выделялся на фоне листвы. Я высматривала салатовую шапку, но Имп всё не шёл, и чтобы не скучать, я размотала наушники и впустила в сознание музыку.

С первыми аккордами меня накрыло странное состояние эйфории, какого-то радужного оптимизма или уверенности в себе. Потому что как бы хреново ни было, какие бы беды ни зависали над головой, здесь и сейчас я забывала дышать, ловила мурашки и растворялась в мелодии, понимая, что жизнь – не пустая, не глупая, не напрасная, а проблемы – не смертельные. И раз я тут, значит, зачем-то нужна Вселенной.

Может, и не сотворю больших дел, но определённую пользу принесу. В тот момент я была благодарна за возможность слышать и чувствовать музыку, как минимум. И сердце грело, что миллионы людей разделяли моё мнение. Как получить оргазм? Есть средство. Принимайте в наушниках, накрывает не по-детски. Мне не с чем было сравнивать, поэтому я приняла это состояние за абсолют удовольствия и счастья.

Я прикрыла глаза и вслушалась. Музыка в наушниках отбирала у природы её естественные звуки, окрашивая происходящее надрывными гитарами, отборными партиями ударных и неподражаемым вокалом. Не знаю, сколько я так сидела, но внезапно подача песни в одно ухо резко прекратилась, и я вскинулась.

– Тише, чего дёргаешься? Это я, – Егор живо надел мне на запястье браслет ладони.

Он подкрался ко мне, пока я утекала в потоке странных мыслей, а уши бились в экстазе. Имп подошёл с нижней площадки и встал вплотную, почти упершись грудью в мои колени, а я инстинктивно сомкнула их.

– У тебя такое блаженное лицо, что я просто обязан узнать, что ты там слушаешь, – он потянул провод к себе, а я подалась вперёд, чтобы не лишиться ещё и второго наушника.

Хорошо хоть сегодня платье без глубокого декольте.

– М-м-м-м… «Love is Evol, Con is Confidence, Eros is Sore, Sin is Sincere»^[6], – пропел Егор, a я, хоть и слышала Мэнсона в другом ухе, теперь внимала парню.

В его исполнении песня звучала иначе. Не сказать, чтобы тембр зачаровывал или техника поражала идеальной отточенностью, нет. Но что-то цепляло. Песня и без того сочилась мраком, а Имп добавлял тёмного смысла словам, творил неповторимую атмосферу.

Боже, у меня мурашки шли от его интонаций! Он будто всеми силами впитывал мрак извне, но не погрязал в пессимизме и депрессии, а закалял дух этой тьмой.

Какие, однако, у меня странные ассоциации.

– Годнота, – резюмировал Егор через мгновение. – Это вообще крутецкий релиз.

Он вернул мне наушник и расстегнул безрукавку, чтобы я увидела, кто изображен у него на футболке.

– Привет, мистер Мэнсон, – улыбнулась я. – Да, я тоже обожаю этот альбом.

– Что ещё слушаешь? – спросил Имп заинтересовано.

Я начала перечислять группы разных жанров тяжёлой музыки, и хоть среди них совсем не оказалось хип-хоп исполнителей, Егор знал почти всех. Если не слушал, то слышал. Пересечений по музыке у нас нашлось больше, чем я предполагала. Он точно рэпер? Его осведомлённость была мне чертовски приятна.

Но вот под взглядом Импа я чувствовала себя не в своей тарелке. Не то, чтобы прям совсем некомфортно, скорее неестественно. Спектр эмоций у человека не такой обширный, но, когда Егор смотрел на меня, я будто испытывала что-то новое и необычное. Это интриговало, манило, как наркотик, хотя я никогда не имела ни от чего зависимости. Пробовала сигареты на первом курсе, но не втянулась. Могла не пить, если не было настроения. А тут… Я не знала, что думать.

– Ты закончил дела? – я смотала плеер и убрала его в сумку.

– Да, можно ехать, – кивнул он и потянулся к минералке, которая стояла возле меня.

Не спрашивая разрешения, сделал пару глотков. Ладно, по фиг, я всё равно уже утолила жажду. Победителей по жизни не остановит запрет.

– Получилось дольше, чем планировал. Им там покоцанного кобеля притащили, помог держать, пока раны обрабатывали, – его голос полыхнул леденящей злобой, и я представляла, на кого она направлена. У меня и самой сердце от жалости закололо.

– Кошмар. И как он сейчас?

– Уснул под снотворным. Как он скулил… – Егор провёл по лицу, будто хотел стереть воспоминания. – Позвоню потом, узнаю, как он. Всё, чем я могу помочь этому приюту, – донаты и корм.

– Ты делаешь доброе дело. Любишь собак?

– Угу.

– А себе взять не думал?

– Это не вяжется с моим образом жизни. Кто будет смотреть за ней, пока я в туре?

– Вообще-то да, – подумав пару секунд, я признала его правоту.

– Ты слезать-то собираешься или как?

Солнце, прятавшееся это время за облаком, вышло и зажарило в полную силу, и Егор состроил недовольную гримасу, ощутимо почувствовав себя некомфортно. Он нетерпеливо огляделся, желая поскорее уползти в тень.

– Конечно, – ответила я и собралась, было, перекинуть ногу обратно, в ту сторону, откуда залезала, но тут до меня дошло, что не получится этого сделать, не сверкнув бельём.

Имп тоже это понял, потому что скользнул взглядом по моим ногам. Он нарочно не отворачивался и следил за мной с коварно-тающей улыбкой.

– Помочь? – от сладкой ваты в его голосе по коже прошёл холодок.

Тут, конечно, высоковато, но ничего. Мне не хотелось корячиться перед ним в коротком платье, поэтому я движением кисти откинула волосы на спину и гордо произнесла:

– Да, отойди, а то зашибу ненароком. Мне нужно пространство.

Егор, конечно же, не двинулся с места, и я, подняв ногу, пихнула его голенью в плечо.

– Посторонись, говорю, я прыгаю, – и сползла на край, но в миг, когда отпустила руки, Имп вместо того, чтобы отойти, подался вперёд.

– А я ловлю, – сказал он, принимая меня в объятья.

Стало так тесно и близко, что не осталось воздуха. Его лицо прямо перед моей грудью, а тело… Казалось, я чувствую каждую мышцу под кожей. Прыжок и окутавшая меня на секунды невесомость возбудила в животе щекотку, которая только усилилась от прикосновений Импа. Его руки оказались на моей заднице, что совсем мне не понравилось. У меня вспыхнули уши, кончики пальцев стали ледяными.

Слишком много прикосновений для одного дня. Нет, в принципе, слишком много.

Чувствуя, что не достаю до земли, я засучила ногами, пытаясь высвободить руки и оттолкнуться от Импа.

– Поставь меня! – потребовала я твёрдо, но получилось не очень убедительно.

– Пожалуйста, – асфальт ударил в стопы, и я покачнулась.

Его лицо расползалось в жарком мареве, тронувшем мир перед моими глазами. Я поскорее отвернулась и забрала сверху сумку.

– Поехали уже, – пробормотала я и, не глядя на Импа, пошла к мерсу.

– Как скажешь, – ответил Егор, а мне не нужно было даже оглядываться – по голосу чувствовала, как широко он улыбался.

В машине я вспомнила про сигареты, и отдала пачку парню. А когда он попытался вернуть мне деньги за покупку – отказалась.

– Чё это? – глянул он на меня с интересом. – Начала выплачивать чужой долг?

– Нет, просто… – я надулась и отвернулась к окну, не в силах сказать ещё хоть что-то.

Я не могла – раздражение и непонятная обида взбили внутри болтанку похлеще, чем в шейкере для коктейлей. Мы как-то технично съехали с темы меньше часа назад, а сейчас я снова всё вспомнила и остро прочувствовала.

Я попалась на развод как дура, и, если Слава спустил бабло на наркоту, то в жизни деньги не вернёт, как бы ни божился. Дурь кончится, ломка скрутит тело так, что он родину продаст, украдёт или убьёт, чтобы найти ещё дозу и прекратить страдания. Наркам всегда будет мало, зависимость – в голове. И пока сам не решит завязать – никто и ничто ему не поможет. Он скорее новых долгов наплодит, чем старый вернёт.

А отдавать будет тот, кто просил.

– Эй, детка, когда ты хмуришься, то становишься ещё сексуальнее, но меня задевает, что рядом со мной ты думаешь о ком-то другом, – проговорил Егор.

– Имп, я сильно сглупила. Мне стыдно, что вовлекла тебя в чужие проблемы. Ты так много делаешь, – я взмахнула руками, подразумевая собачий питомник, его объединение, помощь мне. – После всего этого, я не знаю, как смотреть тебе в глаза.

Сказав это, я собиралась отвернуться, но Егор вдруг потянулся ко мне, поймал подбородок и развернул к себе. Эмоции ещё не схлынули, и всё это мракобесие плескалось у меня во взгляде, который он перехватил.

– Вот так и смотри, как сейчас, – сказал Имп спокойно, но уверенно. – Прямо и искренне. Главное не потерять себя в мире, которым рулит коллективный разум слабых, гнилых и порочных людей. Всё остальное – херня, – он отпустил меня и отвернулся к рулю, а я до сих пор ощущала твёрдое прикосновение его пальцев. – Бабок я с тебя не требую. Попасться в ловушку может любой, даже самый правильный и идеальный. Разберёмся.

– Спасибо. Ещё я за подругу переживаю, – я решила сказать всё, что меня беспокоило. – Славка губит свою жизнь, а если и её за собой потащит? Катя так его любит, что готова и в огонь, и в воду. Как её уберечь? Словам она не поверит, а доказательств у меня нет.

Егор склонил голову, смотрел на меня несколько секунд, а потом хмыкнул:

– А ты уверена, что она ничего не знает?

– Конечно. Тогда она относилась бы к нему по-другому, – уверенно ответила я, но Имп рассмеялся:

– Я уже достаточно насмотрелся на тех, кто добровольно решил тонуть, а тебе срочно нужно растерять радужное мировоззрение. Мир изначально злой. Если случается что-то хорошее, значит, говно ещё не успели сделать. Нет никакого Бога или космического разума, который даст нам всё. Нас никто не спасёт.

– Но это не значит, что не надо пытаться, – нахмурилась я.

– Детка, люди любят обманываться, жить в красивой иллюзии. Им так удобнее. Ты пытаешься думать и решать за свою подругу. Хочешь вытащить этого парня из дерьма, а её – из пагубных отношений, но для них это естественная среда обитания. Ты лезешь в их грязные чувства со своими чистыми намерениями, вызывая конфликт интересов.

– И что делать? Просто наблюдать?

– А зачем лезть в шкуру Спасителя и рваться на подвиги? Ради похвалы и облегчения души? Или покрыть эгоистичные порывы? Не потому ли ты хочешь вырвать этот сорняк, что она выбрала парня, а не дружбу?

– Да о чём ты?! Мне не всё равно, что с ней происходит! – с жаром ответила я. – Катя моя близкая подруга, и я всё сделаю ради её блага.

Слова Егора жгли обидой. Я зло кусала губы, готовясь ответить ему в полной мере своего раздражения. Он говорил так уверенно и сердито, что я верила в его точку зрения. Не хотела, но принимала. Моё мнение растворялось под влиянием его подавляющего мировоззрения.

Я в бессилии откинулась на кресле. Меня трясло от злости и невозможности что-либо доказать и действовать. Тот самый неловкий момент, когда теряешь аргументы в споре, который вёл так жарко, а потом вдруг сам в себе усомнился. Не хотелось играть в молчанку, но от надуманного отчаяния я готова была заплакать.

В детстве проблемы так и решались: стоило зареветь – и тебе давали всё, лишь бы успокоить. Увы, сейчас не прокатит. Издержки взрослой жизни.

Я не смотрела на Егора, но чувствовала его прожигающий взгляд. Да, он высказался так категорично, но это только его мнение, и оно – не непреложная истина. Как он сам сказал, человек сам решает, как ему поступить. Вот я и буду решать сама.

– Мне не плевать на друзей и близких! Пока не знаю, что буду делать, но определённо не отступлю! – твёрдо сказала я, поворачиваясь к Импу и готовясь встретить очередной шквалистый порыв жестокой теории.

– Что ж, пусть так, – он кивнул, а губы расползлись в улыбку.

Будто солнце после шторма выглянуло. Мягкий тон и пронзительный взгляд Егора так не вязалось с бескомпромиссностью суждений, которыми он осаждал меня минуту назад, что я растерялась, и злость погасла, резко рассыпавшись в искры.

– И… всё?

– Детка, я понимаю, какое удовольствие тебе доставляет спор со мной, но пока мы тут трём языки, дела сами себя не сделают. Мой рабочий день закончен, а твой?

– Ой, точно, – спохватилась я и полезла в сумку, чтобы отыскать телефон и узнать, на сколько уже опоздала.

Егор не стал ждать, отвернулся и завёл авто. А через секунду мы уже выкатили на дорогу. У меня оставалось совсем немного времени в запасе, но я всё равно написала Артёму, что задерживаюсь, и попросила прикрыть. Татуировщик тут же ответил, что всё гуд, и я расслабилась. Насколько это было возможно, конечно.

Я искоса поглядывала на Импа, и терялась в догадках, касательно такой резкой перемены настроения. Он просто отошёл от спора. По одному ему известным причинам. Я что-то упустила, но не могла понять, что именно.

Может, хотел, чтобы я решила для себя что-то сама? Меня как всегда снедала куча противоречивых чувств. Но одно я определила чётко, согласившись с самоуверенностью Егора. Как эмоциональная встряска, адреналиновая доза или интеллектуальное влечение – я не знала, с чем сравнить это затягивающее желание общаться с ним ещё и больше. Чёрт, как же хорошо, что интервью ещё не завершено.

Надо же, как всё перевернулось. Буквально утром я думала о тех же самых вещах с точностью до наоборот. А за каких-то несколько часов совершила столько фундаментальных решений и открытий, что впечатлений хватит на несколько дней. Я тоже больше не сердилась, а сидела с мечтательной улыбкой.

Имп не тревожил мои мысли, и за размышлениями я не заметила, как мерседес остановился у входа в тату-салон, и парень повернулся ко мне:

– Общественные места не настраивают на рабочий лад. Я сейчас переползаю на новую хату. На неделе приезжай ко мне, там и пообщаемся.

Вот и новый поворот. На старой квартире я уже была, но сейчас мне предлагали стать единственной гостьей. Я лишусь безопасной многолюдности общественных мест. Сегодняшние прикосновения нельзя назвать целомудренными.

Что если Имп конкретно решит пристать? Что, значит «если»?

Узнать бы хоть одну маленькую мысль из его головы. Нет, у меня, конечно, припасён железный отказ, но примет ли он его? Хотелось верить, что, несмотря на всё эти пошлые шуточки, Егор не воспользуется слабостью девушки.

– Ладно, приду, – вздохнула я, принимая очередное поворотное решение.