Глава 2

Знойное полуденное солнце нещадно жалило нас своими лучами. На бескрайнем голубом небе не было видно ни одного облачка, которое могло бы хоть ненадолго закрыть палящее солнце и дать нам жалкий секундный отдых от невыносимой жары.

Я выпрямился, шумно выдохнул ртом и утер предплечьем стекающий по лицу пот. Наш отряд вот уже пятый час с помощью простых щупов обыскивал поле на наличие противопехотных мин, на одной из которых сегодняшним утром подорвался местный ребенок.

– Еще одна! – раздался позади меня голос рядового Паши Сорокина.

– Поздравляю, – саркастически заметил сержант Максим Крылов. – Ты лидируешь.

– Завидуй молча! – радостно крикнул Пашка.

Перед разведкой мы по устоявшейся уже традиции делаем ставки на то, кто больше найдет мин. Обычно каждый ставит на себя, но сегодня интуиция подсказала мне сделать ставку на младшего сослуживца – рядового Сорокина, – и это было правильным решением, потому что Пашка нашел уже шесть мин, в то время как остальные от силы три.

– Хватит пялиться на мину, будто это твоя девушка! – осадил Сорокина командир отряда «Смерч» – Кирилл Осокин. – Ставь флажок и иди дальше!

– А у меня флажки закончились, – уныло заметил Пашка.

– Лови мой! – крикнул Ромка Новиков, тоже рядовой.

Прицелившись, он бросил в стоящего поблизости Пашку один из своих красных флажков, которые мы втыкали рядом с обнаруженной миной. Позже из штаба прибудут саперы и разминируют все обнаруженные нами мины.

– Мерси! – широко улыбнулся ему Пашка.

– Француз нашелся, – фыркнул Макс.

На этом разговоры смолкли. Оно, конечно, хорошо поговорить и разрядить напряжение, но слишком уж жарко, да и можно отвлечься и не заметить мину.

Сделав маленький глоток из фляги, я заметил, что воды почти не осталось, а до конца поля еще далеко.

Зажмурившись, я представил, как вечером с отрядом «Смерч» вернусь на базу в целости и сохранности, выпью ледяной воды из холодильника, приму душ и возьму в руки смартфон, чтобы прочитать ответ от симпатичной девушки, которая приглянулась мне на одном из сервисов знакомств, где я был зарегистрирован. Наше общение прервалось из-за неполадок со связью, которая в этом богом забытом месте была совершенно никудышной, и вот уже несколько дней мне не терпелось узнать, что же она мне написала. Утром объявили, что неполадки устранили, но из штаба нам пришел приказ отправиться на поле в семи километрах от базы, где обнаружились мины – бедный ребенок решил сократить путь до своей деревни и подорвался.

Снова вытерев пот с лица, я окинул взглядом усердно трудящихся боевых товарищей, и тоже вернулся к работе.

Вот уже чуть больше шести лет я состоял в миротворческом отряде «Смерч», проводя с этими пятью мужиками большую часть своей жизни. Нас то и дело отправляли в разные точки мира, и большинство миссий было секретными, так что мы порой даже не могли сказать близким, куда нас отправляют и когда мы вернемся. Если вообще вернемся.

Месяц назад мне исполнилось тридцать два – самый возраст для современного мужчины, чтобы задуматься о создании семьи. Почти все мои знакомые получили высшее образование, а то и не одно, устроились на хорошую работу, обзавелись женами, детьми, квартирой и машиной. Я же мог похвастаться лишь внушительным счетом в банке, который постоянно рос и не убывал, потому что ничего купить я не успевал. Пытался как-то взять машину, даже присмотрел одну неплохую модель, но за день до покупки меня вызвал штаб, и через несколько часов мы с отрядом «Смерч» уже летели на другой конец Земли. Разумеется, с таким графиком не то что семью, да я даже карточный домик построить не успею. Вместо дома – казарма, а вместо жены – одноразовые случайные связи, и никакой личной жизни.

Правда, пару недель назад удача вроде бы улыбнулась мне, и в кафе я познакомился с симпатичной девушкой лет на пять моложе меня. Она забыла надеть линзы, и никак не могла прочитать меню на стенде за спиной кассира, а спросить у сотрудников видимо стеснялась. Я заметил это, подошел к ней и медленно зачитал все позиции.

Девушку звали Надей. Она была интерном в районной больнице и мечтала стать неврологом. Мы встретились с ней еще раз, через пару дней, но не успели зайти в кафе, как мне позвонил Кирилл и сообщил об общем сборе. Разумеется, мой внезапный уход Наде не понравился, к тому же я толком не объяснил ей причины. На следующий день, когда мы с парнями летели в жаркий Бишар – небольшую страну рядом с Персидским заливом, в которой разразилась очередная религиозная война, – Надя написала мне, что не хочет продолжать знакомство.

А я, как глупенький наивный мальчишка, уже начал представлять, как познакомлю ее с мамой и назову своей невестой…

– Дурак, – вслух пробормотал я, осторожно тыкая щупом почву рядом с собой. В приоткрывшийся рот сразу же попали струи пота, и на языке возникла неприятная соленость.

Пора бы уже смириться, что никакой личной жизни у меня не будет. Вон, Ромку все устраивает. Ему даже случайные связи не всегда нужны, есть же правая рука, которая всегда рядом.

Кирилл женился, завел троих детей и что? Теперь из дома рвется, как ненормальный, потому что там злая жена и плаксивые дети. Я уже устал составлять ему компании в барах. Во-первых, он упивается вусмерть, и мне потом его надо тащить домой, а во-вторых, он так громко рассказывает о своей семейной жизни, что отпугивает от меня всех девушек.

Паша еще совсем юный, ему и двадцати нет. Как и я, он тоже после срочной службы в армии остался служить по контракту и вскоре попал в наш отряд из-за дикого желания стать миротворцем, ну и за отличные физические показатели. У него все пока на чистом энтузиазме, везде ходит с открытым ртом и готов бежать, куда скажут, в любое время суток. Энерджайзер наш.

Ну а Макс… там все сложно. Девушка есть, и они уже вместе лет десять, но то расстаются, то снова сходятся. Хотели пожениться даже, но потом Макс резко передумал, когда чуть не погиб в Сирии. С тех пор у них и начались сложности. Он не хочет, чтобы она вдовой осталась и горевала, а она бесится от того, что он сам решает, как им обоим быть.

Так что, может быть, я особо и не теряю, не имея отношений. И от той девчонки с сервиса онлайн знакомств я ничего не жду. Попереписываюсь немого и, когда вернусь домой, возможно проведу с ней ночь. На большее у меня скорее всего времени не будет.

Прогнав из головы жужжащие, как надоедливые мухи, мысли, я полностью сосредоточился на работе. Даже почти перестал чувствовать жару и противные ощущения от прилипшей к телу мокрой формы. Парни изредка объявляли о найденных ими минах, перекидывались короткими шуточками и посмеивались.

– Ребят, минутку внимания! – вдруг объявил Кирилл.

Мы все разогнулись и посмотрели на своего капитана, ожидая важного объявления, потому что лицо Осокина было серьезным.

Выждав некоторое время, Кирилл спросил:

– Знаете, почему нельзя драться с беременными?

– О, нет, – взвыл я, прекрасно понимая, что сейчас будет.

– Можно вернуться к выполнению поручения, товарищ капитан? – умоляюще произнес Пашка.

– Никак нет, рядовой Сорокин! – гаркнул наш капитан. – Приказываю ответить на поставленный вопрос!

– Я не знаю, – захныкал Пашка.

– Отставить реветь! – в командирском голосе Кирилла чувствовался с трудом скрываемый смех.

– Есть отставить реветь, – грустно произнес Пашка и задумался.

– Никто не знает, говори уже, и мы сделаем вид, что ничего этого не было. – Макс воткнул длинный щуп в землю, положил на него ладони и уперся в них подбородком.

Кирилл осмотрел нас блестящим от предвкушения взглядом и выдал:

– Потому что они всегда готовы к схваткам!

Заржал только подлизун Ромка. Макс закатил глаза и вернулся к работе. Паша то ли снова захныкал, то ли грустно засмеялся, я так и не понял.

Почти в каждой компании есть тот, кто любит тупые старческие шуточки. Раньше я думал, что это зависит от возраста – Кирилл у нас самый старший, ему уже тридцать восемь, но потом услышал такие же шуточки от своей двоюродной сестренки Саши, которой всего двадцать.

Хотя, надо признать, что без шуток, какие бы они ни были, таким как мы тяжко. Почти каждый день мы рискуем своими жизнями, чтобы поддерживать мир в разных странах. И почти каждый день может стать для нас последним, ведь за солдатом всегда следует его смерть, которая может настигнуть его в любом месте. Как правило, такие как мы погибают вдали от дома, и все, что от нас остается – это последнее письмо близким, что мы пишем заранее, военный жетон и награды.

Мы все в отряде понимаем, на что пошли. Знаем, что смерть ходит за нами попятам, и, разумеется, боимся ее, но этот страх за многие годы службы притупился настолько, что о нем часто забываешь. Особенно в критические моменты, когда бросаешься выручать товарища под град пуль, или, когда закрываешь собой детей в попытке благополучно вывести их из боевой зоны. Наша работа – защищать простых людей, которых больше никто не может защитить, потому что почти в каждом военном конфликте враждующим сторонам абсолютно плевать, что будет с мирным населением. Вот что делаем мы, миротворцы, – залог безопасности в любой точке мира. И когда у меня спрашивают знакомые на гражданке, как я согласился на все это, я просто отвечаю: «А кто, если не я?».

И тут уже мне не могут ответить: «Да многие». Потому что я занимаюсь тем, чем большинство не могут заниматься из-за непригодности или же боязни за свою жизнь. В такие элитные отряды, как наш, отбирают лучших из лучших, и состоят они всего из пяти-семи человек. Причем эти лучшие из лучших должны еще жертвовать своей личной жизнью и послушно выполнять любые приказы сверху. Так что, да, – кто, если не я?

Кроме меня есть еще немногие, кто думает так же – те же парни из моего отряда. И, пока есть такие ребята, мир может спать спокойно.

К вечеру мы управились с полем и, уставшие и мокрые, поплелись к внедорожнику, на котором приехали сюда. Достав из-под сиденья бутылку воды, я выпил половину, а остальное вылил на себя. Парни последовали моему примеру и вмиг уничтожили весь наш питьевой запас.

Загрузившись во внедорожник, мы, наконец, позволили себе расслабиться.

Макс завел двигатель, дернул рычаг передач, и машина тронулась, увозя нас от усеянного красными флажками поля. Сегодня победил Пашка, который нашел восемь мин, и, соответственно, я.

Добравшись до базы, которая располагалась в полуразрушенной деревне, мы разыграли в «Камень, ножницы, бумага» очередь в душ. На этот раз удача не улыбнулась нам с Пашкой – мы были последними. Взяв из холодильника по бутылке с водой и пачку печений, мы с ним устроились на пластиковых стульях у входа в двухэтажное здание, служившее нам домом в этой стране. Не знаю, что было здесь до войны, но теперь, после освобождения деревни от религиозных террористов, его превратили в казармы для солдат-миротворцев со всего мира – помимо нас в Бишар было отправлено еще несколько спецотрядов из разных стран.

Во время боевых действий, когда нас тут еще не было, жители покинули деревню, но теперь начали постепенно возвращаться и отстраивать заново свои дома. Хозяин здания, в котором мы расположились, пока не объявился, но, даже если он вскоре придет, мы все равно надолго здесь не задержимся. Линия фронта сдвинулась почти на сто километров, а значит, из штаба скоро придет приказ сменить дислокацию, и нас переведут ближе к фронту, но, разумеется, на передовую не отправят. Наша задача заключается в том, чтобы обеспечить безопасность уже освобожденных территорий. Иногда, правда, нас отправляют на различные вылазки, но они не влияют на военные действия, ведущиеся на территории, где мы пребываем. Ну, почти не влияют.