013

Связям Ван Цзэ можно было только позавидовать: когда они добрались до берега, у причала их уже ждал катер.

Командиру «Фэншэнь» всю оставшуюся дорогу казалось, что Сюань Цзи чувствует себя неважно, он внимательно наблюдал за его состоянием и наконец спросил:

– Директор Сюань, тебе в лодке как? Не укачивает? Мне казалось, вы, из линии огня и грома, с морем не в ладах. Если нездоровится, не плыви с нами, подожди на берегу.

Сюань Цзи вяло приоткрыл глаза.

– Это что еще за дискриминация по признаку происхождения?

– Ты бы сходил на профмедосмотр для «особенных» на предмет внутренних повреждений, хронических заболеваний, проклятий… Даже если не лечится, хоть выясни, в чем дело, – обеспокоенно посоветовал Ван Цзэ. – Это сейчас легкое недомогание, а запустишь – перейдет в тяжелую болезнь, и…

– Успокойся, мне уже намного лучше. Когда настанет мой смертный час, я обязательно разошлю всем открытки, договорились? У меня просто сахар в крови упал – со всей этой суматохой я с самого Дунчуаня нормально не ел…

Один из оперативников протянул Сюань Цзи шоколадку, но тот отказался:

– Не нужно, дружище, а то еще кровь из носа хлынет^[43], если съем… Кто играет на флейте? Какая-то прямо знакомая мелодия.

Все тут же прислушались. И действительно, к шуму моря и смутному гулу голосов, доносящихся из прибрежного поселка, примешивался звук флейты.

Флейта пела весьма мелодично: исполнитель точно попадал в ноты, и гармонию музыкальных фраз не нарушала ни одна фальшивая нота… Сюань Цзи недолго вслушивался, а затем пробормотал:

– Это же… «Раз женился на козе^[44], так живи с козою…»

– «Братец вышел на порог – все со страху воют», – подхватил было Ван Цзэ и резко умолк. Осознав, что ненароком поделились друг с другом содержанием своих плейлистов, они смутились и растерянно переглянулись.

– Просто… у нас перед домом небольшой парк, – неловко засмеялся Ван Цзэ, пытаясь оправдаться. – Старики каждый день собираются там на танцы, и я эту песню столько раз слышал, что наизусть выучил. Так-то я предпочитаю классическую музыку и с подобными веселенькими песенками, по правде говоря, не очень-то знаком.

– Вот оно что, мне сразу показалось, что я ее где-то слышал, – следом за ним «вспомнил» Сюань Цзи. – Насколько же беззаботная жизнь в Юйяне, если людям делать нечего, как играть с утреца на морском берегу старушечьи хиты… У кого-нибудь есть фото командира Яня? Дайте взглянуть.

Не дожидаясь, пока Ван Цзэ долистает галерею, Гу Юэси протянула Сюань Цзи телефон: у нее была целая папка со старыми фото старших оперативников. Она быстро нашла снимок Янь Цюшаня в фас: мужчина в форме смотрел в камеру, сидя за письменным столом. Выражение лица была суровое, однако во взгляде чувствовалась мягкость. Перед объективом он держался с едва заметным напряжением.

– Подойдет? Эта самая четкая, что у меня есть, – сказала Гу Юэси. – Снимал Чжичунь, когда командир Янь официально возглавил «Фэншэнь» и перебрался в новый кабинет.

Ван Цзэ все еще слегка беспокоился:

– Директор Сюань, а этот «язык ундин» точно годится для поиска людей? Имеет значение, кто именно на нем говорит?

Что, если акцент человекоптицы придется морю не по нраву?

– Не ундин, а русалок, ундины – импортный продукт, – буркнул Сюань Цзи, опустившись на одно колено. С трудом сохраняя равновесие, он поставил перед собой фото Янь Цюшаня, смочил руку в морской воде и начертал на палубе иероглифы его имени.

Ван Цзэ наблюдал за его манипуляциями со все возрастающей тревогой – со стороны казалось, будто Сюань Цзи проводит какой-то шарлатанский ритуал – только курительных свечей да алтаря не хватает.

– Директор…

Сюань Цзи шикнул на него, закрыл глаза и сосредоточился. Прогнав все посторонние мысли, он несколько раз повторил про себя услышанное в видении. Ему казалось, будто он когда-то знал этот редкий язык, но никак не мог вспомнить, откуда именно: то ли встречал слова на нем в древних потрепанных книгах, лежащих в беспорядке в ущелье, то ли слышал от кого-то из духов оружия… В пережитом им только что видении прозвучало всего несколько слогов, но и этого было достаточно, чтобы пробудить его память.

Детство Сюань Цзи провел бестолково. О том времени он почти ничего не помнил и лишь сейчас вдруг обнаружил, что в те годы успел освоить весьма и весьма многое – но потом все позабыл. Только когда он услышал фразу на русалочьем языке, память, до поры вытесненная в глубины подсознания, начала постепенно возвращаться к нему, но воспоминания казались разрозненными и запутанными, так что Сюань Цзи даже не знал, с какой стороны к ним подступиться.

Собравшиеся вокруг оперативники напряженно уставились на него, услышав раздающиеся из его уст странные звуки, которые «накатывали», как волны, откуда-то из носоглотки. Они звучали загадочно: низко, но мягко, словно морские глубины. Как только Сюань Цзи произнес фразу на русалочьем языке и назвал имя Янь Цюшаня, Ван Цзэ, принадлежавший к линии воды, первым что-то почувствовал, и все волоски на его теле встали дыбом.

Веселая мелодия, доносившаяся издали, тут же оборвалась.

Шэн Линъюань опустил флейту и резко вскинул голову.

– Кто это лезет, куда не просят?

Поначалу море никак не откликалось, но Сюань Цзи никуда и не спешил. Он снова и снова повторял настойчиво загадочную фразу, и, когда она прозвучала уже несколько десятков раз, глаза Гу Юэси, самой чувствительной из всех, вдруг широко распахнулись – своим «рентгеновским зрением» она увидела, что шум морских волн и звук русалочьего языка Сюань Цзи загадочным образом наложились друг на друга, образуя таинственный резонанс.

Тем временем под водой хрустальная стена уже поглотила большую часть лодки Янь Цюшаня – в камень погрузился уже и краешек головы Змеекожего, склонившегося над картой, но сам он до сих пор ничего не подозревал.

И тут вода вокруг лодки забурлила сотнями маленьких водоворотов, снова и снова с силой ударяясь о ее корпус.

Слепец, обладавший самым острым слухом, встрепенулся:

– Погодите, это что за звук? «Янь»?

– Янь…

Человеческий голос словно растворялся в воде, разносясь по ней во все стороны. В миг, когда волны ударились о лодку, он, словно обнаружив свою цель, многократно усилился.

– Янь Цюшань!

Услышав собственное имя, которым не пользовался уже много лет, тот вздрогнул всем телом. И тут же огромная волна ударилась о борт, лодка страшно затряслась, но не перевернулась – ее нос словно что-то зажало, передняя часть не двигалась, а корма тем временем трещала по швам.

Что-то тут было не так!

Раздался грохот, лодка чуть не переломилась пополам, и безупречная иллюзия лабиринта наконец спала, явив взорам хрустальную стену, в которой они все едва не оказались. Спутники попятились на корму, Змеекожий завопил и дернулся, его лоб залило кровью – вырываясь из прозрачного камня, он оставил в стене клок волос вместе с кожей.

Первым делом подумав на проводника, Янь Цюшань схватил деревянную женщину за шею и молниеносно переломил ей несколько крупных суставов.

– Обмануть нас решила?

– Янь Цюшань, ты сдурел?! – завизжала женщина. У куклы не было трахеи, потому чужая хватка на горле нисколько не помешала ей говорить. – Я самая умелая помощница матушки, какой ей прок в том, чтобы подставлять вас, да еще и меня в это впутывать?

– Хорош препираться! Потом отношения будете выяснять, лодку все еще засасывает в стену! – заорал слепец. – На борту есть водолазные костюмы, хватайте груз – и в воду!

– Есть контакт, глядите! – с борта катера Ван Цзэ увидел, что море под ними расступилось, и на воде появилась борозда. – Кажись, сработало! Директор Сюань, как вернемся – не забудь научить меня языку ундин, полезно, оказывается, знать иностранные языки, а!

– Несколько человек пусть присматривают за катером. – Сюань Цзи встал. – Остальные отправятся со мной. Старина Ван…

Он еще не договорил, а Ван Цзэ уже вытянул руку и сжал кулак – из моря поднялись воздушные пузыри, такие большие, что в каждый вполне мог поместиться человек. Ван Цзэ первым запрыгнул в один из них – пузырь плотно окутал его, оставив при этом достаточно пространства, чтобы свободно двигаться и дышать.

– Каждый берите по пузырю. Запас кислорода в них ограничен, так что полной грудью дышать не стоит.

Оперативники попрыгали в воду – море приняло их, как ласковый и терпеливый старый друг. Сюань Цзи продолжал шепотом твердить фразу на русалочьем языке, и вода тут же закрутилась потоком, образуя подводный канал, ведущий к Янь Цюшаню и его спутникам.

Шэн Линъюань нахмурился и вновь воспользовался Искусством марионеток: плывшие своей дорогой рыбки вдруг резко развернулись, сбились в косяк и, повинуясь его воле, устремились вперед.

– Русалочий язык… Неужели его кто-то еще помнит? – пробормотал Шэн Линъюань. Русалки вымерли давным-давно, и даже Дань Ли, со всеми его обширными познаниями, знал на нем всего несколько фраз.

В этот миг плывшая впереди косяка рыбка увидела Сюань Цзи в пузыре.

Сердце Шэн Линъюаня замерло: «Это он?..»

Сюань Цзи встретился взглядом с глазами рыбы, и в голове у него ни с того ни с сего возникла мысль: «Искусство марионеток!»

Он не успел ее даже осознать, как уже держал рыбку в руке.

По другую сторону марионетки Шэн Линъюань почувствовал обжигающий жар, охвативший все пять чувств рыбы и чуть не опаливший его самого, и поспешно разорвал с ней связь. Слабая энергия покинула тела рыб, косяк озадаченно переглянулся и тут же распался. К счастью, памяти у рыб, как говорят, хватает только на семь секунд, так что вопросы в духе «Кто я?», «Где я?» являются неотъемлемой частью рыбьего существования, и случившееся нисколько не омрачило им жизнь.

Сжимая в кулаке трепыхающуюся рыбу, Сюань Цзи сразу подумал, что ее глазами на него смотрел Шэн Линъюань. Но откуда он мог это знать?

С так называемым Искусством марионеток Сюань Цзи впервые познакомился во время «Обратного потока» в кургане шаманов. Тогда оно показалось ему не то настоящим чудом, не то виртуозным фокусом, принципов его действия он не понял совершенно и тем более не догадывался, что его можно применять к низшим позвоночным. Но сейчас мысль о том, что кто-то управляет косяком рыб посредством Искусства марионеток, ни с того ни с сего возникла у него в голове, как условный рефлекс, будто это очевидная истина, которая всегда была ему известна.

– Зачем тебе эта рыбина? Она невкусная, поверь – я из линии воды, мне ли не знать. Если хочешь морепродуктов, угощу тебя, как вернемся, – Ван Цзэ приблизился к нему и, оживленно жестикулируя, указал на гробницу гаошаньского принца прямо под ними. – Не стой столбом, лучше посмотри, куда нас привели твои ундины!

Удивительный русалочий язык создал в море длинный и узкий водоворот диаметром примерно сантиметров в двадцать, стремительно вращающийся по часовой стрелке. Подплывшие пузыри прикрепились к нему, словно прямо в воде из ниоткуда образовалась «веревка», один конец которой крепился к запястью Сюань Цзи, а другой уходил в глубь прохода, ведущего к гробнице.

– Твою мать, да никак это древнее захоронение… – У Ван Цзэ мурашки забегали по коже: на морском дне оказалась хорошо сохранившаяся гробница, разительно отличавшаяся от выгоревшего дотла кургана шаманов и обещавшая тайны, которые потрясут историческое сообщество. Но если в кургане шаманов молодой старейшина лично «пригласил» Сюань Цзи со спутником внутрь, то здешние хозяева гостеприимством не отличались – у входа располагалось сто восемьдесят магических кругов, которые недвусмысленно говорили: «Посторонним вход воспрещен».

Без специального разрешения Ван Цзэ со своей командой ни за что бы не стал вот так бездумно вламываться в древнее захоронение, тем более не принадлежащее человеку. Каким бы изворотливым хитрецом ни был командир Ван, сейчас он чувствовал, что оказался в безвыходной ситуации: и вперед пойти плохо, и отступить не лучше.

Он оттащил Сюань Цзи в сторонку, намереваясь объяснить новоиспеченному директору Отдела ликвидации последствий, во что они влипли, но Сюань Цзи, не сводя глаз с гробницы на морском дне, вдруг произнес, точно сомнамбула:

– Это гробница Вэй Юня из клана гаошань.

Вслед за тем Сюань Цзи опомнился и сам опешил – а кто вообще такой этот Вэй Юнь из клана гаошань? Почему он назвал это имя?

Сердце Сюань Цзи вдруг вновь бешено заколотилось, как от сильного потрясения (или такого же сильного водяного давления, которое пузыри Ван Цзэ ничуть не уменьшили). Он посмотрел на смартчасы: частота сердечных сокращений приближалась к ста шестидесяти ударам в минуту.

– Гао… Гаошань? – переспросил Ван Цзэ. – Это которые с японцами якшались? А почему их занесло так далеко от дома?

Тут к ним присоединились остальные оперативники. Гу Юэси бросила взгляд на проход к гробнице, и окутывавший ее пузырь вдруг задрожал – на лице обычно невозмутимого командира второго подразделения отразился ужас.

– Что ты увидела?

– Трупы, – она сверлила «рентгеновским» зрением невидимый невооруженным взглядом вход в гробницу. – С самого порога – одни трупы.

– Какие трупы? – тут же спросил Ван Цзэ. – Сколько их? А живой там кто-нибудь есть?

– Трупы – всякие разные, как экспонаты в музее… Я даже сосчитать их не могу, – Гу Юэси сделала паузу и потом добавила: