Залим-Хан понял намек Лины, что лучше прибыть к чаю, тогда им, может, удастся поговорить.

Лина с матерью удалились, а Залим-Хан задумался. Какое милое создание! Смиренно принимает свою судьбу, а в глубине души надеется на чудо. Вот уже вторые сутки он думает об этой хрупкой девушке. И не просто думает, ему хочется видеть, слышать. Мысли рисуют всевозможные фантазии, эта девочка мечтает о любви, она еще не знает себя…

Этим вечером Лина более тщательно приводила себя в порядок. Волосы она уложила на затылке и завила локоны. Надела новые туфельки на каблучках и новое нарядное платье из розового шелка с глубоким вырезом. Посмотрев на себя в зеркало, Лина улыбнулась. Последние несколько часов она была так взволнована мыслью о том, что, возможно, встретила того самого юношу… Он впервые вызвал в ней нежное чувство, с которым она прожила все это время. Если так, то это знак судьбы…

Обед прошел в обычной обстановке. Обедали втроем. Анна Павловна и Данила наперебой говорили о планах на будущее, Лина только изредка кивала головой, хотя совершенно их не слушала. Она с нетерпением ждала конца обеда, поскорее желая удалиться в сад и там, в тишине и покое, ждать Залим-Хана, но зачем…

Наконец обед закончился, и Данила сообщил, что сегодня вечером он занят и Лине придется довольствоваться обществом капитана, если тот найдет время прийти хотя бы к чаю. Лина была очень рада известию и плохо это скрывала, но этого никто не заметил.

Данила удалился. Анна Павловна предавалась отдыху в кресле в гостиной. Не прошло и получаса, как пришел Залим-Хан. Он вошел с большим свертком. Поклонившись обеим дамам, он поцеловал руку Анне Павловне, чем поверг ее в полное смущение.

– Сожалею, что опоздал к ужину, но зато гораздо раньше пришел к чаю и прихватил с собой восточные сладости. Бумаги по товару доставит завтра мой управляющий.

– Благодарю вас, молодой человек, за ваши заботы, мне очень жаль, что я не смогу с вами пить чай, сами понимаете, вечером у нас много работы, а тут еще хлопоты, связанные со свадьбой. Вот и Данила сегодня занят. Но вам, я думаю, не будет скучно с Линой. Она у нас такая мечтательница и мастерица поговорить. Все свободное время она читает и предается мечтам. Я распоряжусь насчет чая, а Лина вас проводит в сад к беседке, после обеда там прохладно.

Анна Павловна поклонилась и вышла. Сразу стало тихо, и чувствовалось напряжение. Лина ощущала на себе взгляд Залим-Хана, но не могла поднять глаз. Ей казалось, что он сможет прочитать в ее душе сомнения и страхи. В ней зарождалось нечто неведомое, и ей хотелось это скрыть. Она вдруг явственно ощутила, что боится его, а вернее, себя. Что-то есть роковое в их встрече… Она вздрогнула, когда услышала голос Залим-Хана.

– Лина! Я догадываюсь, что происходит у тебя в душе. Тебя терзают сомнения и страхи. Доверься своему сердцу. Мне бы не хотелось смущать твой покой, но я не могу также отказаться от удовольствия быть с тобой. Давай поступим там, я сейчас уйду, а ты сама реши, как нам быть. Но я буду молить Аллаха, чтобы он дал тебе силы познать себя. Я узнаю о твоем решении через своих слуг. Ровно в двенадцать ночи крытые носилки будут ждать у дальней калитки в саду. Если носилки вернутся без тебя, ты меня больше никогда не увидишь, я не буду смущать твой покой. Но если ты решишься испытать себя и ступишь гостьей на мой корабль, то я сделаю все, чтобы ты ощутила себя счастливой. Я перенесу тебя в сказку твоей мечты. Я ухожу, но не теряю надежды тебя увидеть вновь.

Залим-Хан низко поклонился, затем взял руку Лины и страстно прижал к своим губам, а затем, посмотрев ей в глаза, запечатлел такой нежный поцелуй на ее устах! Не успела Лина прийти в себя, как Залим-Хан скрылся, направляясь к дальней калитке в конце сада, через которую он вчера проник сюда, желая возвратить ею оброненный платочек.

Все это – и речь, и поцелуй – промелькнуло так быстро и неожиданно, что Лина не смогла ничего ответить. Она тяжело опустилась на скамейку и прикрыла глаза. Она еще чувствовала тепло его губ, и это согревало и лишало способности думать, потом хотелось раствориться в этой неге…

Служанка принесла поднос с чаем и восточными сладостями. Лина налила чашку липового чая и взяла конфету, обильно посыпанную сахарной пудрой, она была мягкой и сладкой, как его поцелуй. Сердце затрепетало. Он сделал ей предложение, и ей надо принять решение.

Времени на размышление почти нет. Да и не нужно ей время на размышление. Разум спит, сердце говорит, и она намерена следовать зову сердца. Если она откажется от предложения, она никогда не узнает себя… Она совершит грех, но разве не грех у алтаря говорить «Да», когда сердце кричит «Нет»? Ей нужно будет принадлежать человеку, которого она не любит и не представляет себя в его объятиях. Разве это справедливо, не иметь права распорядиться своей судьбой?

А мысли о Залим-Хане так будоражат сердце, она не может забыть его нежный, зовущий взгляд. Он завораживает ее. Его поцелуй не заставил ее содрогнуться от неприязни, нет, было очень жаль, что он был так краток. Если сегодня она не примет его приглашения, то никогда не узнает, что можно испытать в объятиях мужчины, к которому влечет еще неясное, но непреодолимое чувство. Мысли путались, она пыталась бороться с искушением. «Господи, простишь ли ты меня, если я не устою перед искушением? Господи, вразуми меня и дай мне силы противостоять соблазну своего сердца, укрепи меня в послушании!»

Помолившись, Лина надеялась, что в последний момент Господь примет за нее решение. Ей стало немного легче, и она направилась в дом. В гостиной она встретилась с матерью.

– Лина, ты оставила гостя одного?

– Нет, он очень спешил, и я не посмела его задерживать. А сейчас мне хочется пойти в свою комнату и прилечь, не беспокойте меня, я не буду ужинать.

– Да не заболела ли ты, дорогая? Ты вся будто горишь.

– Меня немного знобит, но это к утру пройдет, это просто нервы, предсвадебная лихорадка.

– Ты шутишь, дорогая?

– Мне не до шуток, я слишком устала.

– Ну, тогда отдыхай, спокойной ночи, дорогая!

Лина поднялась к себе и, не раздеваясь, прилегла на кровать. Силы покинули ее. Она продолжала молиться, ибо мысленно уже согрешила, в глубине души зарождалось смутное предчувствие рока. Разум бил тревогу, указывая на то, что искушение ведет ее к беде. А сердце пленялось сладостными муками зарождающейся любви, о которой так долго мечтала…

Сомнения терзали душу, причиняя невыносимую боль. Уставшая от душевной борьбы, Лина задремала. Разбудил ее бой башенных часов. Лина мгновенно поднялась и стала считать удары. Сердце ее вырывалось из груди. Часы пробили двенадцать, значит она проспала два часа. Она проснулась в назначенный срок, видно, это ее судьба.

Лина подбежала к зеркалу, поправила прическу, накинула на плечи длинную темную шаль и, перекрестившись, тихо вышла из комнаты. В саду было свежо, ночной ветерок принес облегчение, и Лина с удовольствием вдохнула полной грудью. Она подошла к беседке и прислушалась.

Ждать почти не пришлось, вскоре из-за деревьев появились две темные фигуры в плащах и тюрбанах, они подошли к Лине, низко поклонились и жестом пригласили следовать за ними. Сердце замерло на мгновение, потом затрепетало от радости. Встряхнув головой, как будто отогнав последние сомнения, Лина последовала за провожатыми. На улице ее ждали крытые носилки, провожатые раздвинули полог, и она удобно устроилась на мягких подушках. «Теперь мне некуда отступать! И некого винить, это моя вина».

Все сомнения отступили, на душе было спокойно, и она нежилась в тишине покачивающихся носилок. Носилки остановились перед трапом корабля. Полог отодвинулся, и ей предложили руку для опоры. Лина вышла из носилок, ее опять охватило волнение. Но это было скорее сладостное волнение в ожидании неизвестности. Что ее ждет, когда она переступит борт корабля? Волшебная сказка любви и счастья или разочарование и стыд…

Сделав над собой усилие, Лина поднялась на корабль. Ее проводили к каюте, отворили двери и предложили войти; как только она переступила порог, дверь закрылась. Лина вздрогнула и осмотрелась. Она была одна в небольшом помещении.

Пол был устлан пушистым светлым ковром, на стенах висели ковры с замысловатыми узорами, и на них блистало различное оружие, украшенное чеканкой и камнями. Вдоль стен стояли низкие диваны с подушками, к стенам были прикреплены изящные подсвечники, в которых горели ароматизированные свечи. Дверь отворилась, в каюту вошли два человека. Один поставил на небольшой столик чашу с водой, в которой плавали лепестки роз и несколько маленьких флаконов. Другой подошел к ней, протягивая ей поднос, на котором была аккуратно сложена почти воздушная одежда.

– Мой господин желает вам приятного вечера и с почтением просит вас предстать пред ним в одежде женщин востока. В вашем громоздком наряде вам неудобно будет ужинать за низким столиком, в вашем платье невозможно отдыхать, так считает мой господин. Когда закончите туалет, позвоните в колокольчик.

Мужчины поклонились и вышли, оставив Лину в полной растерянности. Это было неожиданно и слегка смущало ее.

Лина принялась рассматривать одежду. Она состояла из полупрозрачных шелковых шаровар, коротенькой кофточки из парчи, к ним прилагались маленькие шлепанцы из мягкой кожи, расшитые золотой нитью. На подносе под одеждой стояла шкатулка, в которой находились серьги, колье, два браслета. Изделия были из золота и дополнены рубинами. Все это завораживало ее, это действительно напоминало сказку.

Лина сбросила одежду и аккуратно развесила ее на ширме, которую заметила в углу каюты, затем не торопясь обтерла тело ароматной водой и маслами.

После этого она занялась костюмом. Все вещи были ей впору. За ширмой было большое зеркало, и Лина принялась себя рассматривать. То, что на ней было надето, трудно было назвать одеждой, но тем не менее выглядела она замечательно, ей удивительно шел этот наряд, и чувствовала она себя в нем уютно. Смущала слишком откровенная нагота живота, спины и рук, но ведь для них это обычно, значит и на нее он будет смотреть без осуждения, а иначе зачем он ей это прислал.

Оставшись довольна костюмом, Лина надела украшения. Они сверкали и переливались в свете подсвечников и зачаровывали мерцанием камней.

Лина никогда не видела себя такой красивой, из зеркала на нее смотрела незнакомая очаровательная женщина, которую она не знала. Это была женщина ее грез, красивая, полная желания жить, смелая до безрассудства, готовая бросить вызов судьбе и обществу и заранее согласная на любую цену за мгновения, подаренные провидением.

Еще раз взглянув на себя, Лина поняла, что ее прическа не соответствует костюму. Вынув заколки, она распустила волосы. Они красивой волной легли на плечи, что сделало Лину еще более юной. Сердце опять затрепетало, когда она зазвонила в колокольчик. Краска прилила к лицу, выдавая волнение и смущение.

Дверь отворилась, вошел слуга и попросил ее следовать за ним. Они прошли по коридору с множеством дверей, наконец, остановившись, слуга отворил дверь, и Лина в смятении переступила порог. Эта каюта была очень большой, и ее роскошь не поддавалась описанию. Все утопало в коврах, все сверкало парчой и золотом, воздух был насыщен опьяняющим ароматом, множество ваз было наполнено цветами, на маленьких столиках были блюда с фруктами и напитками.

Из-за цветного полога вышел Залим-Хан и, улыбаясь, направился к Лине. Он был в шароварах и легком шелковом халате нараспашку. Было видно его сильное мускулистое тело. Он вышел без головного убора, длинные черные волосы обрамляли его лицо, и в то же мгновение опять промелькнул образ из прошлого – это, несомненно, он…

Волна восхищения охватила Лину, и она, наполненная нежностью, пошла к нему навстречу. Он принял ее в объятия, и они долго стояли молча, каждый радуясь своему счастью, пытаясь уловить каждый миг сладкого мгновения. Два сердца бились рядом, не надо было слов, сила любви наделила их ясновидением. Из этого магического состояния их вывели слуги, которые принесли ужин.

– Дорогая моя, это не сон? Ты пришла, ты у меня в объятиях! Я так терзался эти часы, мне казалось, прошла целая вечность, пока мне сообщили, что ты ступила на корабль.

Он отстранил ее от себя и внимательно осмотрел.

– Клянусь Аллахом! Ты могла бы занять достойное место в гареме самых богатых ценителей женской красоты! Ты легка и воздушна, подобно бабочке, парящей над цветком.

Лине было невероятно приятно слушать эти необычные комплименты. Она не ощущала больше ни смущения, ни страха, ей казалось, что это когда-то давно уже было с ней. Она смотрела на Залим-Хана, как на самого близкого человека в ее жизни. Это было как наваждение.

– Прошу тебя, дорогая, выпить со мной бокал любовного напитка по особому рецепту именно для влюбленных. Это вино готовится из особых сортов винограда с добавлением различных трав и настаивается почти двадцать лет. За это время оно созревает, набирает свою волшебную силу и становится густым, как мед. Это вино пьют только те, кто решил отдать себя во власть любви.

Залим-Хан взял два бокала, один из них протянул Лине. Она бережно взяла бокал, будто боясь пролить хотя бы каплю напитка любви.

– За тебя, моя маленькая Лили, за нас!

– Почему Лили?

– У нас бы тебя звали Лилиан, сокращенно – Лили. Мы здесь как в другом мире, если ты не против, я буду звать тебя так, как того хочет мое сердце.

Лина подняла бокал, отпила несколько глотков густого ароматного зелья.

– Ты прав, здесь с тобой не та девушка, которую ты встретил вчера. У той девушки были несбыточные мечты, а девушка, стоящая рядом с тобой, не существует в реальном мире, ей удалось на время перенестись в сказку, так что и имя пусть у нее будет другое. Лилиан – звучит так нежно, созвучно лилии.

Вино оказало чарующее действие, казалось, что весь мир погружается в состояние любовного опьянения. Состояние покоя и счастья переполняло ее душу. Залим-Хан говорил ей о своей любви, находя для этого какие-то особенные слова и необычные сравнения. Голос его, казалось, проникал в душу. Он целовал ее руки, и это ей казалось верхом блаженства.

Лина смотрела на него сквозь смеженные веки. Как хорошо он говорит, как хорошо ей в его объятиях. Если это и есть грех искушения, то она согласна уступить искусителю, ибо он прекрасен, а затем пусть Господь решает ее судьбу.

Из-за стены послышались звуки нежной музыки.

– Мне захотелось познакомить тебя с восточной музыкой.

– Она похожа на колыбельную, она убаюкивает и успокаивает.

– А мне, Лилиан, кажется, что она шепчет о любви, она ласкает слух.

Он опустился на большой диван, взял со столика кисть винограда.

– Присаживайся, Лили, ужин остывает.

Лина расположилась рядом с Залим-Ханом и взяла конфету.

– Я не голодна. Все, что происходит со мной, так похоже на сон, потому что я не ощущаю ни голода, ни времени.

– Поверь мне, что я испытываю такие же чувства, я переполнен нежностью к тебе.

Залим-Хан встал перед ней на колени и снял с ее ног шлепанцы, затем стал целовать ее маленькие ступни. Лина замерла, прислонившись к подушкам. Затем он присел рядом с ней и нежно посмотрел ей в глаза. Его взгляд был пронизан любовью и призывом.

Лина закрыла глаза, подчиняясь неведомой силе, которая влекла ее к нему. Почти сразу она услышала его дыхание совсем рядом, а затем ощутила нежный поцелуй на своих губах. На этот раз поцелуй был более продолжительный, и Лина успела им насладиться, вкусить его сладость. Нега разлилась по всему ее телу, оно как бы не принадлежало ей. Оно желало подчиняться воле любви, оно таяло и становилось податливым в руках мужчины, который пробудил в нем музыку любви, и уже невозможно было остановиться. Его руки ласкали ее тело, его губы покрыли поцелуями шею, грудь, они жаждали большего…

Лина интуитивно закрылась руками. Он ласково, но настойчиво убрал руки. Его глаза и голос успокаивали ее.

– Милая, позволь любить тебя, не думай ни о чем, только о наслаждении. С каждой минутой оно будет нарастать, и мы вместе испытаем великое единение любви. Нет высшего блаженства, чем единение души и тела двух влюбленных.

Эти слова дошли до самого сердца. Она не сомневалась в их искренности.

Это волшебная ночь любви. Их боги взирают на них. И раз небеса не разверзлись, молнии не поразили их, значит их любовь благословенна!

Лина в бессилии опустилась на подушки, в готовности подчиниться его воле. Медленно и нежно он освободил ее от одежды, затем, потушив часть свечей, разделся сам и лег рядом с ней, возобновляя свои ласки.

С каждой минутой его ласки становились все смелее и настойчивее, ей не удавалось сопротивляться, просто не было сил. Она бормотала что-то протестующее, судорожно глотала воздух, стонала от удовольствия. Она чувствовала, как в ее теле нарастает горячая волна желания, она разливалась от груди к нижней части живота. Тело как будто горело от его прикосновений и мелко подрагивало, выдавая ее возбуждение. Она никак не могла справиться с этой дрожью, ее тело не подчинялось ей. Оно с готовностью откликалось на его ласки, растворяясь в любовной неге.

Возбуждение нарастало с каждой минутой. Она уже сама отвечала на ласки, стремясь ему навстречу. Вдруг она ощутила на себе тяжесть его ароматного, разгоряченного тела. И только теперь почувствовала, как его мужская плоть настойчиво стремится к ней. Новая горячая волна возбуждения судорожно пробежала по ее телу. И он уловил этот прилив, нежно и настойчиво устремился в ее лоно. Неведомое ощущение переполнило все ее существо с небывалой остротой, тело подалось навстречу его усилиям, и они вместе слились в неистовом дуэте любви.

Горячие волны сладострастия разливались по ее телу, затем будто яркая вспышка озарила ее мозг и пронзила тело. Лина прогнулась всем телом и застонала, переполненная счастьем любви. Непрошеные слезы потекли по щекам. Залим-Хан с нежностью смотрел на нее и вытирал слезы рукой.

– Благодарю тебя, милая, за подаренное мне счастье, смею надеяться, что эти слезы от переполнения чувств.

Лина кивнула, приникла к его груди и стала понемногу успокаиваться. Нет больше для нее великой тайны любви. Она постигла ее и теперь счастлива. Если все так прекрасно, то почему замужние женщины ходят с такими постными лицами, а не светятся от счастья?!

«Мне трудно будет скрыть свою любовь, кажется. Я вся буду излучать счастье!»

В дверь постучали. Вошел слуга.

– Мой господин, четыре утра.

– Принесите одежду госпожи и приготовьте носилки.

Слуга вышел. Лина смотрела ему вслед оцепеневшим взглядом, как вестнику страшного суда. Залим-Хан заметил застывший взгляд Лины.

– Что с тобой, дорогая?

– Твой слуга, как злой вестник, пробудил меня ото сна и напомнил о горькой реальности. Волшебная сказка закончилась, едва начавшись. Но у меня нет сил возвращаться в реальность. Мне не хочется отказываться от сказки! Но все кончается, вот и наша волшебная ночь кончилась, и нам надо прощаться, едва познав друг друга!

– Ну, зачем же так трагично, моя милая Лилиан?! Сегодня я лично занесу счета твоей матушке, чтобы увидеть тебя днем. А вечером у сада тебя будут ждать носилки, если, конечно, ты не возражаешь.

Лина улыбнулась и снова приникла к любимому…

Спустя полчаса она вышла из носилок и скрылась в саду. Дома все еще спали, и она незаметно пробралась в свою комнату, разделась и легла спать.

Казалось, она только уснула, только сомкнула веки и погрузилась в сладкую предутреннюю дрему, но вот в ее сон проник голос Анны Павловны.