Глава 7

Наконец-то мы приземлились!

Я проспала весь полет до архипелага. Таблетки помогли мне успокоиться и не наблюдать за лицом своего мужа весь полет. Покинув душный салон самолета, глубоко вдыхаю свежий островной воздух и ощущаю волну свободы, которая мгновенно овладела мной, смягчая напряжение последних дней.

Солнце ярко светило с безоблачного неба, обещав теплые дни. Шагая по трапу, оглядываюсь вокруг, жадно впитывая новые впечатления. Воздух был настолько свеж и чист, что казалось, можно буквально почувствовать его вкус. Резкие городские запахи остались далеко позади, уступая место тропическим ароматам – цветов, моря и чего-то еще незнакомого, но манящего. Спускаясь с трапа, я иду по взлетной полосе, и ноги тут же начинают вязнуть в песке.

Черт. Неужели было так сложно постелить чуть больше брусчатки или хотя бы нормальную поверхность, по которой можно идти, не проклиная все на свете?

Чувствую, как теряю равновесие, и в этот момент рядом оказывается Нико. Его рука уверенно обхватывает меня за талию, стабилизируя одним касанием. Мгновение – и я будто окаменела. Он подхватывает меня на руки и несет к дому. Мне хочется вывернуться, заорать: «Не трогай меня!», но я этого не делаю.

Черт! Это слишком приятно!

Поднимаю взгляд на его профиль. Резкие линии лица, напряженная челюсть и этот запах… Его парфюм терпкий, холодный, но с теплым, почти тропическим оттенком, словно созданный специально, чтобы мешать мне думать.

Ладно… Еще вчера я была готова всадить ему пулю между глаз, не моргнув и глазом. Новость о браке сделала меня не просто злой, а кровожадной. Все казалось ловушкой. И, возможно, так оно и есть. Но потом я подумала: это ведь отличный шанс. Вытрепать ему все нервы, довести до белого каления, сыграть по его правилам, а потом развестись, как только мы разберемся с русскими.

Красиво. Чисто. Без привязанностей.

Он неспешно идет к дому, а я, словно заколдованная, ловлю каждый его жест, каждое прикосновение рук, согревающих мою талию.

И самое ужасное – что это приятно.

–– Я думал, что ты укусишь меня и отравишь своим ядом, – прохрипел Нико, чуть улыбаясь, дразня.

Его слова доходят до меня, и мозг наконец-то начинает работать, возвращаясь в реальность.

–– Если ты этого не сделаешь через секунду, то я, блять, сломаю тебе обе руки.

–– Мне нравится твой дерзкий язык, сладкая.

Я буквально взрываюсь от злости за долю секунды. Кулаки сжались так крепко, что пальцы побелели, а в груди разлилось нестерпимое пламя гнева. Лицо исказилось от ярости, словно вся внутренняя энергия рвалась наружу. Я была готова броситься на него, накинуться с кулаками, с ревом, но в последний миг остановила себя. Нет, я не позволю ему такой победы. Не дам насладиться моим падением. Я должна контролировать себя, и я это делаю.

Нико, будто читая мои мысли, осторожно опускает меня на мягкую, прохладную траву.

–– Дальше сама, – тихо сказал он и, не оглядываясь, направился обратно к самолету.

Я осталась одна, взглянув на дом, который стал моей новой тюрьмой, местом, где мне предстоит провести неопределенное количество времени. Огромные окна, словно гигантские зеркала, сливались с окружающим миром, отражая нежно-голубое небо и ритмичное колыхание зеленых пальм, словно природа сама вплеталась в стены дома.

Вся территория утопала в буйстве тропических садов. Ровные дорожки вели к главному входу, спрятанному в густой паутине свисающих лиан и экзотических растений, и казалось, что дом прячется от мира, стараясь уединиться. В воздухе витал сладкий, чуть дурманящий аромат, который заставлял голову кружиться и уносил в мир абсолютного спокойствия и безмятежности.

Впитываю все до последней капли, словно пытаясь запомнить каждый оттенок и запах, потому что падение мира, мое падение, еще впереди. И я должна быть готова.

–– Я так переживала! – Лия выбегает из открытых парадных дверей и крепко обнимает меня.

–– Ты видела, с кем я летела? – у меня вырывается легкий, даже ехидный смешок. – Ад раньше замерзнет, чем со мной что-то случится.

–– Он не бог, Аспен. Все мы смертны, – мягко шепчет подруга, – какой бы силой мы ни обладали.

–– А где остальные? – я поспешно меняю тему, не желая думать о возможной трагедии, не готова к этой темной мысли.

–– Мама с Энрикой уже начали готовить ужин, – Лия взяла меня за руку и потянула внутрь дома. – Я должна показать тебе нашу комнату! – на моих губах неожиданно появилась улыбка, и я побежала за ней вверх по лестнице.

Следуя за подругой, ощущаю легкое предвкушение. И я ужасно рада, что мне не придется делить кровать с выводящим из себя мужем. Когда мы подошли к массивной деревянной двери, Лия эффектно распахнула ее.

–– Она шикарна, да? – с нетерпением спросила она, пристально глядя на мое лицо, ловя каждую эмоцию.

Замираю на пороге, глаза раскрываются шире от искреннего восхищения. Передо мной раскрывается поистине роскошная комната. Просторное помещение залито мягким, рассеянным светом, льющимся из огромных панорамных окон. Шторы из тонкого натурального льна нежно колышутся на едва заметном дуновении ветерка. Мебель выдержана в приглушенных, сдержанных тонах, каждый элемент продуман до мелочей. В центре комнаты стоит огромная кровать с мягким белоснежным изголовьем, утопающая в пушистых одеялах.

Медленно подхожу к окну и отодвигаю легкую тюль, впуская в комнату последние теплые лучи заходящего солнца. Огненно-оранжевый шар медленно опускается за горизонт, окрашивая небо в волшебные багряно-золотые тона, словно художник рисует прощальный аккорд дня. На мгновение я замираю, наслаждаясь этим завораживающим зрелищем.

И вдруг глаза начинают гореть от слез, которые наворачиваются неожиданно, без предупреждения. Быстро моргаю, прогоняя их, но в груди разрывается тяжелая боль и страх, что кто-то из моих близких может никогда не вернуться ко мне, и что мир, каким я его знала, может навсегда измениться.

В этот момент Лия мягко обнимает меня сзади, ее грудь прижимается к моей спине.

–– Мне страшно, Аспен… – голос дрожит. – Я не знаю, увижу ли я своего мужа завтра. Увижу ли свою семью… – из нее вырывается тихий, болезненный вздох, и я крепко сжимаю ее руку, стараясь передать хоть часть своей силы.

–– Мы должны выстоять. Пережить все это. Что бы ни случилось, я всегда буду рядом с тобой. Ты всегда была рядом со мной. Как твое состояние? Ты принимала таблетки? – спрашиваю осторожно, стараясь не тревожить ее больше, чем нужно, но мне важно знать, насколько она держится. Да, ей стало лучше, но этот стресс – как пороховая бочка, которая может взорваться в любой момент.

–– Я не принимала. Стараюсь справляться без них, – тихо отвечает, стараясь сохранить хрупкий баланс внутри себя.

–– Хорошо.

Мы стоим посередине комнаты, прижавшись друг к другу так крепко, словно хотели слиться в одно целое. Я чувствую тепло ее тела, слышу ритмичный стук сердца, и в ответ мое собственное наполняется благодарностью, нежностью и удивительной теплотой. Но затем подруга тихо всхлипывает, и я ощущаю, как по моим щекам скатываются горячие слезы.

–– Я буду так скучать по ним, – ее голос был едва слышным.

Прижимаю Лию еще крепче, ощущая, как дрожат ее плечи, и как ее боль, смешанная с тревогой, передается мне всем телом. Мне хотелось сказать так много, но в этот момент слова казались пустыми и бессмысленными. Поэтому я просто держала ее, позволяя слезам свободно течь по щекам, принимая эту уязвимость и разделяя.

Мы стояли так, неразрывно связанные друг с другом, пока не раздался глухой звук самолета, оторвавший нас от нашего хрупкого мира и возвращающий в реальность.

–– Это должно быть Гарри, – тихо произносит Лия.

Немедля я вырываюсь из комнаты, пролетая мимо мужчин, не замечая никого вокруг. Мне нужно остаться с братом наедине и сказать ему все, что копилось внутри годами и не находило выхода. Гарри идет к дому своими вальяжными шагами, словно этот мир принадлежит только ему, будто он здесь хозяин и повелитель. Я врезаюсь в его грудь, преграждая путь. Руки цепляются за него мертвой хваткой, словно боятся отпустить.

–– Что с тобой? – его голос наполнен тревогой, а глаза бегло изучают меня с ног до головы.

–– Мне страшно, Гарри, – мой голос едва слышен, как молитва, произнесенная в надежде на спасение.

Руки брата мягко обвивают мое лицо, и мы смотрим друг другу в глаза. Его взгляд, обычно такой уверенный и непоколебимый, сегодня полон волнения и беспокойства. Это разбивает мое сердце на тысячи мелких осколков, и боль сжимает грудь.

–– Мне тоже страшно, персик, – тихо признается он.

От этих слов во рту появляется горечь, глаза сами закрываются на мгновение, чтобы спрятать слезы, которые подступают к краю.

–– Ты должна быть сильной за нас обоих, малышка. Это будет тяжелое время, но мы должны пройти через него с гордо поднятой головой. Мы будем бороться до последнего, чтобы сохранить наше наследие, – его слова медленно проникают под кожу, обжигают сердце, но придают мне сил.

Взглянув на него, я хочу сказать то, что говорила редко, боясь и не умея выразить словами:

–– Я так люблю тебя, – шепот разносится по вечернему воздуху. – Мне повезло, что ты мой брат. Ты всегда ставил меня на первое место, и я безмерно благодарна тебе за это. Ты моя единственная семья, и так будет всегда.

Гарри качает головой, тихо гладя меня пальцами по щеке. Его прикосновение такое нежное и одновременно полное силы.

–– У тебя появилась новая семья, как и у меня. Как бы ни сложилась судьба, ты должна держать себя в руках и идти вперед с поднятой головой. Никогда не позволяй короне упасть с твоей головы.

Его слова звучат словно прощание, и мое сердце сжимается, уходя в пятки.

–– Не говори так! – восклицаю я с упрямством. – Ты не отделаешься от меня так просто, придурок!

–– Как я могу хотеть избавиться от тебя? – со смехом отвечает Гарри. – Никто в жизни не создавал мне столько проблем, как ты.

–– Я тут изливаю тебе свои чувства и страхи, а ты смеешься надо мной?

–– Нет, я просто пытаюсь разрядить обстановку, – спокойно и мягко отвечает брат, и в этом голосе слышна вся наша неразрывная связь и любовь.

–– Ты невыносим!

–– Это должен говорить я, женщина, – Гарри притягивает меня к себе и крепко вжимает в себя. – Я сделаю все, чтобы ты доставила мне еще миллион проблем.

–– Это я точно могу гарантировать, – начинаю шмыгать носом, утыкаясь брату в грудь.

–– Гарри! Аспен! – кричит Энрика. – Идите ужинать.

Я еще крепче вжимаюсь в брата. Каждой частичкой себя чувствую, как этот мир хочет забрать его у меня, и я не готова к этому. И никогда не буду. Я готова принять все, что угодно, лишь бы он был рядом со мной.

–– Давай, нам нужно идти. Свекровь пригласила меня на ужин. Я не могу это пропустить, – Гарри отходит и протирает мое лицо от слез. – Тебе принести слюнявчик?

–– Засунь его себе в задницу! – волна смеха накатывается на нас. – Спасибо тебе за все.

Брат закидывает мне руку на плечо и широко улыбается. Мы входим в дом, и в нос бросается запах приготовленной еды. Желудок начинает издавать требовательные звуки, напоминая мне, что я сегодня ничего не поела.

Мы входим в большую столовую, где все уже ждут нас. Каждый пытается общаться на отстраненные темы, чтобы не омрачать ужин. Лия не отлипает от Марко, что-то тихо ему нашептывая. Зять, в свою очередь, улыбается как Чеширский Кот.

Энрика аккуратно раскладывает тарелки, а Элиза идет следом, накладывая на них ароматную пасту. Алессандро и Нико тихо разговаривают, их голоса плавно переплетаются с мягким шумом прибоя за окнами. Мой муж бросает на меня пронизывающий орлиный взгляд, и я замечаю, как его глаза темнеют: должно быть, он увидел мои заплаканные глаза, полные скрытой боли.

Отмахиваюсь от него. Я не собираюсь изливать душу этому придурку.

–– Гарри, дорогой, я рада, что ты приехал, – Энрика подходит к брату и по-матерински поглаживает его по плечу. – Я очень надеюсь, что наши семьи смогут найти общий язык.

–– Вы можете не сомневаться в этом, Энрика, – Гарри слегка улыбается и удобно усаживается рядом с мужчинами.

Глядя на аппетитную пасту, я ощущаю, как во мне просыпается голод, готовый разорвать меня на части. Все начинают неспешно есть, поддерживая легкую беседу, и я, потягивая вино, с удовольствием наблюдаю за тем, как мой брат и Энрика находят общий язык.

Мне никогда не довелось испытать материнскую любовь, но Гарри повезло. Он смог получить хотя бы малую ее часть. Хотя он и держит эту тему за титаническими замками, я знаю: рано или поздно мне предстоит раскрыть тайну смерти наших родителей. Никто и никогда не убивает главу мафии без причины.

Когда трапеза подошла к концу, никто не спешил вставать из-за стола. Мы просто продолжали неторопливую беседу, делясь впечатлениями от острова и друг от друга. Я должна отдать должное Элизе: она создала настоящий шедевр.

С каждой минутой момент расставания подкрадывался все ближе, и единственное, чего я сейчас хотела, – это остановить время. Чтобы задержать эту хрупкую, теплую минуту, пока еще можно было просто быть рядом, не думая о будущем.

***

Как можно тише, будто боюсь разбудить весь дом, я спускаюсь вниз. Каждый шаг кажется мне настоящей пыткой. Низ живота болит так, что каждое сокращение мышц вызывает пульсирующую боль. Я прохожу мимо своего мужа, который задремал на диване.

Твою мать, у меня теперь есть муж.

Хоть это и временно, но эта мысль не дает мне покоя. Хватая с верхней полки стакан, трясящимися руками наливаю воду из фильтра как можно аккуратнее. Запив таблетку, я хватаюсь за столешницу и сжимаю зубы от новой волны проносящейся боли.

–– Что с тобой? – его голос тихий и полон недоумения, будто он не понимает, что я делаю здесь в два часа ночи.

–– Отвали, Нико! – я отмахиваюсь от него и сильнее сжимаю столешницу. – У меня нет сил на твое дерьмо.

Муж плавно обходит островок кухни и останавливается рядом, внимательно глядя на меня.

–– Я вижу, что тебе больно. Что случилось?

Резко поворачиваю голову и встречаю его серые, безэмоциональные глаза.

–– У меня месячные, придурок! – вырывается из меня с болью, которая мгновенно разливается по всему животу. – Я готова сдохнуть.

–– Как символично, – спокойно произносит он, будто констатируя факт. – В нашу первую брачную ночь я получаю свою жену истекающей кровью.

–– Если ты сейчас не заткнешься, – сжимаю зубы и шиплю. – Я стану вдовой в двадцать восемь лет, Нико.

На его губах расползается легкая, наглая ухмылка.

–– Хм, – он нахмуривает брови, – А как именно ты собираешься это сделать?

–– Масса вариантов, – встречаясь с ним взглядом, я ощущаю, как в наших глазах загорается азарт и нескрываемый интерес. – Но сейчас отвали. У меня проблема поважнее, чем твоя смерть.

Нико смотрит на меня усталым и скучающим взглядом, словно ждал услышать целый список вариантов. Вдруг в моей голове вспыхивает маленький, но коварный план, как искусно вывести мужа из себя. Я не уверена, что это его по-настоящему шокирует, ведь он и так ежедневно сталкивается с кровью и насилием, но вот чувство отвращения ко мне уж точно усилится. На губах медленно расползается победная, едва заметная улыбка, а предвкушение маленькой победы греет сердце.

Готовься, малыш, я сведу тебя с ума.

–– Три дня я буду истекать кровью, – шаг за шагом я приближаюсь к нему, отталкиваясь от столешницы. – Буду есть все, что не прибито в этом доме. Мой эмоциональный фон будет таким нестабильным, что я то буду плакать, то смеяться или даже захотеть кого-то убить. – останавливаюсь совсем рядом. – Не попадайся мне на глаза в эти дни.

Он медленно вскидывает брови, играя со мной.

–– По-твоему, я никогда не видел женщину во время месячных?

–– О, правда? И даже помогал унять боль?

Лицо Нико меняется. В его глазах появляется неожиданная боль, а жилка на челюсти начинает нервно дергаться из стороны в сторону.

–– Я видел грелку в кладовой, – говорит он серьезно. – Пойду за ней, а ты вали на диван. Еще не хватало, чтобы ты откинулась в первый же день нашего брака.

Грелка? Он серьезно помогал одной из женщин унять эти мучительные боли? Кем бы ни была та сучка, ей чертовски повезло иметь парня, который в такие дни не оставляет тебя одну.

Опускаясь на диван, готовлюсь к мучительным минутам ожидания, пока Нико найдет грелку и принесет ее мне. Откидываю голову на спинку, позволяя глазам закрыться на миг, но в голове ярко всплывает сцена вчерашнего прощания. Лия выплакала целую тонну слез, и я помогала ей пережить этот разбитый момент.

Чертов гормональный всплеск неумолимо накрывает меня волной, делая каждое чувство слишком острым, каждую эмоцию оголенной и болезненной. Сердце сжимается от воспоминаний, а тело будто стонет вместе с прошлой болью. И мне это совершенно не нравится.