Глава 2

У нас не было проблем с определением пола ребенка. Нам о том сообщила акушерка. Это сейчас в некоторых странах Европы, а еще и в США ― Америке с этим довольно тяжело, никак не могут прийти к однозначному заключению. Они порой даже путаются, не соображая, кому отдают новорожденного, понятное дело родителям, но матери или же все-таки отцу. Кто из них кто? Не зря же решили на законодательном уровне называть: родитель номер один и родитель номер два. Так никому не будет обидно ни тому, ни другому индивиду. А еще у них подросшее дитя имеет право независимо от своих близких сам себе выбрать пол.

Их бы заботы нам. Ну, если быть честным: не дай Бог. Предостаточно ― по горло и своих. Тяжело нам было в 1984 году, тяжело: крутились одни, ну что те белки в колесе с долгожданным ребенком. День прошел, другой. А мы не знали, как выкупать дочь. Сейчас и представить такое трудно. Залез преспокойно в Интернет и посмотрел видео с подробностями. Тогда такой информацией мы не владели, тянули до последнего. Хотя у нас все необходимое для этой процедуры было закуплено: ванночка с подставкой, градусник для измерения температуры воды, в избытке детское мыло, крем, и даже трава череда в виде брикетов и резки. Мы попросту боялись. Эта боязнь проявлялась в каждом нашем шаге.

А все из-за того, что перед нами лежал настоящий ребенок, а не какая-то там кукла. Хотя и она у нас имелась, устроившись с соской во рту на тумбочке, безмолвно таращила большие голубые глаза, ― нам ее подарил дружный коллектив городской библиотеки, в котором Мария однажды до замужества работала. Такое подношение являлось актуальным. Кукла для молодоженов была своего рода оберегом семьи. Пусть ее и неудобно было с ворохом вещей везти из далекой Сибири ― Кемерово, за тысячи верст, ― но мы привезли.

Глядя на эту самую куклу, я понимал, толку от нее никакого хотя она была и хороша. Крути, не крути ее в руках, ― в данный момент это изделие помочь нам не могло, ну разве только в будущем могла пригодится для игр дочери.

Благо мир оказался не без добрых людей: нас выручила одна моя заводская сотрудница ― хохлушка Леся. Она однажды приехала в столицу из украинского города Луцка для стажировки, ― у них в городе открывался завод того же профиля, двадцать восьмой по счету. Девушка довольно быстро освоилась, вышла замуж, да так и затерялась в Москве.

Я взял ее на работу в свою группу техником-технологом. Она, мне за это была признательна, а еще по доброте своей души просто хотела услужить. Леся была дамой, очень мечтавшей о детях. Таких сейчас мало. Для нее подержать девочку на руках было за счастье. Едва я заикнулся о своей проблеме, Леся, захватив после работы свекровь, ― они жили недалеко, ― тут же примчалась к нам на дом.

Женщины научили нас неумелых готовить ванночку, а затем под их присмотром мы выкупали ребенка.

Мы угостили их чаем с тортом, а после я, облегченно вздохнув, отправился проводить женщин до автобусной остановки и неожиданно услышал от Леси следующие слова:

– Хорошо тут у вас ― много детей! Понятно, дом новый. А я вот живу в старом. Ему, ему… лет двадцать пять ― столько, сколько моему мужу Вовчику, ― она на миг задумалась и выдохнула: ― Дети в нем уже все выросли. Он, этот дом, ну, что по осени набекрень птичье гнездо под ветром, дождем и снегом на голых ветвях дерева. Ты, наверное, ни раз видел такую картину? ― Чтобы что-то ответить я кивнул головой. Однако глубоко в душе не согласился. Леся была права. Но и неправа. Я тогда усиленно занимался изучением немецкого языка для сдачи экзамена по кандидатскому минимуму и для себя охарактеризовал все это одним словом: «яин» ― ни да, ни нет.

У женщины были проблемы со здоровьем. Она страдала от избыточного веса, постоянно боролась, пытаясь похудеть, но у нее ничего не получалось. Леся, что только не делала, чтобы забеременеть и родить ребенка. Наблюдалась даже в институте гинекологии.

Однажды на работе, вовремя обеденного перерыва мы шли в столовую, разговаривали и я не удержался, посоветовал ей провериться вместе с мужем ― Вовчиком. Она отреагировала тут же:

– Он здоров, как бык! Если бы причина была только в нем я бы не задумываясь нашла от кого можно родить, ― Леся, бросив взгляд вперед, вдруг повела головой в сторону шедшего нам навстречу парня из соседнего отдела. Тот поздоровался и прошел мимо. Внешне этот человек очень был похож на ее мужа.

Леся любила своего Вовчика и вышла за него замуж не из-за прописки. Однако для исполнения своей мечты женщина была готова на все: занималась оздоровительной гимнастикой, месяцами сидела на всевозможных диетах. Да, она худела, но незначительно ― на два-три килограмма, не больше. Что-то в ней такое сидело внутри и не давало стать нормальной, такой, какой она была в далеком детстве, учась еще в школе

Умерла женщина от дисбактериоза. О том я узнал в тяжелые годы развала страны, когда мы все были заняты сами собой ― выживанием.

Однажды я позвонил ей по телефону, трубку взял муж. Он плакал. Жизнь у него не удалась.

Что я еще могу сказать об этой женщине? Добрейший человек. Она ни раз бывала у нас дома. Вовремя посещения, узнав, что у нас нет телевизора тут же вместе с мужем притащила нам свой старенький ― черно-белый. Он довольно хорошо работал пока мы, насобирав денег не купили себе цветной.

У нас не было в Москве родственников. Наиболее близко от нас за шестьсот километров с гаком в селе Щурово жили мои родители. Но они, можно сказать, были людьми не выездными. Их удерживал огород в двадцать соток, а еще большое подсобное хозяйство: корова, два поросенка, куры, утки. Не бросишь. За всем этим нужно было ухаживать. Одной матери или же одному отцу ― не справиться. А еще, после отъезда тетушки Вали и дядюшки Юры нас все отчего-то оставили в покое и учиться ухаживать за ребенком нам приходилось самим. Понятное дело, при общении Мария многое узнавала от подруг, а еще, читая умные книги. Правда, их тогда было очень мало, да и не все порой удавалось достать, даже ей ― библиотекарю. Однако мы были молоды, на жизнь свою не жаловались и все делали чтобы превозмочь любые трудности.

Я помню, поначалу много времени уходило на простое пеленание ребенка. Не получалось у нас тогда. Дочь, хотя и родилась восьмимесячной ― недоношенной, но сил у нее хватало. Она не раз все наши труды пускала насмарку.

Не знаю, как Маша выпутывалась из двух пеленок ― ситцевой ― легкой и теплой ― фланелевой или байковой и вдобавок еще стеганого ватного одеяла? Однако, если ее недовольство брало верх, то удержать девочку было невозможно ― легче перепеленовать по новой. Нескольких минут свободы ей было достаточно чтобы прийти в себя ― успокоиться.

В восьмидесятых годах прошлого века в моде было тугое пеленание. Не-то, что сейчас. Я научился первым. У меня довольно ловко получалось. Памперсов еще не было. Не придумали. На подгузники нам пригодилась одна из неиспользуемых ветхих хлопчатобумажных простынь. Не знаю откуда ее притащила Мария? Так вот она очень подошла для наших дел, так как была довольно мягкой, чуть ли не сыпалась. Мы вначале подвергли ее долгому кипячению, затем разорвали на клочки нужного размера.

Перед каждым использованием белья для ребенка мы доставали утюг, ― он стоял тут же на полу возле розетки, ― и тщательно все проглаживали. Для этой операции я купил специальную раскладную гладильную доску очень тяжелую: легких тогда не было, и она не один год находилась у нас в разложенном виде.

Занимаясь глажкой детских одежек можно было посмотреть телевизор, принесенный Лесей. Это было для каждого из нас своеобразным отдыхом. Правда, на фильмы времени не хватало, а вот из новостей мы узнавали о достижениях нашей страны СССР и о том, что творилось в мире.

Мария, перед пеленанием, надевала распашонку, затем тщательно припудривала на теле дочери складки тальком, в полголоса припевая: «пойдут клочки по закоулочкам, пойдут клочки….», ― после чего накладывала, сложенные треугольником, подгузники. Их требовалось очень много. Подгузники мы готовили впрок, при необходимости тут же руками состирывали и сушили под утюгом. Это укорачивало процесс и позволяло всегда иметь их под рукой.

Для первых ванночек, мы воду брали исключительно холодную, долго ее отстаивали от хлора, затем кипятили на плите в кастрюлях, а еще в чайнике, он хотя и был электрическим, но при закипании воды не отключался, оттого не один сожгли. Я даже приноровился эти приборы ремонтировать: просто менял нагреватели.

Дом у нас был новым, отопление работало плохо, а еще сквозило из всех окон, хотя мы их по осени конопатили и тщательно проклеивали бумагой. Незадолго до сна, мы каждый вечер, минут тридцать прогревали ванную комнату, проливая из крана горячую воду, затем уже готовили для купания дочери ванночку. Я, устанавливал ее на подставке, на глаз заливал в нее отстоянную кипяченную холодную воду и добавлял горячей из кастрюли или же чайника, доводя до нужной температуры. Мария тут же выливала банку с заблаговременно приготовленным отваром череды.

Наше отношение к процедуре купания изменилось не сразу. Лишь после того, когда дочка стала набирать в весе и расти. Она чаще бодрствовала и с интересом смотрела вокруг себя. Мы ей подсовывали всевозможные игрушки с шумовыми эффектами или же подвешивали их у нее над кроваткой.

Первые дни дочка спала у нас в прогулочной коляске, затем я вместе с другом, ― нет чтобы зайти в ближайший магазин, ― съездил в Центральный детский мир и, рассчитывая на большой выбор, купил кроватку там. Для экономии денег мы ее везли, пользуясь городским транспортом. Уж очень она оказалось тяжелой. Это мы поняли, делая переходы в метро с одной ветки на другую. Изрядно намучившись, мы доперли ее до дома, а затем долго собирали.

Кроватка была на колесиках, качать в ней ребенка ночью, не вставая с постели, оказалось неудобно. Однако я как-то приноравливался. В случае постанывания дочери готовой вот-вот расплакаться, я высовывал из-под одеяла ногу и, зацепившись пальцами за боковую решетку, начинал воздействовать на кроватку ― двигать ее. Дочь успокаивалась. Правда, ненадолго. В час-два ночи ― раздавался крик. Жена, засунув руку под одеяльце, определив ребенок мокр, поднималась, я следом, нужно было менять пеленки. Мы свет не включали, ― обходились ночным городским освещением, ― я аккуратно ― глаза у дочери были закрыты, ― чтобы не напугать ее брал на руки, а Мария быстро меняла простынки, а затем уже вместе мы ее перепеленовывали. Дочь, почувствовав сухое белье, успокаивалась, слегка покачав ее на руках, я укладывал в кроватку. Спали мы урывками, но зато крепко. За ночь два-три подъема, а утром мне на работу.

Мария, казалось, могла выспаться днем, но не тут-то было. Дел у нее хватало. Нужно было в квартире проветрить, сделать влажную уборку, затем срочно постирать вручную детским мылом, ― порошков тогда для детей не было, ― накопившееся постельное белье девочки: распашонки, пеленки и прочее, а еще все это высушить, затем выгладить, не на минуту, не забывая заботиться о находящейся рядом дочери: накормить и перепеленать.

Я думаю, что мне не очень-то поверят молодые женщины и мужчины, растящие детей с памперсами. А зря. Однажды я остался вместе с дочерью, дав возможность жене, и приехавшим к нам в гости подругам, одной из них была «москвачка» пробежаться по столичным магазинам. За два часа я поменял восемь комплектов белья. Правда, это был перебор. А все из-за того, что кто-то из гостей напоил девочку брусничным морсом. То, что тогда запас белья должен быть большим ни для кого не секрет. У нас количество этих самых комплектов доходило до двадцати штук. Что в них входило: распашонка, подгузники, ползунки, а зимой вместо одной ― две пеленки. Я, правда, хитрил и описанные пеленки для быстроты лишь споласкивал, а вот испачканные серьезно, стирал. Тут уж никуда не денешься.

Что можно отметить? Гуляния с дочерью на улице мы по возможности старались не пропускать, ну это лишь в случаях непредвиденных обстоятельств. Нас, например, могли удержать морозы свыше двадцати пяти градусов, мощные ливни с грозами и штормовые ветра, а так мы всегда в нужное время, раз, а то и два в день, я или же моя жена, что те корабли бороздили пространство ближнего сквера или же парка. Еще бы не бороздить ― для прогулок дочери нам досталась коляска, можно сказать, от внука прославленного химика, доктора наук. Я однажды листал его книгу. Этому поспособствовала одна из тетушек моей супруги ― Лиза ― муж, которой, как сейчас бы сказали, был министром культуры Кемеровской области. У этой самой тетушки в Москве проживало много знатных подруг, даже несколько генеральш. Однако Мария этим никогда не афишировала. Тогда не это было главное.

Я, возвратившись, после работы домой, слегка перекусив, отправлялся с дочерью на прогулку, давая возможность жене сделать то, что было невозможно при маленьком ребенке на руках. А еще чтобы она могла от него отдохнуть.

Парк, в отличие от сквера, находился несколько вдалеке, и мы им пользовались лишь в выходные дни. Для того чтобы до него добраться нужно было, выйдя из дома повернуть направо в противоположную сторону от шумной улицы, на которой стоял литейно-механический завод, затем выбраться на тихий проспект «Сорок лет Октября и по нему пройти несколько остановок.

Что интересно? Название, проспекта, данное ему в честь государства под названием СССР осталось, а вот самой страны не стало. Партия большевиков, созданная великим Лениным, возглавившая в трудные годины страну, пережившая грандиозную войну и завоевавшая победу, неожиданно, занявшись самобичеванием, не без воздействия империалистических сил извне сама же себя и погубила, позволив барыгам из-за границы и своим местным растащить имущество, нажитое всем народом. Ваучеры, которые они раздали людям якобы разделив имущество на всех явились просто фикцией, не более.

Дорога до парка шла параллельно большой шумной улице и что важно не имела транспортных маршрутов, отправляясь по ней до парка и обратно мы знали, что наша дочь в пути заснет и неплохо выспится.

Не один месяц мы мучились, выбирая для дочери имя. Нас укоряли родители, близкие, друзья…. Мария тогда в помощь притащила из библиотеки несколько толстых книг. Пролистывая их и вычитывая нараспев то одно имя, то другое прямо над головой у дочери, мы, ожидая ее реакции, пытались остановиться, но все было напрасно, как горох об пол. Ни на одно имя наш ребенок не реагировал.

Время поджимало: дочери требовалась прописка. Мы должны были ее зарегистрировать. На нас давили со всех сторон, особенно со стороны жилищно-эксплуатационной конторы. Наша квартплата должна была на рубль-два подняться. Это конечно копейки и никто из нас о такой экономии не думал. Проблема как назвать девочку?

Мне пришлось найти время и отправиться в Загс. Жена, вручив мне выписку из роддома и паспорта, выталкивая за двери, сказала:

– По дороге что-нибудь придумаешь!

Мне тогда на ум пришел разговор с одним из друзей, столкнувшимся с подобной проблемой. «Не знаешь, как назвать мальчика, назови именем своего отца, а если девочку именем ее матери или же именем жены», ― эти его слова мне здорово помогли.

На вопрос жены:

– Ну, как звать-величать нашу красавицу?

Я ответил, не задумываясь:

– Мария, как и тебя. На, держи документ.

– А что так? ― спросила жена.

– Все очень просто! Я, же не зря из всех твоих подруг, которые были на свадьбе выбрал тебя. Мне понравилась не только ты сама, но и твое имя. А еще, это очень удобно! Представь себе, я, например, сижу на кухне пью чай и, если крикну: Маша, иди быстрее сюда! Смотри, что я тебе покажу! ― Вы тут же прибежите и одна и другая.

Жена хмыкнула и согласилась. А что ей оставалось делать: не побежишь и запись в документах не переделаешь.

Мне памятен тот момент, когда однажды наша Маша сделала свои первые шаги. Это было в один из выходных дней.

Девочка утром хорошо покушала, я взял ее на руки и стал носить по квартире в позе «столбиком» чтобы не срыгнула, а затем отнес в большую комнату и усадил на палас. Нам его купила моя мать на новоселье специально для того, чтобы на нем играли будущие внучата. Он сейчас «валяется» у нас в зале в Щурово.

Я, оставив дочь, отправился на кухню и притащил детский приставной стульчик, разложил его. Маша подползла к нему и, ухватившись ручками, поднялась на ноги. Она уже вставала и даже ходила, правда, держась за чью-нибудь руку и в раскачку: ― трусиха была. Оно и понятно ― маленькая девочка.

К нам в зал пришла жена. Мы уселись на диван и стали дочь манить к себе. Я уже не рассчитывал, что ребенок отважится, но нет, Маша неожиданно опустила одну руку, затем другую и сделала шаг, другой, третий, затем, чуть не упав, схватилась за подлокотник дивана и, перебирая руками, дошла до нас. Где-то в фотоальбоме у нас сохранилась фотокарточка. Снимок, конечно, был сделан мной несколько позже ― ни день в день, ― однако во время ее первых шагов в том самом платьице и косынке.

Я не знаю, где сейчас находится эта фотокарточка. Небольшой пожар, неожиданно случившийся в нашей квартире перед Новым годом, ― мы тогда отсутствовали: были в театре на Таганке и смотрели спектакль с участием актера ― главного героя, игравшего в сериале: «Мастер и Маргарита» ― все перепутал. Хаос, да и только.

Для проведения в доме ремонта, мы были вынуждены выбросить обгоревшую дорогую мебельную стенку, правда, доставшуюся нам из зала магазина вне очереди: ― не нужно было ожидать, когда ее изготовят. А еще нам пришлось отнести на помойку часть оргтехники и других вещей. Мы с жалостью расстались с некоторыми собраниями сочинений знаменитых авторов, вещи, пострадавшие от дыма, но не затронутые огнем ― книги, диски, фотоальбомы и прочее имущество, ― упаковали в мешки и с оказией на машине отправили в Щурово. Там для выветривания я свалил их на чердаке родительского дома. Теперь мне нужно найти время, забраться на него и покопаться в них, и обязательно отыскать эту фотокарточку. И не только ее одну. В одном из таких мешков хранится двадцатипятилетняя история нашей семьи. До этого, как говорят, просто должны однажды дойти руки.