Вдова

 
Из жизни муж ушел, изба осиротела,
Как тяжко быть крестьянскою вдовой!
По ласке, по мужской, истосковалось тело,
Работу исполнять приходиться одной.
 
 
С утра до ночи трудится в колхозе,
Домой идет, едва волочит ноги,
Стоит буренка грязная в навозе,
В сарае, продуваемом, убогом.
 
 
Избу бы перекрыть, да где уж там
Нанять кого то, мужиков немного,
К тому ж, вдобавок, и пустой карман.
(Надеяться приходиться на Бога)
 
 
За всем успеть, не поспевают руки,
А как детишек ей одной поднять!
И молча, терпеливо сносит муки —
Колхозница, страдалица и мать.
 

Полина Максимовна (Пелагея) старшая из сестер Мелиховых не долго миловалась с любимым, белогвардейским офицером. Приходили красные, она с узлами бежала к родителям, приходили белые – те искали защиты у дочери. Муж оставил ее вдовой, неизвестно где сложив голову. Осознав потерю мужа, вышла замуж во второй раз за бывшего матроса-механика, Моршнева Якова Ильича. Полина Максимовна никогда не работала, была безграмотной женщиной, в меру упитанной с приятным открытым лицом. Полина Максимовна была невероятно добрым человеком. Стоило какой-нибудь сестре сказать, что ей понравилась какая-нибудь вещь, и она тут же говорила:

– Тебе нравится, возьми!

Я никогда не слышал, чтобы она повысила голос. Если она чем-то была недовольна, это выражалось полным молчанием, лицо становилось тусклым, глаза утрачивали свой блеск. Яков Ильич был среднего роста, крепко сложенным мужчиной, с сильными руками и плоской грудью, на голове у него блестела огромная лысина. Ел он всегда неторопливо, все подряд. Мог, есть невероятно горячую пищу и пить почти кипяток. Этим он пользовался, когда на стол ставилась миска с только что извлеченными из кастрюли варениками, Он начинал рассказывать, о чем ни будь интересном, мы раскрывали рты, а вареники тем временем исчезали. На наши возмущенные возгласы он отвечал невинно:

– А я думал, что вам они не нравятся!

Мы, дети, пытались ему «отомстить», брали тесто у взрослых и лепили вареники, начиняя их перцем, смесью творога и горчицы, или просто солью, подкладывая их в его тарелку. Он невозмутимо съедал, словно не замечал подвоха. У Якова Ильича были золотые руки, он мог из любой брошенной вещи сделать игрушку, что и стало его подспорьем в работе. Он покупал на рынке развалившийся шкаф, металлическое изделие и превращал всё в добротное.

Единственным ребенком в семье была дочь, Таисия,1926 года рождения. Не было никого среди детей всех родственных семей, которых так бы баловали как Тасю (так по-домашнему ее называли). Привычка вседозволенности у Таси сохранялась и тогда, когда они приходили к кому ни будь в гости. Тогда было принято развешивать по стенам фотокарточки близких людей в рамках. Тася требовала их снять со стены, чтобы она ими поиграла. Такая же бесцеремонность была и в отношении икон. В случае отказа Полина Максимовна начинала торопливо собираться домой: «Пойдем доченька!» и уходила, уводя с собою упирающееся чадо.

 
Набожностью сестра не отличалась,
И крайне непочтительна к иконе.
Исследовала пальцами сначала,
Потом на пол ее «нечаянно» уронит.
 
 
Нет не случайно, а намеренно, —
Реакция ей взрослых интересна,
Что не накажут, в том она уверенна,
Даже тогда, когда икона треснет.
 

Впервые они прибыли к нам в Керчь в 1933 году, спасаясь от голода. Яков Ильич устроился на Брянский (Керченский металлургический завод). Возвращался с работы, черный от копоти и долго отмывался водой с хозяйственным мылом. Семья была огромная, потребность в воде тоже, а вот воду не всегда можно было обнаружить в ведрах. Воду брали на фонтане (крытый крошечный павильон с окошком) Через лоток подавали деньги, копейку за ведро воды, потом вращали огромное колесо и из трубки в ведро лилась прозрачная чуть солоноватая, жесткая жидкость, так называемая «керченская вода». Вращение колеса стопорилось изнутри, что исключало возможность хищения воды. Вечером павильон закрывался на замок, поэтому достать воду в позднее время было проблематично. Снабжение водой входило в обязанность моих молодых тетушек, но им ведь, естественно, хотелось погулять, и они о воде часто забывали. Яков Ильич решил их проучить. Он принес пакет с отличной керченской сельдью. Девушки накинулись на нее, не оставив и хвостика. Как всегда, они отправились гулять на приморский бульвар, а Яков Ильич вылил из ведер воду, оставив моей матери графин воды для нее и меня, тогда маленького ребенка. Поздно вечером вернулись девушки с гуляний. Ночью то одна, то другая тарахтели кружками по пустым ведрам. Рано утром они с ведрами помчались к фонтану. Перебоев с водой у нас не стало. Через некоторое время семья Моршневых переселилась в каморку у самых ворот этого же дома, а потом, уступив ее Ирине Максимовне Мальцевой, младшей сестре моей матери и тети Полины, перебралась во двор, принадлежащий Дементеевым по ул. Правой Мелек-Чесме. (Мелек-Чесме называлась речка, делящая улицу на правую и левую половину) Там они проживали долго, до 1939 года, и уступив квартиру Мелиховым, уехали на Донбасс, в гор. Харцизск. Их дочь, Тася, осталась у нас, к тому времени вернувшимся в Керчь, о чем я расскажу ниже, когда перейду конкретно к истории своей семьи. Весь период Второй Отечественной войны мы ничего о них не знали. Появилась тетя Полина с дочерью Тасей у нас весной 1946 года, приехали они на месяц, который мне запомнился тем, что в нашей семье на столе стали ежедневно появляться в большом количестве тонкие блины с различной начинкой.

Оказалось, тетя Полина привезла около пуда (16 кг.) картофельного крахмала, да и карман ее был не пуст. Со свойственной ей беспечностью она провела месяц, полностью растранжирив все привезенное. Период оккупации Моршневы находились в гор. Харцизске Сталинской области (ныне Донецкая) Моршнев Яков Ильич преуспевал, занимаясь торговлей, но не совершал преступлений, за которые его могла наказать советская власть, возвратившаяся в город. Торговля была мелкой, продуктами питания и главное, солью. Деньги, которые он заработал, пропали. (При советской власти никому не нужны были оккупационные марки).

 
Торговля, как кому,
Лицо Меркурия лукаво,
Он помогает лишь тому,
Кто нарушает чести право.
 
 
Но, если кто-то добр, к тому ж правдив,
То нечего за дело браться…
Хоть пропадай, тянись из жил —
Нажить хоромы не удастся.
 
 
Ты бога лжи не проведешь,
Дом, показав ему фасадом,
Единые всегда, торговля – ложь,
Меркурий повернется к тебе задом.
 
 
И не всегда нужна ума палата,
Пусть будет не одна, а три,
И может дорогою стать оплата,
Хоть колом ту торговлю подопри.
 

Второй приезд состоялся ранней осенью этого же года, когда семья Моршневых поселилась у нас, спасаясь от голода Вскоре Я В следующем году я с Яковом Ильичом совершил три поездки в Ростов на Дону, когда он меня обидел (об этом будет сказано ниже) Яков Ильич среди своих слыл скупым, прижимистым человеком, хотя я бы не сказал этого. Вот на водку он бывал скуп, стараясь выпить за чужие. Но если он хорошо выпил, то он тут же лез к себе в карман доставал пачку денег, восклицая:

– Ну, давай, кто больше!

Поселившись в полуразваленной, сырой комнатушке по Пролетарской 36, он пристроил к ней еще одну комнату, в прилегающих развалинах. Построил большой сарай, превратив его в мастерскую, без которой его руки не находили себе покоя. Позднее он стал работать машинистом на макаронной фабрике и в доме появилось много круто замешанного пресного теста, а также сотни ощипанных и потрошеных воробьев. Полина Максимовна как-то угощала меня ими, обжаренными в духовке. Вкусно! В 1955 году Полина Максимовна умерла (рак желудка), об этом я узнал, проживая и работая в городе Ливны Орловской области, из письма Таси. Выслал ей 600 рублей на питание, ибо оперативное вмешательство было уже неэффективным. Яков Ильич после смерти работал истопником в Приморском райкоме КПУ. Жил он в той же квартире с дочерью и внучкой. Последнее место работы – механик рефрижераторной установки.

Ушел на пенсию. Готовил и стирал сам себе. Проживали они уже на Заречной улице в многоквартирном доме. Там же его парализовало и спустя два года он умер, в возрасте 93 года.

Таисия Яковлевна Беспалова (Моршнева) была одаренной памятью и способностями к науке головой, но очень ленивой. Любовью ее была художественная литература, читала она много, в том числе и тогда, когда ей следовало выполнять школьные задания, для чего поверх учебника клала художественное издание, и при приближении опасности положение книг мгновенно менялось. Все, что создавалось трудом семьи Моршневых, уходило на единственную дочь, она из всех наших родственников была самой избалованной. Ей ни в чем не отказывали. Школу Тася закончила в Харцизске с отличием. В семье поговаривали, что Полина Максимовна купила отличные оценки ей и ее мужу, успевшему побывать на войне, Беспалову Дмитрию. В1947 году Тася, носящая фамилию мужа Беспалова, сбежала от мужа в Керчь, даже не расторгнув брака. Беременность была уже большой. Вскоре она родила дочь, назвали ее Ириной.

Когда дочери исполнился год, Тася стала работать кассиром в артели Ш —й Интернационал, в ее кассе постоянно стали наблюдаться недостачи денежных средств, т.к. она постоянно путала кассу со своим кошельком. Правда, недостачи не были велики, погашались Яковом Ильичом. Поговаривали, что на следующий год она будет поступать в Медицинский институт. Мешала поступлению дочь Ира, она еще мала. Но, это были пустые отговорки, за ребенком было кому присмотреть. Баба с дедом, да сама Тася теперь воспитывают Иру так же, как воспитывали Тасю, позволяя ей делать все, что ей хочется – она домашнее божество. Телесные наказания в семье не практиковались. В1949 году в Симферополь приезжает и Тася. В мединститут ей поступить не удалось, она поступает на физмат Педагогического института. Сдав экзамены зимней экзаменационной сессии, Тася забирает документы и поступает в медицинское училище, вскоре бросает его и поступает в Симферопольскую зубоврачебную школу. Потом забирает оттуда документы и поступает на заочные высшие курсы иностранных языков. Проучившись три года на этих курсах, она оставляет их, хотя оставался для того, чтобы их закончить, всего один год.

 
Бесспорно одаренная натура,
Но в поисках путей беспечна,
И в сложных положениях не дура,
Но жизни есть конец, она не бесконечна.
 
 
И поиски окончились провалом,
Прервалось все на пол пути,
Ведь достается все, хорошее, не даром,
А от проблемы не уйти!
 
 
Смирилась, спрятала гордыню,
Униженного взгляд и льстивой
стала речь,
Укрывши от уколов свое имя,
Остатки знаний ей удалось сберечь.
 
 
И ими пользуясь умело, —
(Клянусь, я б сделать этого не мог),
Любое сложное решала дело,
Слов не щадя и не жалея ног.
 

Учась на курсах, она устраивается учителем начальных классов в сельскую школу в селе Чистополье Ленинского р-на Крымской области, затем переходит в город Керчь, работает преподавателем начальных классов в школе №28, а потом и в школе №2 им. Желябова. Трудно, архи как трудно одной воспитывать дочь. Находились мужчины, предлагавшие ей руку и сердце, но… На дыбы становилась дочь Ирина, избалованная больше, чем ее мать в свое время. Вся жизнь Таси посвящена дочери. Она везде просит, унижается, чтобы жить лучше, у нее даже язык стал особым, в разговоре – униженный даже тогда, когда этого и не требовалось. Дочь заканчивает Ленинградский экономический институт и направляется на работу в Астрахань. Чтобы не дать дочери «засохнуть» в Астрахани, Тася меняет свою керченскую квартиру на Москву. Сама работает киоскером в союзпечати. А дочь находит себе место в Министерстве Мебельной и Лесной промышленности экономистом, курируя несколько мебельных фабрик. Ирина – некрасивая женщина, хотя сложена нормально, очень умная, деловитая так и не нашла спутника в жизни. Связь между мной и ими прервалась с началом развала СССР и не восстанавливалась.

Второй брат матери, Михаил 1898 года рождения. После гражданской войны, на которой он служил в Красной армии, он демобилизовался и вернулся к себе в село Жадино. Декретом советской власти, наконец, крестьянин получил землю. Недаром бабушка Анна Евгеньевна в молитвах добром поминала Ленина, говоря: «Он нам земельку дал. Михаил женился на дочери соседа Карцева Григория, того самого, который спасал моего отца при побеге из дома. У Михаила Максимовича от брака с Анной Григорьевной Карцевой было четверо детей, перечислю их в хронологическом порядке: Виктор – 1923 г. рождения, Серафима – 1925 г. рождения, Зоя – 1927 года рождения и Владимир – 1929 г. рождения.