Научным авторитетом высочайшего уровня я, пожалуй, не обладаю. На меня ссылаются, на цитирование моих работ мне действительно иногда случается наскочить… в моей профессии свои особенности, славы в ней не ищи.
Свешивается декоративная лиана. На ней не повесишься – оборвется. В гостях на «Электрозаводской» лиану я подергал, не оторвал… вы явно не торгаш, румяная от выпивки двадцатилетняя девушка, пихнув меня в спину, сказала.
Я принадлежу науке. А лиана тут крепкая. Голландская? У них знаменитые живые цветы, крепкие искусственные лианы… с вашим любовником вы недавно из Амстердама вернулись? Ах, вы любовница профессора Дикарева, на вас он всех собрал посмотреть. А я вам зачем? Зачем вы меня в спину толкнули? Вы пошутили… шутка вам удалась. Легко на душе у меня незамедлительно стало.
ЕСЛИ я тобой займусь,
не проси, не прикоснусь.
Вес у нее не птичий.
Голос – не голосок.
Дьявол во мне, Леонтий, засел,
в женском срамном месте
он прячется!
И чего мне, заклинанием его извлекать?
Можешь заклинанием. А можешь и рукой!
Рукой я не буду.
Глины, как проблемы,
до скончания века мне хватит.
Из объятий позвонившего мне в квартиру художника Щитохина высвобождался я аккуратно. Не обидеть, не усугубить… одиночество на него навалилось. На меня практически ночью он пришел изливать.
Когда-то у него складывалось. Заказов не было, а подружки были, банки с маринованными огурцами и кабачковой икрой ему из магазина носили.
Стол под водку у меня, Воробьев, чисто русский…
Он не алкаш. Выпивал, закусывал, трезвыми, как стекло, немногие большие художники кистями у холста двигали.
Женщины наблюдали. С задней мыслью об осуществлении прорыва, заработанных деньгах, женщины не мы – они глядят в будущее…
Водку мы пьем. Годы мы набираем. С прибавлением у нас седины вера в нас женщин слабеет, и чем же их заманить? Исполнением роли сестры милосердия?
Кострище… пылай, раз не бог я, а днище…
ЕМУ нужен светлый рай.
По дешевке? Не мечтай.
Отвернувшийся от Сипиандра
Леонтий
чувствует на себе его взгляд.
Способности!
Растут они у меня, невозможное
возможным для меня делают!
Дополнительно чувствую – взгляд у Сипиандра
злобнейший.
Дороговато я запросил?
Колдун я преуспевающий,
за мелочовку, простите меня,
не включаюсь.
Окна выходят на гаражи. Кабинет не поменяют, пустое дело мне рыпаться. В пучину отчаяния не погружаюсь – гаражи неплохие, в чем-то живописные гаражи…
Мне, наверное, повезло.
Не инвалид, не алкоголик.
И член вовсе не маленький.
Приличный средний размер, некоторых нимфоманок и то он устраивал…
Ольга, имя у нее Ольга.
Рабочие отношения были разрушены сексом. В дружеские не перешли. Порванную Ольгой рубашку сам я корявенько зашивал.
Я НЕ гажу у собора.
Всяким гадам не опора.
Возрождать в людях надежду
казалось колдуну Леонтию
достойным всяческой похвалы.
Будет битва, и я не выживу!
Выживешь!
А я из-за болей в сердце до старости
не доживу.
Доживешь!
Ну а мне никакую девку к сношению
уже не принудить. Ослабел окаянный стручок!
Или надежда имеется?
Леонтий молчит. В некоторых
случаях не подбадривать, а угрюмо
посматривать себя вправе считает.
Финансирование нашего института не уменьшат, но оптимизируют. Звучит не очень успокаивающе, крайне тревожно по мне. А в остальном обстановка праздничная – флаги вывешиваются, с портретов первого лица снимается паутина.
День Аграфены Купальницы.
Не он?
Согласен, заготовка целебных банных веников не ведется… да что за бесовство, со славящими президента плакатами нам сказано куда-то идти!
Приказали, я понимаю… и я осознаю. Причем, осознание затемнения государственного ума у меня углубляется.
ТРОПОЙ страха не броди.
Извлекай, махай, руби!
Сосредоточенный Леонтий
описывал круги
вокруг вонзенного в землю меча.
Здесь же стоял воин Тулдыла,
которому было обещано
преисполнить его хлипко смотрящийся
меч
могучей силой святой
отечественной земли.
Довольно трудоемко,
к хождениям заклинания,
землю ты с меча не счищай.
Грязным в ножны запихивать?
Прибавляет,
да-ааа!
Земля,
она-ааа!
95
Междуречье Волги и Оки, и его славянская колонизация. Ой, не лезть бы мне в тему, не ко времени об обиженных финно-угорских племенах мне писать.
Знойная дымка. Погода – абзац.
А студентом я целовался, пиво в пакетах таскал, где-то в метро в поручень я после заката вцепился… выглядел, мне казалось, достойно. Не блюю, ни к кому не пристаю… джентльмен!
ХОЛОДНА ты, холодна.
И живой такой была.
Ковыряющемуся в каше Леонтию
явственно вспомнилось,
как Евлалия ела лук.
С аппетитом!
Имелась в ней радость жизни
и отрицательная сторона в ней имелась.
Вольности по отношению к себе
она не допускала.
Леонтия отталкивала,
а лук с наслаждением!
Любила лук.
На выборы я не пойду. Участие в правительственной забаве у нас добровольное, принуждать сотрудников института не станут?
Станут…
Демократии в ее привычном значении в нашей стране не хватает.
О современных реалиях ты, Воробьев, не рассуждай, иначе и в древности ковыряться возможности ты лишишься!
Я не смолчал, немного, но возразил… насколько совесть я успокоил? Вот на столько!
Фаланга указательного пальца. Откровенно малый объем.
Я НЕ скину.
Лишь накину!
Занимающийся не своим делом Леонтий
вел под уздцы коня,
принадлежащего его тестю.
Указания от тестя такие —
отвести на рынок,
татарину Забиру подороже продать,
«практикуйся, Леонтий!
Торговаться ты не умеешь,
по полной с людей не берешь»,
за лопуха меня он считает?
Ну берегись, Забир,
крайне несговорчивым продавцом
я к тебе направляюсь.
Заплыл в предысторию стояния на Угре. Отгоняя образ той женщины, вспомнил, что она меня ревновала.
Накаты из-за взглядов… ущемление удельных прав…
Разведка хана Ахмата.
Глядеть я на женщин не буду, мораторий введу… окрепшее московское княжество хану Ахмату не разорить. А меня от разглядывания проходящих дамочек не отвадить?
Неимоверная дичь, моя девочка… мысленно я их не имею!
Через одну?
Ты перегибаешь, частота ты подумай, неправдоподобная…
СТРАШНО манит он, увы.
Блеск серебряной горы.
Нежелание,
да и неумение
погубить чей-то урожай
сыграло Леонтию на руку.
«Белый колдун!»,
по Новгороду о нем понеслось,
известности ему прибавляя.
«Делает сугубо благо,
ужасы не творит,
пойти на причинение вреда за пуд
серебра вы колдуна Леонтия
не уговорите!».
Вред?
Ни за что.
Пуд? Соблазнительно однако
чертовски.
Прочитал, что длительные серьезные отношения выходят из моды. Я, выясняется, на гребне волны, ничего серьезного у меня ни с кем ровным счетом. С Надолбовой, зовущей меня на пиццу, попробовать?
Недозревший проект.
Со своим арматурщиком она поссорилась, с рабочим классом, сказала, больше ни-ни.
От интеллигентных мужчин отвыкла. А мы не арматурщики, у нас богатая внутренняя жизнь и нежная кожа.
Колени к подбородку я подтянул. Им об них трусь, размышляю… я инициативу не проявлял. Интереса к сближению не выказывал.
И какой прок мне в сближении…
Секс.
Но она же после секса привяжется, вздохнуть мне не даст!
Совсем недавно об арматурщике она отзывалась с восторгом.
Я, кажется, волнуюсь, что арматурщика я затмить не смогу?
Как ни взгляни, волнение, баламутящее воду беспокойство… испорченный день. В чем-то, не спорю… в чем-то прекрасный.
В НОГИ рьяно мне бросалась.
Я подумал – размечталась.
«Удружи мне, Леонтий!
Из обыкновенного куриного яйца
волшебное для меня, прошу тебя,
сделай!».
Ушлая она баба.
Чем платить каждый раз,
один раз заплатить она хочет.
И обращаться не колдуну, а к яйцу.
Не могу, я бабе отвечу,
по правилам нашего колдовского цеха
мне непозволительно создавать чего-либо,
работу у нас отнимающее.
99
Раскол, тут написано, в Новгороде, альтернативное вече недовольные собирают.
Большинство идиоты!
Летопись на старославянском, выражения в ней другие… смысл тот же. Упреки большинству хлесткие, подтверждений его скудоумию целый вагон.
С нынешней ситуацией коррелируется, по-моему, идеально.
Бороться? Смелый академик кричал и затих, об отправке в лагерь ему без экивоков сказали.
На улице обнимаются алкоголики.
Мы братаны!
Русь мы, братан, высшие люди!
Я братанов обхожу, одолевающая тяжесть не сбрасывается…
ТЫ, ПРОБЛЕМА, не на «вы».
Явно ниже ты травы.
Побеспокоившей его с легким
недомоганием Фекле
Леонтий сказал пить чай. И есть мед.
Чего-нибудь магического
довеском тебе желательно?
Бочонок меда мне принесешь —
салапяриуса браустауса в него я насыплю.
Порошок.
Из использовавшегося всеведущими
вавилонскими жрецами
саляпярийского корня.
Гнетущая тишина. Компьютер, зараза, не включается! Он в сети, вилка не выскочила… блок питания полетел?
Буэнос диас.
Доброе утро, товарищи!
Я, слава богу, не дома, казенный компьютер у меня задурил. Секунду, я думаю… не в математическое моделирование вникаю – пытаюсь припомнить, кому же касательно техники мне звонить.
Именно звонить. Не расхаживать по кабинетам с громкими жалобами.
Позвоню Егору Колтухину… он уволился, будет толковый айтишник на нашей зарплате сидеть.
Кого-то мы взяли. Плохо о нем у нас говорят, безмозглым бревном называют.
Нашел я его телефон. Звоню, а что делать… может, с меня подъем в глазах научного сообщества начать он сумеет.
МНЕ о Ждане говорили.
От восторгов отдалили.
К предстоящей ему встрече
с вещим человеком Жданом
Леонтий подходит человеком,
совершенно в себе уверенным.
За один стол нас хотят посадить,
поединок взглядов устроить.
Если Ждан видит будущее,
он знает, какой взгляд я ему уготовил.
Свирепый!
Таким же он мне ответит —
равенство у нас с ним получится,
а равенство с уважаемым Жданом
для меня, скривлюсь, честь.
Вытащив меня погулять, неприглядно мотающий головой художник Щитохин подвел меня к церкви.
Храм!
Угу.
Богослужения, Воробьев, в нем проходят!
Завязывать бы Щитохину… разрушает выпивка его разум, до юродивого, вопившего в Архангельске о приближающемся флоте демона Самаила, твердой дланью низводит.
ЗАПЛАТИТЕ и идите.
Результатов вы не ждите!
Брошенная мужем Ильперия
выливала на Леонтия свою злость.
«Сучий он сын! Паразит беспросветный!
Обратно его мне не надо,
мерзостный он урод!
А ты бы, Леонтий, сумел?
Восстановить семью ты способен?
Не желаю я этого, так говорю!».
Так, значит, так. Не заработаю,
но и неприятностей избегу.
Она же, раскошелившись, не отстанет,
будет меня донимать, не мой она тип.
Легкость в расставании с деньгами
отсутствует.
О проекте
О подписке