В романе есть один парадоксальный момент. Анна Каренина безумно любит своего сына, рожденного от нелюбимого Каренина, и не любит свою дочь, рожденную от любимого Вронского.
Счастье достигается разными, порой противоположными способами. Ради достижения счастья можно работать над собой, а можно просто изменить свой взгляд на себя. Можно устранить причины источника вины, а можно перестать испытывать чувство вины.
Лидия Ивановна интересуется “всем, до нее не касавшимся”, но никогда не слушает собеседника. У нее на все есть своя, заранее готовая точка зрения. Раньше Анна не обращала на это внимания. Лидия Ивановна была ей скорее симпатична. Но после Москвы, где Анна глотнула воздуха свободы, фальшивая, лицемерная манера этой богомолки начинает ее раздражать.
Недаром княгиня Бетси называла Анну “ужасным ребенком”. Анна думает не о том, что она умрет, а о том, как будет от этого страдать Вронский. Она словно не понимает, что результата своей мести не увидит. Это типичное сознание ребенка, который не боится смерти, потому что не представляет себе смерть, но фантазирует о том, что будет после нее, как если бы он, умерев, продолжал жить и видеть результаты своей смерти.
Толстой боялся наркотиков. Вообще боялся любых психоактивных веществ, включая алкоголь, чай или кофе. Философ, он избегал всего, что влияет на ясность ума, сознания.
Под давлением Стивы Каренин соглашается не просто развестись с Анной, но взять вину измены на себя. Разумеется, фиктивную. Но только в этом случае Анна сможет остаться с Сережей и сочетается законным браком с Вронским.
На станцию приезжает женщина с измененным сознанием. По дороге на вокзал в коляске она смотрит на людей, на здания, на вывески и не понимает: зачем они? Все кажется ей пропитанным злом и ложью. Но несколькими страницами раньше Толстой пишет, что в сердце самой Анны поселился “злой дух”.