– Тогда начинайте пристальное наблюдение и контроль Саида Бен-Арфа, а когда всё будет готово, я буду лично разрабатывать спецоперацию по захвату объекта. Да, и ещё, я завтра утром появлюсь в посольстве! – сказала мисс Стивенсон, вставая из-за столика. – Удачи! – добавила она и быстрой походкой покинула кафе, раскрыла зонт и принялась ловить такси.

Жан встал из-за столика и, оставив под блюдцем купюру в двадцать евро, поднял воротник кожаной куртки и, медленно пройдя по кафе, перед входной дверью обернулся назад и пристально окинул взглядом всех посетителей. Паранойя была лучшим, что могло быть для разведчика, и отказываться от неё Жан не собирался. Внимательно приглядевшись и не найдя ничего подозрительного, он вышел на улицу и, подняв голову наверх, словно моля у неба прекращения дождя, вздохнул и побрёл вдоль по улице ночного Парижа.

Париж. Посольство США.

Анджелина вошла в здание посольства и, пройдя охрану из морских пехотинцев, подошла к пропускному пункту, предъявив своё служебное удостоверение офицера ЦРУ.

Один коридор сменял другой. Лестницы, и вот она уже была на этаже, где находилась резидентура ЦРУ в Париже. Её целеустремлённый и сосредоточенный взгляд окидывал тех, кто попадался ей на пути и приводил в небольшую задумчивость. Она подошла к кабинету начальника резидентуры Кристофа Левинга, молча кивнув вместо приветствия Жану, который уже был поглощён работой, которой было в это утро уже не мало, и весь его рабочий стол был завален какими-то папками и документами, казавшимися нескончаемыми.

Мисс Стивенсон постучала в дверь по стеклу и вошла внутрь.

– Здравствуйте, мистер Левинг, – сосредоточенно произнесла она.

– А, Анджелина, я ждал тебя ещё вчера вечером, но утром Жан мне сказал, что ты появишься сегодня. Не знаю точно, но, может, так даже лучше! – сев обратно за рабочий стол на рабочее кресло и жестом предложив присесть, произнёс он.

– Спасибо, – коротко добавила она и присела на рабочее кресло за стол, поставленный буквой «Т».

– Итак, я думаю, Жан ввёл тебя в курс нашей версии. Причём основной версии, которую мы так холим и лелеем. Саид Бен-Арфа находится под нашим наблюдением, причем у нас есть свой человек в его команде. Это телохранитель Абу Халиф. Он уже очень долго работает на нас и не доверять ему у нас нет никакой причины. С точностью сказать, есть ли у Саида Бен-Арфа или у французской ячейки Аль-Каиды образец, он не может. Но слух об этом деле уже, наверное, прокатился по всему миру. Все охотятся за этим образцом, и у всех разные цели!

– Я понимаю, сэр, что цели у всех разные, но остаётся весь вопрос только в том, у кого он? – положив ногу на ногу, произнесла мисс Стивенсон.

– Сложно с тобой не согласиться, Анджелина! Поэтому мы не будем долго тянуть с захватом Бен-Арфа. Возьмём его тёпленьким, и он нам всё расскажет. Если не сам, то под химией. Думаю, что с Ирака ты научилась не превышать дозировку! – с лёгкой улыбкой сказал Левинг.

– Я думаю, что ваша шутка минимум непрофессиональна! И если вы думаете, что эта тупая курица ничего не умеет делать, вы крепко ошибаетесь, мистер Левинг! Я сама могу вас хорошенько поучить чему-либо…

– Ладно, Анджелина, не кипятись! Просто я хотел подстегнуть тебя, а ни в коем случае не оскорблять! – продолжая вертеть в руках ручку, сказал он.

– Я не обижаюсь! Просто вам нужно поумерить свой юмор! Он здесь вам не поможет! Просто давайте сделаем это дело, и всё! – пристально посмотрев в глаза начальнику резидентуры в Париже, произнесла мисс Стивенсон.

– Хорошо, Анджелина. Полный отчет о распорядке дня Саида Бен-Арфа будет у тебя сегодня вечером, и тогда можешь приступать к разработке плана захвата.

– Отлично, сэр! Хорошего дня, – сказала мисс Стивенсон и встала с рабочего кресла из-за стола и направилась к выходу из кабинета. Она положила свою изящную руку на дверную ручку и нажала на неё, выйдя из кабинета. Рядом с дверью её уже ждал Жан.

– Как прошёл разговор? – спросил с интересом он.

– Как всегда! Он думал, что умнее всех на свете, хотя только способен на то, чтобы отдавать приказы, жирный козёл, припомнив комплекцию Кристофа Левинга, сказала Анджелина.

– Похоже, ты его не очень любишь, – усмехнувшись, добавил Жан.

– А за что мне его любить? За его тупость? – жёстко произнесла Анджелина. – Жан, буду ждать твоего отчёта по распорядку дня Бен-Арфа и все наработки по нему.

– К позднему вечеру всё будет готово! Может, поужинаем сегодня вечером? – улыбнувшись, спросил он.

– Не обижайся, Жан, но у меня немного другие планы, – подмигнув ему, добавила Анджелина и направилась к лестнице.

Рим.

Глубокий сон не хотел уходить и растворяться в утренних часах, пробуждая Льюиса. Он продолжал спать и видеть себя маленьким, стоя на заднем дворике отчего дома в Лондоне. Говард помнил, как любил играть в солдатиков, которых разбрасывал его пес Джерри, большой бульмастиф, любивший своего маленького хозяина, как собственного сына, как ни глупо это выглядело со стороны. Пёс охранял его от всех напастей и был готов защитить от всего. И сейчас во сне он видел своего пса.

Детские воспоминания постепенно начинали растворяться в пучине жестокостей прошлого, примешивая к светлым детским воспоминаниям стойкий оттенок красного. Той красной бурой крови, которая текла по пескам времени.

Время мучило Льюиса намного сильнее, чем жизнь. Оно давало ему возможность помнить и не забывать. Крики агонии, выстрелы, всплески песка от трассирующих пуль, кровь и снова тишина, мучившая его каждую ночь…

– Нееееет! – вскрикнул Говард и, резко сев на кровати, стал сбрасывать с себя обрывки прошедшего сна. Он хотел раз и навсегда избавиться от них, но это у него никогда не получалось.

Льюис встал с кровати и прошёл на кухоньку, выпив воды из чайника, и вернулся обратно в комнату, взяв в руки пистолет и нажав на рычаг безопасного спуска курка. Он всунул пистолет в кобуру на ремне и, сев на кровать, с силой потёр ладонями лицо, пытаясь забыть прошедший сон.

Говард понимал, что время бессильно и беспомощно, чтобы одолеть его сны. Даже всё казалось с точностью наоборот. Чем больше проходило времени, чем тяжелее и больнее становилось ему. Всё уходило безвозвратно, но во снах продолжало мучить его душу, которая была уже без сил от тех еженощных кошмаров. Призраки прошлого не отпускали Льюиса, а только пытались всё сильнее привязать его к себе и унести его в ад вместе с собой. Что же было до Говарда, то он хотел просто не помнить, но не мог не помнить! С каждым новым сном он снова и снова возвращался в прошлое, которое терзало его за его ошибки, которых было превеликое множество, как собственно и у любого человека. Только вот не всем их ошибки являются каждую ночь, хотя, конечно, всё бесспорно зависит от самих ошибок.

Льюис встал с кровати и накинул на себя куртку, которая лежала рядом в стороне. Он понимал, что впереди долгая дорога и очередная цепь искупления грехов, которые никто не мог ему отпустить, и даже отец Бернардо не мог ничего поделать с душой Говарда, которая не отказывалась каяться, а отказывалась признавать допущенные им ошибки.

Льюис вышел из квартиры и закрыл дверь на замок, убрав связку с ключами себе в карман куртки. Он медленно спустился вниз и вышел из подъезда, медленным шагом пойдя вдоль улицы. Мысли его мешались одна с другой, а третья терялась в четвёртой. Ему казалось, что за ним следят, но слежки никакой не было, ведь, если бы его кто-то выследил, то он бы не пережил эту ночь.

Говард продолжал идти, растерянно смотря на прохожих, которые сторонились его и обходили стороной, будто чувствуя, что он не в себе. То же самое думал о себе и Льюис, но он, в отличие от прохожих, не мог убежать от себя, а должен был продолжать жить. «Бог поможет, если сочтёт это нужным!» – твердил про себя Говард и продолжал идти. Ему срочно нужна была машина, чтобы добраться до Тулузы. Ехать на поезде было опасно.

Он зашёл в проулок и увидел стоявший без присмотра «Мини-Купер». Льюис подошёл к нему и, просканировав его радиочастоту, вскрыл замок и снял сигнализацию. Говард сел в машину и, сломав обшивку под рулём, завёл двигатель. Льюис включил вентилятор и на него подул тёплый воздух. Он нажал на педаль газа и вырулил на улицу, направившись к выезду из города.

Париж. Отель в центре города.

Романов готовился к ужину, вспоминая, как весь день промотался в слежке за Саидом Бен-Арфа и снова толком ничего не выяснил, только слабые намётки и неточности в отношении всего терзали его. Он понимал, что, скорее всего, у французской ячейки Аль-Каиды не было образца иначе бы Бен-Арфа не был таким спокойным и неспешным в своих действиях на улице, и группа прикрытия бы была более осторожной, в отличие от той, которая не могла разглядеть следующий за ним кроссовер практически по пятам. Но дело было уже не только в этом! Продолжать работать всё равно было необходимо. Чувства для контрразведчика, конечно, были важны, но проверить всё до конца нужно было и довести дело до его логического завершения, а там уже как удача отвернётся или повернётся к тебе лицом. Такое часто бывало, когда человек шёл напролом и не оглядывался, он получал то, что ему было так важно, правда, везение тут совсем было не лишним.

Андрей надел чёрный костюм, поправил воротник белой сорочки и завязал красно-белый галстук с тонкими полосками. Время подходило к восьми, и Призрак, покинув свои апартаменты, направился по дорогому ковровому покрытию ярко освещённого коридора к лифту.

Спустившись в центральный холл отеля, Андрей прошёл мимо стойки администраторов, около которой крутились туристы из Европы, и направился в ресторан. Зайдя внутрь, его ослепил яркий лучистый свет огромных красивых люстр, которые нависали над всем залом, и, пройдя несколько шагов, он стал растерянно, бегло искать ту самую девушку, натыкаясь своими глазами на ужинавших в зале людей, как одних, так и с семьями.

Романов смотрел тщательно, и внезапно его взгляд буквально застыл, словно почувствовав очаровательные глаза, неотрывно смотревшие на него. Она сидела за столиком в роскошном фиолетовом платье, а на её шее великолепно смотрелось золотое колье с вкраплением мелких бриллиантов. Призрак подошёл к столику и с улыбкой на лице сказал:

– Добрый вечер, Кристин.

Она окинула своим взглядом Андрея и, слегка улыбнувшись, ответила:

– Добрый вечер, Алессандро, присаживайся, я уже сделала заказ, решив, что ты будешь не против моего вкуса, – с какой-то проникновенностью посмотрев Призраку в глаза, сказала она.

Романов почувствовал этот взгляд своим сердцем, он ощутил что-то давно ушедшее от него неизвестно куда, туда, откуда давно уже не было никаких чувств и мыслей, будораживших его так же, как этот проникновенный взгляд. Андрей ещё раз улыбнулся, не противясь этому теплу, которое доставляло ему несравнимые ни с чем удовольствие и радость. Отодвинув стул, он присел напротив неё, неотрывно продолжая смотреть на Кристин.

– Вы просто очаровательны, – с какой-то необыкновенной лёгкостью, чуть слышно произнёс Призрак.

– Спасибо за комплимент, но давайте сразу перейдём на «ты». Не против? – обворожительно хлопнув длинными ресницами, предложила она.

– Ни в коем случае, – на какие-то секунды растерявшись, а позже собравшись, ответил Романов.

– У тебя потрясающее зелёные глаза, такое впечатление, что в них скрывается какая-то загадка, – неотрывно смотря на Андрея, сказала Анджелина.

– Хм… Глаза – зеркало души, – положив свою ладонь на руку Анджелины, сказал Призрак.

– Да, действительно. Но в твоих глазах много боли и утрат, а это скрыть невозможно, потому что глаза хранят те фрагменты нашей жизни, которые мы не в силах забыть, даже если нам это очень хочется, – немного загрустив на какое-то мгновение, произнесла она и снова улыбнулась.

– Наверное, ты права. Но в твоих глазах, я уверен, читается, то же самое, что и в моих. Я прав? – с нежным взглядом, направленным на неё, спросил Романов.

– Отчасти, Алессандро, отчасти, – сосредоточенно добавила Анджелина.

– Ваш заказ, – подойдя с подносом к столику, где сидели Андрей и Анджелина, сказал официант, разложив тарелки перед ними и разлив по бокалам красное сухое вино. – Приятного аппетита, – добавил он и исчез вместе со своим подносом.

Они долго сидели и разговаривали, изредка шутя и посмеиваясь друг над другом. В каждом их слове была теплота, которую нельзя было подделать, она была явственна. Время текло быстро и стремительно, как и вся жизнь, и сложно было заметить то самое неподдельное счастье, которое так трудно разглядеть в тёмном углу жизни. Однако там всегда будет гореть свеча надежды и веры, где будет место и, конечно же, любви…

После ужина они вышли из ресторана и остановились в центральном холле отеля. Призрак взял Анджелину за руки и поцеловал их.

– Мы встретимся ещё, Алессандро? – спросила она.

– Конечно, Кристин, – ответил Романов и, положив свои руки на её стройную талию, нежно поцеловал в губы. – Я найду тебя, – сказал Призрак и исчез в разъехавшихся дверях лифта.

В эту ночь Андрей не мог заснуть. Что-то терзало его, не давая забыться и уснуть. Он ощущал что-то близкое – то, что для него и, наверное, была сама жизнь. Да, именно та жизнь, где нет ничего кроме любви и душевного тепла, которое люди дарят друг другу в надежде на светлое счастливое будущее. Ему казалось, что эти размышления не дадут уснуть ему в эту ночь, но, спустя некоторое время, Романов всё же заснул, думая о ней, той девушке, какая смогла растопить лёд в его сердце за один лишь вечер. Это было потрясающим открытием для Призрака, думавшего долго о том, что он так и останется один на этом свете. Андрей не знал, что будет дальше и какие препятствия встретятся на их пути, но это будет их жизнью и их выбором, но жизнь, правда, всегда диктует свои правила, а судьба тем более.