– Очень быстрое развитие событий! – Взмолился я, словно не ожидал этого. – Зеркало, свеча, довольно все банально. Может быть, я когда-то, чего-то насмотрелся. И теперь моя память вторит эти события. Не так я себе представлял магию. Я думал она исходит изнутри. Из самого человека, а не из свечек и зеркал. Хотя… Атрибутика важна, наверно. Так она объясняет волшебство, дополняя его посредниками восприятия.

Я вернулся, не забывая про осторожный шаг. Аккуратно посмотрел на зеркало, оно имело лишь отражение бани.

– Здесь довольно жарко, – подумал я, – и не проверишь, естественное это было видение, или же это кипели мозги. Повторю эту процедуру дома, сегодня ночью.

Я потер ручки, словно обрадовался этому. Хотя внутри все дрожало от страха. Быстро помылся, и пошел в дом, прихватив с собой свечки.

День оказался длинным. Я ничего не мог делать, как только ждать. Идея теней заняла весь мой разум. Я даже забыл, когда последний раз ел или ходил в туалет. Моя жизнь превратилась в сюжет фантастического фильма, где не было главных ролей. Я и сам не знал кто я, персонаж, актер, живой человек, или же плод своего, а возможно, чужого воображения.

Мои глаза ловили лишь пруд в окне и зеркала. Остального пространства не существовало. Весь мир превратился в безликую серую массу. Не знаю, мог ли я тогда вспомнить свое прошлое, настоящее. Кем являлся, и о чем мечтал. Цель зачеркивала сам путь. Я не жил днем, а лишь исполнял привычные действия. Для меня была важна ночь, которая меня сильно пугала, при этом.

Иногда, мне казалось, что мои глаза видели все в двухмерном изображении. И на этом фоне, пруд с зеркалами являлись объемной жизнью. Отдельной, и достойной для моего внимания.

– Смогу ли я выбраться из подобной реальности? – Спрашивал я сам себя. – Вдруг я давно нахожусь в психушке, и мне это все, кажется, под действием лекарств? Неужели я так возненавидел обычную человеческую жизнь? Люди остаются одни, но они как-то живут. И создают новый мир внутри этого.

Я успокаивал себя лишь тем, что меня ждет неизведанное, и что-то прекрасное. Пусть не встреча с родителями, или обретение себя нормального. Но хотя бы, малейшее волшебство. Привычный мир перестал двигать меня дальше. Я застрял в одной поре, и она длилась целую вечность.

Наступили сумерки. Я тут же вскочил, и начал поправлять зеркало на столе, чтобы отражение в большом зеркале точно смотрело на пруд. Зажег свечки и поставил в прихожей, чтобы наверняка не упустить момент.

Солнце скрылось за горизонтом, и вызвало пробуждение быстрых теней. Они слонялись по дому, раздражая меня.

– Пошли вон! – Орал я. – Вы мне здесь не нужны, жалкие клоны. Темные куски интерьера. Убирайтесь! Из-за вас я ничего не вижу.

Голова шла кругом, нервы накалялись. Меня уже не заботил страх. Хотелось пойти и утопиться в том самом чертовом пруду. Я понимал, что мог прекратить это сумасшествие, но это было не в моих силах. Любопытство взяло верх надо мной!

Я встал, как вкопанный перед зеркалом в прихожей, и стал ждать прозрения. Сильная концентрация пожирала мои глаза. Я чувствовал, как капилляры лопались, превращая глаза в красные шары. Голова болела, хотя бровь я больше не чувствовал. Старая боль исчезла, осталась лишь новая, от напряжения.

Секунды превращались в минуты, а минуты в часы. Этот миг не старался закончиться. Как бы я не концентрировался, ничего не происходило. Реальность противилась мне, испепеляя мою цель. Но я ее ясно видел. Все миры разрушились, я ждал встречи с тенями.

Черное отражение содрогнулось. Темное видение стало расслаиваться на оттенки темного. Появились силуэты, неразборчивые, но они точно прослеживались.

Я увидел в зеркале пруд. Он, как грозовое облако ожил, исполняясь движением по горизонтали. Его отдельные пучки переливались темными волнами.

В одно мгновение я увидел отражение пруда в зеркале на столе, отражение настольного зеркала в большом зеркале прихожей, отражение большого зеркала в своих черных зрачках. Пруд отражал мои глаза, а глаза отражали пруд.

Цепь видений замкнулась.

Я видел темные глубины пруда, и ощущал их водную прохладу. Стихия открыла свои объятия, в них появился черный дом. На этот раз, не отражение родительского дома, а отдельно живущая сущность потустороннего мира. Я знал, что наши миры параллельны также, как и единородны.

Двери черного дома слегка отворились, и на пороге показалась тень, не очень внятная, но читаемая. Она стояла неподвижно, ожидая чего-то. Дверь открылась шире, и появилась вторая тень, побольше первой.

Пламя свечи колыхнулось, и тени обрели знакомые силуэты, немного схожие с человеческими.

– Огонь свечи дополняет картину! – Подумал я.

Я взял свечку и приблизил ее к зеркалу. Черный дом и тени исполнились живым объемом. У теней появились отдельные части теневых тел.

Огонь свечи замер, а с ним замерло все в пруду. Движения прекратились.

Я дунул на огонь, и картинка вновь ожила. Темные воды пруда заволновались. Из трубы дома теней пошел дым. А тени похожие на людей сделали шаг вниз по теневой лестнице.

Пламя вновь замерло. Пруд застыл на месте, а с ним и тени.

Меня знобило и трясло, но я набрался мужества и открыл окно. В прихожую ворвался ветерок, он подхватил пламя свечи и стал его таскать по сторонам. Движения в пруду возобновились.

Я усилил концентрацию внимания, и узрел, как тени отошли от черного дома, и подошли к темному пятну. Оно напоминало наш пруд во дворе. Тени двигали своими головами и конечностями. Я понял, что они общаются.

Мой страх смешался с любопытством, это позволило мне смотреть, не отрываясь.

Черное пятно в виде пруда, то исчезало, то появлялось. Одна тень показывала другой на исчезновение темного пруда.

– Ничего не разобрать. – Сказал я, нахмурив брови.

Ветер усилился, и вторая свеча, которая стояла на подоконнике капнула воском. От чего ее пламя колыхнулось. Это отразилось в настольном зеркале, и тени получили более детальные и объемные силуэты. Я даже увидел четкие черты лиц теней. Четкие в том плане, что это точно были лица. А кого, было непонятно. Пламя свечи на подоконнике замерло, черты теневых лиц пропали.

– Нужно поставить свечу у настольного зеркала, – подумал я, – тогда я смогу разглядеть, кто это.

Я схватил свечу и отнес ее в кухню, оставив на столе у зеркала, я вернулся обратно в прихожую.

Посмотрел в большое зеркало, тени исчезли. Не было и черного дома. Я наблюдал, как растворялось темноте пятно, похожее на пруд. Мои глаза увидели вакуумную черноту.

– Что за черт? – Заорал я. – Куда все подевалось?

Я испытал такой сильный гнев, что закатил глаза. А когда я вернул их в привычное состояние, меня и зеркало разделяла плотная огромная тень. Я так испугался, что снова свалился с лестницы.

На некоторое время я потерял сознание. Удар пришелся, естественно, на раненую бровь. Когда я открыл глаза, то ощутил небывалую слабость. И я вновь отключился.

Ночь я провел в прихожей, наблюдая разные сны.

Первый был очень светлый, но постоянно повторяющийся. Я был ребенком, который быстро взрослел, и исчезал куда-то. Раз за разом, регулярно. Снова и снова. Я делал одни и те же движения. Говорил однотипные слова. Излучал одинаковые мысли. Мои чувства были похожими. Я совершал однообразные взлеты и падения. Падал и вставал, вставал и падал. Мои жилища имели одинаковую форму, отличаясь лишь своим размером. Я шлепал по лужам, купался в пруде, тонул в море, переплывал океан, и при этом, вода являлась только водой. А бесчисленные люди и жизни были мной одним. В этом сне присутствовали и тени. Но они проявлялись слабыми отголосками сна. Поэтому не имели никакой информации.

Второй сон рассказывал о тенях. Все было черным и мрачным. Темным и пустым. Они перемещались, что-то делали, по-моему, общались. Все тени появлялись из одной, и исчезали в одну большую тень. Этот сон походил на первый, но в нем не было света.

Третий сон объединил первый и второй. Все тоже самое, только тени растворялись в людях, а люди в тенях.

Последний сон меня порадовал больше. Я увидел маму и папу. Они часто общались, целовались, обнимались. Я чувствовал их любовь, она излучала непомерное счастье. Они друг друга постоянно о чем-то просили, выполняли просьбы, и радовались этому. Общие дела их сближали. Они много путешествовали, перемещались, меняли свои наряды, компании. События все время переворачивались с ног на голову. Все было таким хаотичным, но очень живым!

Я увидел кадры покупки дома, появления пруда. После этого появились тени, и сон оборвался.

– Моя голова! – Простонал я, когда проснулся. – Я досмотрю когда-нибудь этот сон, или погибну на этой лестнице? Я всегда был сконцентрированным. Откуда эта неуклюжесть? Почему тени начинают мне открываться, но как только я отвлекаюсь, они тут же пугают меня до смерти?

Что вообще происходит? Я, как мои родители в моем сне. Пока в моей жизни есть хаос, я живу, но при этом, испытываю не только счастье, но и боль. Как только я успокаиваюсь, я исчезаю, как тень в пустом пространстве. Что за неразбериха? Эти тени, это мои родители, или же отголоски всех людей? Кто мне ответит, если я заканчиваю это странное общение лежа на полу?

Я еле поднялся, и побрел в ванную комнату. Набрал горячей воды, и окунулся с головой. Сколько я пролежал в неподвижном состоянии, я не знаю. Но я изрядно успел свариться. Мои вены пульсировали, кровь бурлила, надеясь взорваться фонтаном. Душа пыталась выскочить.

Я выпрыгнул из дома и нырнул в бочку с ледяной водой.

– Всем стоять! – Заорал я, обращаясь к организму – Никому не двигаться! Я в норме, просто даю вам встряску. Хорош хандрить. У меня есть цель! И я осуществлю ее!

Первый раз за долгое время, ко мне пришла человеческая мысль, подкрепленная стыдом:

– Хорошо, что дом в такой глухомани находится! Что бы подумали соседи, наблюдая за моим самолечением души?

Я рассмеялся. Смех был признаком того, что я пришел в норму. Мне полегчало. Голова прошла. Организм стал функционировать, как надо.

Заварив травяной чай без сахара, я вышел во двор к грядкам.

– Дубль два! – Вырвалась из меня ирония.

Погода стояла шикарная. Небо было прозрачно голубым. Солнце светило так, будто бы всех кочегаров вызвали из отпуска. Зелень налилась соком и ярким цветом.

– Ох и загар сегодня получится! – Порадовался я. – Буду ходить бронзовым. Отправлюсь в потустороннее путешествие загорелым. Как все нормальные люди, которые посещают солярий перед отпуском.

Я закатился смехом.

– Ну что мои хорошие, есть все-таки в вас мамина сила? – Спросил я у саженцев на грядке. – Я знал. Я верил, что вы меня не подведете!

Рассада жадно поглощала солнце. Появились первые ростки, окутанные ласково-зеленым покровом. Ее прожилки пульсировали, как и мои вены. Излучая жизнь и напор.

Я взял лейку и полил грядки. Прибрался во дворе. Починил входную дверь дома, калитку двора. Отремонтировал беседку. И присел любоваться природой.

Весь день я трудился с удовольствием, а не потому, что так нужно. Я отвлекся от своего угнетающего уныния. От предстоящего похода в неизведанное. Я знал, что мой дом там, где я. Поэтому меня не волновало, вернусь ли я, или нет. Я наслаждался сегодняшним днем! И мне это очень нравилось.

Тени не беспокоили меня, словно знали, что сейчас не до них. Их теневой разум существовал лишь тогда, когда я на него обращал свое внимание. Весь мир так вращался. Он был таковым, каким я его себе представлял. И никак иначе!

Я вспоминал маму и папу, их жизнь в этом доме. Наше общее счастье. Все здесь напоминало о них. Статная вишня, скромная груша, пышная яблоня, колючая малина, густой крыжовник, и даже заросшая клубника, пробивающаяся сквозь сорняк.

Чудо, но и любимые мамины цветы, они росли повсюду. Такие же красочные и сочные. Яркие, разные, восхитительные!

– Как я раньше этого не замечал? – Подумал я. – Откуда все здесь взялось? Совершенно недавно, я видел здесь только серость. Невероятная реальность! Она вторит разуму и его настроению.

Ветерок стал прохладным, я понял, что вечереет. Молча поднявшись, я побрел в дом. Открыл везде окна, поставил свечки около зеркал, проверил отражения. Сколотил тумбу под лестничный проем в прихожей, чтобы больше не падать. Заварил чай, и стал ждать ночи.

На небе был алый закат. Багровые тучи отражались в зеркалах, усыпав весь дом красными розами. Я мирно сидел, попивал чай с листьями малины и шиповником. Мой взор нежно ласкал разум, который в последнее время слетел с катушек. Все восстановилось. Я пришел в свой мирный баланс. Дом благоухал садом, а сад приносил ароматы цветов и молодой зелени. Гармония царила во мне.

Я бы мог отпустить маму и папу, как советуют все те, кто боится чувств. Но у меня была иная цель. Системный и привычный мир мне надоел. Я не понимал больше этих глупых функций, когда выживание – это размер ямы, которую ты вырыл на работе. Меня так научили, и я не жаловался. Но с меня было довольно. А здесь, в этом пустом и ветхом доме, я получил второй шанс. Вновь обрести сумасшедшую голову подростка. Которая утаскивала меня за тенями. Как бы я не бился головой, не убивался страхом, я получил новый опыт. То волшебство, что делало меня вновь живым. Именно об этом я мечтал всю жизнь. Я всегда хотел приключений.

– Мне выпал случай оторваться от жратвы, телика и сплетней, и я его не упущу! – Думал я, мирно засыпая.

Что-то среднее, между сном и явью посетило меня.

Я находился в своем дворе, доме. Каждая деталь была такой же, только с одним отличием, вся материя была выполнена из легкой прозрачной ткани. Что-то схожее с тенью, только цветной. Что удивительно, я был сотворен из того же материала. Все мое тело весило не больше пяти граммов, если не меньше, хотя смотрелось очень прочно и объемно. Я сливался с общим пространством дома и сада, и в тоже время, имел свою собственную жизнь, свои очертания, силуэты, движения. Земля была более плотной, чем я, или предметы на ней. Плотнее дома и сада. Она походила на огромный склад легких разноцветных тканей, которые сваливали сюда множество веков. Иногда, ткани забирали, в основном, верхние слои. И тогда предметов становилось больше. Появлялись новые люди из кисеи, дома, и даже высоченные горы. Мне нравился вуалевый мир. – Мир разноцветной дымки. Все здесь было очень простым и легким. Ткани появлялись, уплотнялись, потом утончались и исчезали. Самое, что интересное, сколько бы не было слоев нежной ткани, каждый слой было видно. Это говорило о чуткости этого мира, и не жадности. Мир был, как наш, но он не замерзал, и ему не было жарко. Он об этом не хотел думать. Ему просто нравилось наряжаться в легкие ткани.