– Странным образом устроен человеческий организм. – Подумал я. – Во мне уменьшается не только сало, мясо, но и кости. Если грубо об этом говорить. Нет, я серьезно это чувствую. Я бы мог подумать, что мне это показалось. Ушел вес, сошло уплотнение, лишняя вода, жир, и это такой визуальный обман. Но нет, и еще раз нет. Иначе бы, мои руки казались огромными костяшками из фильма ужасов. А я наблюдаю аккуратненькие пальчики. Можно сказать, юношеские.

Окунувшись в одиночество, меня не покидала мысль, что я исчезаю.

– Ну серьезно, – доказывал я себе, – как это еще объяснить? Нога становится все меньше и меньше. Я никогда не был толстяком. И как я буквально за год разменял два размера? Пальчики, как у мальчишки.

Все и так было понятно без слов. Но мне нужно было с кем-то общаться, избегая глухого одиночества. И тем самым, я останавливал быстрое нападение иной жизни. Да, именно, нападения. Убегая от людей, я перестал получать информацию о том, как все устроено. В мою голову больше не могли приносить чертежи мироздания. А память глючила. Теперь я имел хаотичные представления об окружающем мире. Нет, не специально. Пустые стены и я, были отличным проводником в странные фантазии. Уж они-то знали толк в запутывании разума.

Я подошел к зеркалу. Это было самое любимое мамино место. Папа притащил эту громадину с какого-то завода, где делал свой частный заказ. Зеркало долгое время стояло во дворе. А потом отца осенило. Он решил построить большую прихожую. И вся задумка вертелась вокруг этого огромного зеркала. Папа вывел углы стен, и основную стену, где должно было стоять зеркало. Мы затащили этого гиганта внутрь, достроив всю остальную пристройку.

– Весело было. – Подумал я. – Мы это чертово зеркало тащили всей семьей, и еще папа друзей позвал. Ох, и гулянка потом была, когда мы его затащили. И где он его только откопал? Можно было достать несколько небольших, и собрать одно большое. Но халява родила небывалую идею. Она заставила отца построить практические еще один дом. Странная жизнь.

Я стоял и смотрел на целую зеркальную стену. Она отражала весь дом, комнату, кухню, зеркало в комнате, которое в свою очередь, отражало стол на кухне.

– Нет, нет, и еще раз нет! – Возразил я себе, еще не до конца озвучив мысль. – Я знаю к чему ты клонишь.

Наверно, общаясь с собой, я нагонял на себя жути. Я подумал об отражении пруда, которое можно увидеть здесь, в огромном зеркале, если на стол поставить зеркало. Но только не то настольное, а побольше.

Я боялся, но мне очень этого хотелось. Если честно, я был готов умереть от неизведанной жути, чем от одинокого диалога с самим собой. А он мог затянуться на десятки лет. Кто его знал, сколько я тут еще пробуду, сводя себя с ума.

– Я точно знаю, что есть более интересные мысли, чем мирские! – Сказал я. – Люди, фильмы, книги, больше не будоражат меня, поэтому я отказался от них. Но я точно уверен, что есть более интересное и проницательное. Что-то, что выходит за грань фантазии и реальности. Главное решиться.

Последние слова раскрывали людскую натуру: «Мы знаем, что все возможно, но лучше посидим в своей шкуре. Так спокойнее!»

Внутри стало жутко, хотя я ничего не сделал.

– Да, я исчезаю. – Перевел я тему, разглядывая свои тоненькие пальчики. – Я сам себя обманывал все это время. Думая, что все обстоит именно так, как мне говорили. Да, возможно пища строитель тела, как и физические упражнения. Но это все глупости. Главное – это информация об этом. Что воспринимаешь, то и лепится. Думаешь, что наращиваешь, берешь материал, и прибавляешь. Еда – это материал. Я – это дом.

Я снова посмотрел на огромное зеркало. Как бы я не переводил тему, оно не давало мне покоя. Оставалось только связать свои мысли воедино, и все бы сложилось. Но я пока еще побаивался. Хотя, как искушенный ребенок тянул свои ручонки в пасть к неизведанному чудовищу.

– Еда, – продолжил я, – прибавляла толщину мяса, костей. Информация приходила. Теперь все это исчезает, я якобы худею. Но на самом деле исчезает информация из меня. Я и есть – информация. Я то, что думаю. Мысли, память, это и есть я. И если я останусь пустым, то исчезну совсем, как исчезают мои родители. Пока есть я, или этот дом, или этот пруд, есть они. А что, если зеркало, или пруд, – это информация, которая не сотрется во мне, как это ветхое тело. Что, если есть то, что я боюсь открывать в себе. Может быть я зря цепляюсь за привычный мир? И мне стоит его отпустить? И познать тени, которые я видел мельком.

Я задумался.

– Я перестал видеть тени так, как видел их в детстве. – Сказал я. – Раньше они будоражили меня, и были живыми. Но теперь они обрели для меня один из слоев в Фотошопе. Телефон, экран монитора, исказили мое представление о тенях. Они стали дополнением. А вдруг это ни так. Что, если они – это живая информация? Все возможно, и я это знаю. Пища – это материал, информация. Зеркало – это источник информации. Дом – это я. Я – это тени. – Живые существа. А что, если тени, это…

Я побежал в старую баньку, которая стояла у дома. Ее топили по-черному, поэтому она была очень низкая, с маленькой дверью, и небольшим окошечком. Мы не проводили свет в баню, и всегда парились до темноты. Там и днем было темновато. Но отец нашел выход, повесил на стены зеркала. Они отражали окно и друг друга. Получалось невероятно светло.

Я влетел в баню, но оказался на спине, на полу.

– Ой! – Заорал я.

Я всегда ударялся о верхнюю жердь дверного проема, как и все члены семьи. Нет, мы все знали, и пригибали спину, опуская голову вниз. Но это не помогало. Баня по-черному рушила привычное восприятие, и мы постоянно попадались в эту ловушку. А на этот раз, я и вовсе перестарался. Согнулся так, что пол головы оставались помехой для движения. Да еще моя скорость перемещения не соответствовала аккуратному проникновению.

В общем, я оказался на полу. Адская головокружительная боль. Пульсирующая окровавленная бровь.

– Мощно сочится! – Прохрипел я, когда потрогал рукой бровь, а потом посмотрел на нее.

С руки на лицо капнула капля крови. Да и вся рука была багрово-влажной.

Я попытался встать. Голова бешено кружилась. Я постарался опереться о стену, но соскользнул, прицепив смачных заноз в руку.

– Ну совсем отлично! – Улыбнулся я, умирая от боли.

Моя улыбка была искренней. Я не испытывал злости, как обычно. До этого я подыхал от скуки. И такое развитие событий, можно сказать, вдохновило меня. Наконец, в моей жизни появились приключения. Настоящие и эпические. А не те, которые заканчиваются сном, и выдуманными разговорами друзей.

– Все теперь ясно. – Подумал я. – Я начал прикасаться к старости, как и все люди. Они становятся обычными наблюдателями. Их покидает секс, путешествие, забота о других, любовь, нежность, работа, потому что это тяжко, нудно, грустно и убого. Лень отнимает все. Она убивает в нас информацию. Мы исчезаем, как наши кости.

Я засмеялся.

– Вот разбил голову, и снова ожил. Лучше бы потрахался.

Смех сотрясал стены крохотной баньки.

Я замотал голову полотенцем, издавая стон. Выбрал самое большое зеркало, и направился к выходу.

– На этот раз не обманешь меня чертова баня! – Сказал я, выползая на четвереньках, чтобы не задеть проем двери.

Выползая, я наткнулся коленом на ржавый гвоздь. Тот с удовольствием впился в мою плоть, и я шлепнулся на грудь, уронив при этом зеркало.

– Нет! – Завизжал я.

Я, как уж на сковородке выполз на траву, и посмотрел на зеркало. Оно было целым.

– Предсказуемая реальность. – Произнес я. – Всегда дает впечатления, когда их просишь.

Мне уже было не до смеха. Понимая, что вызываю ответную реакцию своим довольным видом, я нахмурился, схватил зеркало и тихонечко направился к дому.

– Приключения продолжаются! – Сказал я, когда понял, что зеркало еще нужно установить на стол.

Я отрыл старый чемодан, взял из шкафа коробку с обувью, и небольшую кастрюлю, в которую навалил железных предметов для устойчивости. Выстроил пирамиду на столе, и установил зеркало.

Пришлось несколько раз бегать из прихожей в кухню, чтобы поймать точное направление отражения.

Чем я занимаюсь? – Засмеялся я, издавая совсем не радостный смех. – Но отступать уже некуда! Откажусь от этой бредовой идеи, и опять погружусь в свое бездейственное одиночество. А кто знает, может быть я прав? Может быть реальность не знает границ?

Я снял полотенце. Зашел в ванную комнату и умылся. Глаз опух. Рана посинела, придавая моему лицу страшный вид.

– Пора! – Произнес я, всматриваясь в свои глаза.

По ванной проскользнула тень. Я оторвался от зеркала и задрожал. В голове заиграла зловещая музыка, будто бы дополняя сценарий моих спутанных мыслей.

– Ничего себе. – Прошептал я. – Уже начинается. А что будет, когда я доберусь до пруда.

Мой разум настолько истосковался по событиям, что еще одна тень пробежала, только на этот раз, касаясь меня. Странный и пронизывающий холод посетил мои ноги. Они отказывались двигаться.

– Соберись! – Вырвался из меня строгий крик. – Все хорошо. И будет все отлично. Я просто проверю. А если мои фантазии окажутся правдой, то там разберемся. Если хоть что-то будет мне угрожать по-настоящему, тогда я все прекращу.

Я не верил своим словам, так как срывался в омут с головой. И виной этому была моя тихая смерть, которой я жил весь последний год. Я явно нарывался на эмоции. Не обсуждая этого, я мечтал сжечь свое сердце чувствами.

Несмотря на все опасения, я сжал кулаки и отправился в прихожую.

Теперь она показалась мне зловещим холлом из фильмов ужасов. Начиная с висков, мое тело вибрировало. А вместе с ним, дрожали стены, потолок и пол. Я настолько нагнал на себя жути, что можно было не играться с зеркалами. Но я решил идти до конца.

Стало очень темно. Пока я бегал туда-сюда, день решил спрятаться.

– Ну конечно! – Подумал я. – А как иначе? Все к этому шло. Все случается тогда, когда это необходимо.

Я понимал, что тени в дневное время, или при электрическом освещении могут напугать лишь своей внезапностью. Но вот тени в полной темноте, это совершенно другая история.

Набравшись мужества, я отключил свет.

– Вчера боялся включить, сегодня выключить. – Подумал я. – Истинное предвкушение страха, сильнее, чем сам страх!

Я ослеп. Глаза, привыкшие к свету, погрузили меня в непробиваемый мрак. Выставив руки вперед, я начал осматривать пространство. Подобно слепому, я нащупал ладонями леденящую поверхность зеркала, и остановился.

Я закрыл глаза, чтобы меня не смущали внезапные глюки от слепоты. Время встало. Кожей я ощущал малейшее движение в доме. Скрип старых полов и стен. Капли воды из крана. Стуки ветра в окна. Грохот далекой стройки многоэтажного дома, которая никогда не прекращалась.

Постепенно, шум прекратился.

– Куда все подевалось? – Подумал я, оставляя глаза закрытыми.

Стройка взяла перерыв, ветер стих, кран починился, стены и пол избавились от своей старости.

Тишина. Тяжелая и мрачная глухота.

Ничего.

– Пи! – Раздался мощный ультразвук, раздирающий мои уши.

– Аааа. – Заорал я.

Душа покинула меня, а тело забыло, как осуществлять свою жизнедеятельность. Веки намертво припаялись к глазам.

Звон в ушах не прекращался, порождая дикий шум.

– Пи! – Повторила ужасная тишина.

Голова взорвалась искрами и болью.

– Что это? – крикнул я, добавляя шум своим мозгам.

Ультразвук и мой крик соединились в одну противную мелодию. Словно лезвие ножа царапало стекло. От самого начала и до конца, снизу вверх, сверху вниз. Много раз.

– Пи-пи. – Раздалось снова.

Ватное состояние слуха, позволило мне разобрать этот звук. Шум перешел границу страха.

– Драные мыши! – Завопил я. – Никогда не слышал в этом доме. А тут, на тебе, появились. Именно сейчас. Пошли вон наглые уроды! Не видите, у меня сеанс чревовещания.

Я засмеялся, нелепо обвиняя себя этим смехом. Хотя мой испуг был неподдельным!

– Так, детство вернулось! – Сказал я, вспоминая свои детские страхи.

Немного успокоившись, я обратил внимание, что светлые пятна под моими веками пропали. Я привык к темноте.

– Пора открывать. – Подумал я.

Как испуганная школьница, которую прижал насильник, я начал потихоньку отворять глазки, немного прикрывая их ладонью.

Небольшая щель успокоила меня. Вокруг все было однообразно темно.

Я резко открыл глаза полностью.

Однообразная темнота оказалась небольшим черным пятном в общей темноте помещения. Похожим на летающее животное. И оно содрогнулось. А потом набросилось на меня.

Я попятился назад, позабыв, что в прихожей есть лестница из двух ступеней. Сильный грохот взорвал жуткий холл.

Я начал ощупывать тело, не разбил ли еще что себе. Все было в порядке. Более того, я до сих пор стоял на ногах. Страх внутри меня отключил разумность. И я уже не понимал, что твориться. Позади меня стоял стул, который я ловко обходил, находясь в здравом уме. Но, как только я погрузился в свои глупые приключения в темноте, я тут же утратил логические мысли. Грохот падающего стула превзошел даже мышь. На этот раз я не смеялся. Мне реально было страшно, даже, когда я вспомнил про стул.

Я робко посмотрел на то место, где было летающее животное.

– Фу, ох. – Прошептал я. – Слава богу.

Тюль мирно покачивалась в кухне, а ее узор в виде цветка, отражался в зеркале тенью, похожую на животное с крыльями.

– Вот я даю. – Подумал я. – И почему именно животное, а не просто птица? Меня, по-моему, съедает страх.

Я пошел в кухню и отодвинул тюль. Но в прихожую не стал возвращаться.

– С меня хватит на сегодня! – Сказал я, направляясь в спальню. – Жил себе спокойно, а тут за две ночи кишки наружу вывернул от ужаса, который сам на себя нагоняю. Довольно!

Я настолько измотал себя, что лег, и тут же заснул.

Ночь была без снов. Лишь под утро, открывая глаза, я увидел маму, она ругала отца за его пруд. Я протер глаза, они исчезли, как пропадает дождь на лобовом стекле движущегося автомобиля.

– Привет вам, родители. – Сказал я, не уподобляясь своему новому страху. – И я вам очень рад. Хоть так вас вижу, мам, пап.

Я еле поднялся. Валяясь в кровати, я не заметил, что моя голова раскалывается. Я это ощутил, когда поднялся на ноги. Меня тут же согнуло пополам. Источник – голова взрывалась, а остальное тело являлось взрывной волной.

– Блин. – Прошептал я и спустился на пол. – Меня вчера избила вся национальная лига по боксу.

Ночью страх отвлекал меня, но теперь боль обзавелась своим другом – разумом, который сразу же сыграл со мной злую шутку. Он напомнил, что у меня есть тело!

– Как же все болит! – Простонал я.

Я поднялся, собрав всю волю в кулак, и поплелся в ванную комнату. Как и в моей игре с зеркалами, я сначала закрыл глаза, а потом несмело их открыл. Передо мной была голова израненного бомжа. Одна половина, где была рана, сильно опухла, переливаясь всеми оттенками фиолетового. А другая сморщилась, как у старика. Глаза раскрывали боль и обиду на себя. Один широко сверкая, другой еле видно, из-за опухоли слезился.

– Вот, что я за придурок? – Захныкал я. – Хотя, молодец, добился своего. И это только вначале своего воображаемого пути. И что, интересно, будет дальше?

Я постарался умыться, но боль не дала мне сделать этого, как следует. Я опустил голову в ванную, и окатил себя ледяным душем. Боль, как рукой сняло, и даже больше того, я смог потрясти головой. Издавая, при этом, возгласы проснувшегося зверя.

– Так-то лучше! – Крикнул я, подбадривая себя.

Я вновь посмотрелся в зеркало, но картина не изменилась. Передо мной был по-прежнему бомж, неприятной наружности.

– Что теперь поделать? – Прошипел я, возмущенно. – Будет мне уроком. Хотя, когда меня это останавливало?

Я вывалился из ванной комнаты, испытывая всю тяжесть борца сумо. И направился в кухню. На столе не было зеркала, оно валялось разбитым на полу. Его осколки разделили меня на сотни мелких кусков в своих крошечных отражениях.

– Как аккуратно легли лицевой стороной кверху! – Сказал я, ничего не понимая. – Как это случилось? Я ведь крепко закрепил его.

Я осмотрел стол. Пирамида из старых вещей, в роли подставки зеркала, стояла неизменно. Никаких следов движения не было. Окна были закрыты, поэтому ветер тоже исключался. Домашних животных я не имел. А мышь, которая вчера пищала, вообще, скорее всего, была моим воображением из-за страха.

Я махнул рукой, и начал убирать стекло.

– А вдруг, это какой-нибудь знак? – Подумал я. – Предупреждение, что мне не стоит продолжать, и будоражить безграничную реальность. Хотя, что за бред! Какая мне разница, что это. Моя никчемная жизнь готовится к тихой и никому ненужной смерти. Так что, если я встречу волшебство, пусть и ужасное, то это хоть как-то разнообразит ее.

Я бросил веник, не завершив начатое, и отправился во двор.

– Помнится мне, что я хотел заняться огородом. – Произнес я, выходя из дома. – Пойду отвлекусь. А то все вертится вокруг этих гребанных зеркал.

Солнце тут же встретило меня, ослепив своим присутствием.

– Ну привет! – Обрадовался я. – Давно не виделись.

Я засмеялся.

– Так бывает в жизни никчемного и сумасшедшего мужика. Меня кто-то заточил в глухую тюрьму. И этот кто-то, сидит у меня внутри.

Я широко открыл глаза, чтобы встретить солнышко, как следует, и сразу же получил разряд тока из разбитой брови.

– Блин! – Выругался я. – Что за напасть? Горе-инвалид!

Дом стоял на отшибе. Пару соседних домов пустовали. Их жильцы покинули этот свет, как и мои родители. А их дети не решались сюда приезжать. Да я и не знал их судьбу, если честно. Я всегда был закрытым человеком, и другими также не интересовался.

– Глухое место. – Подумал я. – Неудивительно, что я сюда приехал. И дело не в том, что я растерял все свое имущество. Все шло к этому неслучайно. Здесь мой портал в неизведанность. Раз привычная жизнь стала серой.