Далее он говорил притчами, словно старый сказитель, наставляющий молодого и неопытного слушателя. Я чувствовал, как во мне постепенно пробуждается любопытство, словно у борзой, почуявшей запах дичи. Он зародил у меня жажду знать о людях то, что было бы запретно при ином смысле и месте службы…

Вопреки моим опасениям, работа оказалась совсем не таким адским ужасом, каким я себе её рисовал. Я оказался приставлен руководить нижними чинами, следившими, чтоб на улицах не торговали прямо с возов – занятие, на мой взгляд, достойное лишь пренебрежения. Но это точно был далеко не «ад».

Первое по-настоящему интересное дело, расследование убийства ростовщика недалеко от Варварки⁵², свалилось на меня случайно, словно снег летом. К нему привели не улики и поиски злодеев в тёмных московских подворотнях, а обычная полицейская работа. Мы следили за сносом незаконного лотка, за который никто не желал платить пошлину, а под ним нагнанные работнички обнаружили мёртвое тело.

В те времена всё было просто. Я, как старший по званию, из всех присутствовавших, волею судьбы, а не по зову сердца, оказался у руля этого расследования. К моему собственному изумлению, вопреки полному отсутствию опыта и желания его приобретать, во мне постепенно разгорелся огонь азарта, а дело моими стараниями двигалось вперёд, к своей полной развязке.

Сначала это была лишь робкая искра, которую я старался не замечать, но вскоре она превратилась в бушующее пламя, пожирающее мой покой. Через пару дней я уже был одержим охотничьим инстинктом, словно гончая, почуявшая след дичи.

Я допрашивал свидетелей, и достаточно быстро установил личность убитого ростовщика, его родственников, друзей и должников, опросил подозреваемых… Архаров, и мои старшие сослуживцы, сильно не вмешивались, наблюдая за мной, как бы со стороны и лишь изредка подбрасывали дровишки советов в костёр моего расследования.

Наконец я нашел убийц, ими оказалась пара должников, на чьи шеи давила удавка лихвы⁵³, а нанял их младший брат убитого, движимый завистью и охотой до братниного наследства, они сплели свои замыслы в единый узел, исполнив гнусное злодеяние.

– Видите, Муромский – сказал Архаров, когда я доложил ему, что разгадал убийство, – нам для службы необходимо мыслить. Здесь нужно научиться видеть то, что на первый взгляд скрыто, читать между строк. Тут тоже надобна лихость, но другого рода, не та, что есть у многих гвардейцев… Нам потребны хитрость и мудрость, а ещё наблюдательность….

Архаров, усмехнулся моему удивлению и похлопал меня по плечу, словно посвящая в некое братство. С этого дня, словно по мановению волшебной палочки, рутина моей службы была разбавлена. Каждую неделю, реже две, мне подбрасывали новое интересное расследование.

Я раскрыл смертельное отравление актрисы крепостного театра, в котором, как оказалось, был виновен её ревнивый поклонник – сын её же хозяина, не желавший делить крепостную девушку с отцом и готовый на опрометчивые и жуткие поступки из-за своей глупой ревности…

Впрочем, тут я не собираюсь говорить о скабрезных подробностях.

Затем случилось расследование кражи драгоценностей у старой баронессы, немецкого рода, оно нас вывело к её собственной племяннице, погрязшей в карточных долгах, которые она получила в некоем женском протестантском сборище, посещая некое собрание в немецкой слободе.

В то время, каждое особое задание было интересным, и напоминало мне если не Кносский Лабиринт⁵⁴, то череду сложных шарад.

Архаров стал часто обращать на меня своё внимание, кажется, наблюдал за моими успехами. При наших встречах он щедро делился знаниями, опытом, приправляя всё это остроумными замечаниями и странными для человека его положения простонародными поговорками.

В то время, до создания матушкой Екатериной Управ Благочиния⁵⁵, полицейских было совсем немного, да и дела решались проще, отчего частые встречи, даже с обер-полицмейстером Москвы, не выглядели чем-то совершенно необычным.

И вот, Архаров вызвал меня к себе. В его кабинете, пахло дорогим табаком и властью. Он восседал за массивным столом. Глядя на меня Николай Петрович как-то по-особенному прищурился:

– Александр Георгиевич, вы показали, что не лишены таланта в нашем деле. Да и деликатные истории расследовать умеете, с определённым тактом…

Я слушал начальника ожидая конкретных указов, которые должны были последовать после этакого вступления. Архаров тем временем не торопился, продолжал:

–… Я бы хотел, чтоб вы участвовали в расследовании дела связанного с солью. Достаточно большой обоз, идущий из Нижнего Новгорода в Москву, груженный казённой солью был захвачен разбойниками. – Обер-полицмейстер поглядел в окно, а затем вздохнул. – Да что там? Его охраняли нанятые казаки, как заявили в казённой соленой конторе – «…проверенные многими делами люди…».

– Извините, Николай Петрович. Это связанно с вчерашней конфискацией соли на Таганском рынке?

– Да, в том числе. Так вот, деликатность дела в том, что бандиты добравшись до Москвы, показали исправные документы на груз, который они протащили мимо чиновников, а также мимо государственного склада или стойки⁵⁶. Бумаги были идеально подделаны. Мы бы и не заметили ничего, если бы не глупость «…проверенных людей…».

Архаров кашлянул, а у меня появилась возможность вставить слово:

– Простите, кого?

– Тех самых казаков из охраны, которых злоумышленники просто подкупили, расплатились уже в Москве, деньгой не очень-то и большой. – Архаров скривился, словно проглотил лимон, но продолжил рассказывать. – Эти казаки, олухи, стали кутить в трактирах, хвастаться. Разумеется, это привлекло внимание. Но, соль оказалась лишь ширмой, Александр Георгиевич. Вчера же, на допросе, они рассказали, что ввезли в наш город оружие. Десятки пистолетов, сотни новеньких фузей⁵⁷ и порох. Сабли упоминали. С их слов, оставшиеся на воле, подкупившие их бандиты прямо к войне готовятся…

Я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Соль, конечно, дело скверное, удар по казне, но оружие… Это уже пахло мятежом, или же крупной политической игрой…

– Оружие? Но кому оно предназначено? Зачем столько? – спросил я, стараясь скрыть волнение.

Архаров мрачно усмехнулся:

– Вот это нам и предстоит выяснить, Александр Георгиевич. Казаки из охраны, они никто, как мыши или жуки какие… кто стоит за этой наглостью? Боюсь, что ответ может оказаться куда более неприятным, чем перепродажа ворованной соли. Найдите их кукловодов, Александр Георгиевич. И сделайте это тихо, без лишней огласки.

– Ясно. То есть, я правильно понял, что бандиты захватили государственный караван, лишь для того чтоб ввести, спрятанное среди соли, оружие в Москву.

– Именно так, государственный караван особо не досматривали…

– Но, неужели заговорщики, – я уже не сомневался в самой очевидной версии – не заметили, что мы арестовали их сподручных?

– Это меня и смущает, потому у нас и бегают по складам с базарами полицейские и армейские команды. Может и найдут чего… Вам же, с вашей родословной и статью, я предлагаю заняться московскими верхами, благо, у вас всё для этого уже всё есть…

– По верхам? Этот ужас связан с высшим обществом? Соляной груз лишь прикрытие, за которым прятали оружие. Но куда мне смотреть? Я сразу и не знаю… Пройти по офицерам гарнизона, по дворянам, которые во фронде⁵⁸ к императрице стоят?

Архаров выдержал краткую паузу, просто смотрел на меня, дал моим словам утонуть в омуте тишины, а затем изрек:

– Фронда? Я о такой не слышал, хотя обиженные есть. Подскажу и укажу – смотрите туда, где пахнет Францией, Александр Георгиевич. Где философы, словно соловьи, щебечут о свободе, равенстве и братстве под звон бокалов с шампанским. Там ищите, где идеи просвещения превратились в заточенные клинки в руках короля. Французские дипломаты в России давно плетут сети интриг, купаются в клоаке либеральных настроений. Также, ищите тех соплеменников, кто смотрит на императрицу, как на ядовитую немецкую гадюку, сосущую кровь из русской земли…

– Почему, скажите на милость, именно французы? – Спросил я у начальства, явно обнаглев, а потом затаил дыхание в ожидании ответа.

– Поручик Муромский, – промурлыкал Николай Петрович, – позвольте, я проясню. Представьте себе, мы давно перехватываем их письма-шифровки⁵⁹. В них всё крайне иносказательно. Французы, к примеру, обещали устроить пышный праздник и привезти «игрушки» московским детям. И это, право же, подозрительно перекликается по времени с уже известными вам солеными событиями… есть и иные интересные новости, о которых я покамест умолчу, так как вам их знать пока не надо.

Он сделал паузу, давая своим словам улежаться в моей голове, и я почувствовал, как он взвешивает моё поведение, попутно оценивая искренность чувств. Затем он продолжил:

– Но это еще не все! Кто-то из Парижа приказал московскому вице-консульству углубиться в историю шапки Мономаха, – Архаров придвинулся ближе, понижая голос до шепота. – Это следует из перехваченного письма. И самое главное, они хотят понять полезность этой реликвии для будущего наследника. Это явный намёк, похоже они хотят организовать церемонию венчания на царство одного из самозванцев.⁶⁰

– Я понял. Будут ли какие-то уточнения?

– Ах да. – Николай Петрович прикоснулся правой рукой к своему лбу и улыбнулся. – Для выполнения задания, вам надлежит явить миру всю свою ненависть ко мне, как к жалкому начальнику, церберу, сатрапу свободы, безусловно самодуру… не забудьте показать, как вас гложет изгнание из столицы…

– Но, как можно? Я так не считаю…

– Придётся показать, ради дела.

– Вы меня видите лицедеем⁶¹? Просите меня быть нечестным?

– Отнюдь, сударь! Не хотел вас обидеть. Но считаю долгом напомнить, даже в подобном ремесле нынче нет ничего постыдного, сама государыня благоволит, как вы выразились, лицедеям, поддерживает храмы Мельпомены⁶². Пусть у нас не театр, Александр Георгиевич, но дыма без огня у нас не выйдет, – резонно заявил Архаров. Затем он посмотрел мне в глаза, и тихо проговорил:

– Вам необходимо показать обиду за эту московскую ссылку, за присягу полиции… Ваше недовольство будет воспринято с должным вниманием в определенных кругах. Я это организую. Излейте на меня лично свой праведный гнев, покажите всю глубину своей неприязни. Лишь так мы сможем добиться желаемого, и вы получите необходимую всем нам благосклонность от высших сфер.

– Я, я… Больше ничего? – Лишь это смогло вырваться из моего рта. Я был удивлён таким заданием, и заметно озадачен.

– На данный момент – да. Ближе к вечеру прошу вас вновь посетить мой кабинет, обсудим нюансы и очертим круг посвященных. Одного вас, с такой ношей, я не оставлю, организую помощников, будьте уж уверены.

Он откинулся на спинку кресла, внимательно наблюдая за моей реакцией, в его глазах отражалась сложная смесь из недоверия, любопытства и, быть может, как мне показалось, лёгкого страха. Архаров улыбнулся, всем своим видом намекая, что эта игра только начиналась.