Самолёт вздрогнул, когда колёса коснулись взлётной полосы. Тяжёлая машина пронеслась по бетону, вдавливая пассажиров в кресла, а за окном, сквозь дрожащую пелену раскалённого воздуха, вставал город, который она не видела никогда – и который знала до боли.
Рио-де-Жанейро.
Мария сжала подлокотники кресла. В висках пульсировало что-то тяжёлое, не дававшее вдохнуть полной грудью. Весь полёт она боролась с тревогой, пытаясь убедить себя, что это просто путешествие, исследовательская поездка, логичное продолжение её поисков. Но стоило шасси самолёта удариться о землю, как сердце пропустило удар.
Она вернулась.
В тот самый город.
В ту самую точку.
Туда, где её убили.
Пассажиры начали подниматься со своих мест, открывая верхние багажные полки, кто-то уже говорил по телефону, кто-то зевал после длинного перелёта, а она сидела неподвижно, чувствуя, как внутри всё сжимается от предчувствия.
– Сеньора, – раздался голос стюардессы, вежливо, но твёрдо. – Мы прибыли. Вам нужно покинуть салон.
Мария кивнула, не в силах произнести ни слова, поднялась и достала ручную кладь. Ноги неуверенно ступили на ковровую дорожку, ведущую к выходу.
С каждой секундой реальность накрывала её всё сильнее.
Тёплый влажный воздух ворвался в лёгкие, когда она сошла с трапа. Запах соли, растущих повсюду цветов и далёкий аромат приготовленного на гриле мяса ударили в нос – смешение, знакомое и пугающее.
На миг её словно выбросило назад, в другую жизнь.
Она слышит музыку, ритмичные удары барабанов, скрипящие звуки гитары. Чувствует, как горячий воздух касается её кожи, как раскалённые камни улиц отдают тепло босым ступням. Перед глазами вспыхивает образ: Маркус, смеющийся, танцующий, свободный, полный жизни.
Мария замерла.
– Чёрт…
Всё было настоящим.
В аэропорту было шумно, людно, как в любом крупном городе. Голоса на португальском доносились со всех сторон, кто-то громко смеялся, кто-то что-то обсуждал по телефону, дети кричали, взрослые спешили на выход.
Но для неё это звучало иначе.
Не как для туриста, который впервые слышит незнакомую речь.
А как для человека, который когда-то знал этот язык так же, как дыхание.
Мария шагнула вперёд, в поток людей, позволив толпе унести её прочь от самолёта. Вокруг мелькали вывески, рекламные экраны, объявления о рейсах. Её взгляд скользил по знакомым буквам, и, хотя она почти не учила португальский, разум узнавал слова сам по себе.
Она понимала.
Это не просто было déjà vu.
Это было возвращение.
У паспортного контроля она протянула документы, и офицер, молодой мужчина в форме, пробежался взглядом по её данным.
– Primeira vez no Brasil? (Вы впервые в Бразилии?)
Мария на секунду замялась.
– Sim, – ответила она автоматически, чувствуя, как язык сам складывает нужные звуки.
Офицер поставил штамп, улыбнулся и протянул паспорт обратно.
– Bem-vinda ao Rio.
Добро пожаловать в Рио.
Мария взяла такси и назвала адрес гостиницы.
Машина плавно выехала из аэропорта, и за окнами поплыли улицы, залитые солнцем, пронизанные хаотичным движением, наполненные голосами, смехом, звуками радио. Люди переходили дорогу прямо перед машинами, водители лениво сигналили, продавцы фруктов сидели на углах, выстраивая горки манго и ананасов.
И чем глубже она погружалась в город, тем сильнее её трясло.
Она знала эти улицы.
Знала их, чёрт возьми.
Вот это перекрёсток… да, он был здесь, только раньше тут не было такого большого киоска. А вот это кафе – оно было старым, с облупленными стенами, и у него всегда сидели музыканты, играя самбу за пару монет.
А вот этот поворот…
Таксист что-то говорил, но она больше не слышала.
Потому что впереди, за очередным поворотом, открылась улица, которую она знала до боли.
Воспоминания ударили, как удар током.
Её голова откинулась назад, в висках застучало. Перед глазами развернулась картина из прошлого: ночь, шаги по камням, музыка в руках, лёгкость, счастье… а потом удар, шины, боль, тьма.
Мария стиснула зубы.
– Сюда, – вдруг выдавила она. – Остановите здесь.
Таксист удивлённо посмотрел на неё в зеркало.
– Но это не ваш отель, сеньора.
– Я заплачу больше. Просто остановите.
Машина замерла у тротуара. Мария вышла, ощущая, как ноги предательски дрожат.
Она стояла там, где умер Маркус.
Мария медленно обернулась, осматривая улицу, впитывая детали.
Здесь что-то изменилось – новые вывески, другие цвета стен, но в целом это место осталось таким же.
И вдруг она заметила старика, сидящего у входа в кафе.
Он смотрел на неё.
Нет – он смотрел через неё.
Как будто пытался вспомнить.
Мария сглотнула.
Она сделала шаг вперёд.
– Senhor… – она сама не заметила, как перешла на португальский. – Desculpe… você conhece esta rua há muito tempo? (Извините… вы давно знаете эту улицу?)
Старик медленно кивнул.
– Sim, senhorita. Eu moro aqui desde criança. (Да, сеньорита. Я живу здесь с детства.)
Она подошла ближе.
– Você lembra de um rapaz… (Вы помните молодого человека…)
Старик прищурился.
– Quem? (Кого?)
Мария глубоко вдохнула.
– Um rapaz chamado Marcus. Ele morreu aqui. (Парня по имени Маркус. Он умер здесь.)
Старик замер.
А затем тихо сказал:
– Meu Deus… você voltou. (Боже мой… ты вернулась.)
Мария не могла дышать.
Воздух вокруг сгустился, стал тяжёлым, вязким, насыщенным чем-то таким, чего она не могла объяснить словами, но чувствовала каждой клеткой тела.
Старик смотрел на неё долго и пристально, не мигая, словно пытался заглянуть за грань реальности, выловить что-то, что скользило в пределах его понимания, но ускользало прежде, чем он мог назвать это словами.
– Meu Deus… (Боже мой…)
Он не просто смотрел – он узнавал.
И в этом узнавания было не только удивление.
Мария видела испуг.
Он смотрел на неё так, как человек смотрит на призрака.
Она не могла оторваться от его глаз.
Они были чужими, и в то же время родными.
Ей вдруг стало страшно.
Этот страх был глубже обычного испуга, он был древним, инстинктивным, тем, который заложен где-то внутри на уровне самой сути.
– Não pode ser… (Не может быть…) – выдохнул старик, отступая на шаг.
Мария не узнала свой голос, когда заговорила.
Он был чужим, глухим, дрожащим.
– O senhor conhecia Marcus? (Вы знали Маркуса?)
Старик сглотнул.
Тишина между ними стала ощутимой, как будто воздух заполнился невидимой стеной.
– Eu conhecia… (Я знал его…)
Голос его был низким, срывающимся, наполненным воспоминаниями, которые он, возможно, пытался забыть десятилетиями, но которые теперь снова вырвались наружу.
– Ele morreu há muito tempo… (Он умер давно…)
Его взгляд скользнул по её лицу, изучая, взвешивая, проверяя.
– Ou talvez não… (А может, и нет…)
У Марии пересохло в горле.
Сердце ударилось о рёбра, как пойманная птица.
Он видит её.
Не просто её – он видит Маркуса.
Город шумел вокруг.
Голоса людей сливались в беспорядочный поток, кто-то смеялся, кто-то спорил, мимо проезжали машины, вдалеке звучала музыка – но для Марии мир замер.
Всё, что имело значение – этот человек перед ней.
Этот человек, который что-то знал.
Мария сделала шаг вперёд, чувствуя, как дрожат ноги.
– O senhor pode me contar sobre ele? (Вы можете рассказать мне о нём?)
Старик не сразу ответил.
Он долго молчал.
А потом вздохнул.
– Por que você quer saber? (Почему ты хочешь знать?)
Мария почувствовала глубокую боль в груди.
Как объяснить? Как сказать, что она не просто хочет знать – ей нужно знать?
Что это не праздный интерес, а нечто, что горит внутри, не давая покоя?
Что она не может жить дальше, не найдя ответа?
Она поймала его взгляд и сказала единственное, что было правдой.
– Porque eu acho que fui ele. (Потому что я думаю, что была им.)
Старик замер.
На его лице отразилось столько эмоций сразу, что Мария не успела их разобрать.
Шок.
Страх.
Сомнение.
Понимание.
Он отшатнулся, словно её слова отбросили его назад во времени.
– Se isso é verdade… (Если это правда…)
Он сглотнул, провёл рукой по лицу.
– Então você está em perigo. (Тогда ты в опасности.)
Мария застыла.
Слова прозвучали буднично, почти обыденно, но внутри у неё всё похолодело.
Опасности больше не существовало.
Маркус умер больше пятидесяти лет назад.
Все, кто его знал, либо умерли, либо забыли.
Как она может быть в опасности?
Старик отвёл взгляд, словно сожалея, что сказал больше, чем хотел.
– O que quer dizer com isso? (Что вы имеете в виду?)
Он не ответил сразу.
Сначала он посмотрел по сторонам, проверяя, не подслушивает ли кто-нибудь.
А потом наклонился ближе и прошептал:
– Marcus não morreu por acaso. (Маркус не умер случайно.)
Мария задержала дыхание.
Она не могла говорить.
Старик медленно покачал головой.
– Foi um assassinato. (Это было убийство.)
Правда, которую она не была готова услышать
Мария покачала головой.
Нет.
Нет.
Это не может быть правдой.
– O que? (Что?)
– Ele não morreu num acidente. (Он не погиб в аварии.)
Голос старика звучал глухо, будто он говорил не с ней, а с самим собой, с прошлым, которое не мог забыть.
– Foi um assassinato. Alguém o queria morto. (Это было убийство. Кто-то хотел его смерти.)
Мария почувствовала, как земля уходит из-под ног.
– Mas por quê? (Но почему?)
Старик отвёл взгляд.
– Isso é algo que você precisa descobrir por conta própria. (Это то, что тебе предстоит выяснить самой.)
А затем он резко встал, словно разговор был закончен.
– Agora vá embora. (А теперь уходи.)
Мария поднялась следом.
– Espere! (Подождите!)
Она схватила его за запястье.
– Por favor… me diga mais. (Пожалуйста… скажите мне больше.)
Он вздохнул, медленно разжал пальцы.
– Não posso. Já falei demais. (Я не могу. Я уже сказал слишком много.)
И прежде чем она успела задать ещё один вопрос, он ушёл.
Мария смотрела ему вслед, пока фигура не растворилась в толпе.
Что делать теперь?
Она осталась одна.
В голове гулко стучали мысли.
"Маркус был убит."
"Кто-то хотел его смерти."
"Почему?"
"Кто?"
Старик знал правду.
Но он боялся её говорить.
Значит ли это, что эта история ещё не закончилась?
Что кто-то ещё жив?
Что опасность никуда не исчезла?
Мария глубоко вдохнула.
Всё, что она знала сейчас – это то, что назад пути больше нет.
Она должна узнать всю правду.
Как бы страшна она ни была.
О проекте
О подписке
Другие проекты