Поднявшись, я увидела оленя, который пил воду. Он меня не заметил, пока карабкался вверх по берегу, и вдруг навострил уши. Задняя часть его туловища напряглась, как у лошади, — движение, которое, как я знала по себе, служит прелюдией к прыжку, — и дунул прочь. Он двигался до странности скованно, как игрушечный конь-качалка, проскакал на негнущихся ногах по дороге и скрылся в чаще леса. Олени в этих краях не являются ни редкостью, ни диковинкой. Если подобных мне на земле миллионы, то их — тысячи. Просто наши пути на миг пересеклись. Встретить оленя было так же странно, как игуанодона, заточенного в глубине веков. Просто все мы повязаны между собой.