Неожиданный поворот

Молчать теперь было ни к чему. Верес стал её спасением. Рута улыбнулась и неспешно пошла по аллейке рядом со своими провожатыми. Она решила рассказать им о том, при каких обстоятельствах и как познакомилась с их сопланетником.

– Эта экспедиция, которая длилась почти целый год, была полна испытаний, – вздохнув, начала свой рассказ Рута. – Однажды, во время одной из вылазок к аборигенам, я поранила ногу, и, к великому ужасу всех, рана долго не заживала. Я это помню только по рассказам, так как слегла с высокой температурой, а врача в нашей экспедиции не оказалось. Все понимали, что это означало верную гибель. И тогда мой добродушный учитель и начальник экспедиции тайно пригласил врача из соседней группы исследователей. Им оказался Верес. Он на какое-то время переправил меня в свой лагерь, так как я находилась на грани гибели и нуждалась в интенсивном лечении. Всё это дало свои результаты, и, пробыв в их лагере почти три месяца, я поправилась. Верес и двое его помощников, заметив мои способности к языкам, обучили вашему наречию.

Переводчик и психолог переглянулись и снисходительно улыбнулись, осознав, что Рута всё понимала из их разговоров.

– Поэтому давайте говорить на вашем наречии, – предложила пленница, вопросительно глянув на собеседников. – Если я буду неточной или что-то забуду, вы меня поправите.

– А я тебе старался по точнее всё переводить, думал, вдруг ты не понимаешь смысла, – слегка смутившись, сказал переводчик, но, улыбнувшись, согласился. – Давай говорить по-нашему.

– Может, сядем на скамеечку в тени деревьев? – предложила Рута, когда они, переходя с аллейки на аллейку, почти вернулись обратно к зданию. – Так хочется ещё побыть на свежем воздухе.

– Хорошо, – ответил психолог, – погода сегодня замечательная.

Они молча уселись на скамейку и стали наблюдать за тем, как небольшие, говорливые птички весело скачут по газону.

Неожиданно раздался голос Вереса, который, подойдя ближе, произнёс:

– Во-от вы где! Наконец-то вычислил вас! Вы сели рядом с антенной усилителя, а она немного сбивает параметры.

Психолог и переводчик встали, но Рута осталась сидеть. Она определённо устала, и ей совершенно не хотелось вставать.

– Спасибо, ребята, можете быть свободны, – с благодарностью произнёс Верес, пожимая им руки. – Мы берём Руту к себе, есть разрешение. Я всё уладил…

Психолог, отойдя в сторону, по спецсвязи переговорил с начальством и, видимо, получив утвердительный ответ, вернулся и, попрощавшись, ушёл вместе с переводчиком. Верес сел рядом с Рутой и обнял её за плечи одной рукой, другой сжал её здоровую ладонь в своих руках.

– Как я рад, что встретил тебя, – произнёс он с искренней радостью. – Я часто думал о нашей встрече. После того как вы улетели, многие аборигены стали заболевать, как и ты. Крошечные царапины превращались в незаживающие язвы и вызывали интоксикацию с высокой температурой. Тебе повезло, а среди аборигенов многие погибли, особенно среди детей. Мы вызвали специальную медицинскую службу с нашей планеты, долго искали причину этой странной болезни и в конце концов нашли её. Под воздействием, извини, ваших аппаратов, которые содержали радиоактивные изотопы, выбрасываемые по мере выхода из строя, обычные планетарные грибки, перерабатывающие местный гумус, обрели агрессивность и начали вызывать это заболевание. Мы провели дезинфекцию и дезодорацию территории, нейтрализовали изотопы, и болезнь прекратилась. Но это так, к слову. Ты, я вижу, очень устала. Потерпи немного, я сейчас вызову транспорт. Я договорился, что пока ты поживёшь у нас в лечебном корпусе, а потом подыщем более подходящее место. Ты ведь, как я понял, отстала от экспедиции в день землетрясения…

– Да, только не отстала, а сознательно осталась.

– Во-от как. Ах да, я понял. Что ж, верное решение…

– А что ты понял, Верес? – переспросила Рута, приподняв брови и с любопытством глянув на него.

– То, что ты так усердно скрываешь, мне хорошо известно. Я ведь знаком со всеми законами вашей планеты. Сразу после конференции я зашел в службу безопасности, где ты всё это время находилась. Я навёл о тебе справки, и тебя с ра-адостью передали в медицинский отдел, проинструктировав меня о том, что ты о-очень сложный субъект и находишься в особом положении. Но даже без их инструктажа ясно, что ты пытаешься скрыть нечто важное от глаз опытных врачей.

– Неужели так заметно? – с лёгким смущением спросила Рута.

– Более того, – нажав указательным пальцем на её нос, произнёс Верес, – я могу с уверенностью сказать, что у тебя родится мальчик. Цветовое поле первого энергетического центра имеет явные сдвиги в сине-фиолетовую сторону. Но в службе безопасности этого не замечают, хотя их приборы сразу предоставили о тебе точнейшую информацию.

– И они всё знали? – Рута испуганно взглянула на Вереса.

– Конечно, – кивнул он. – Поэтому и кормили тебя фруктами, от которых ты упорно отказывалась. Вот так. Сейчас я вызову транспорт, и мы отправимся к нам.

– Верес, не надо транспорта, пойдём просто прогуляемся. Это далеко до твоего корпуса?

– Нет, он совсем рядом со зданием службы безопасности.

– Вот и прекрасно, идём, – сказала Рута, вставая и направляясь по аллейке.

Верес пошёл за ней, подхватив под руку.

– И что теперь будет со мной?

– Ничего страшного, – уверенно ответил он. – Подлечим тебе руку, выведем из того голода, который ты сама себе устроила. А потом, как я тебе уже говорил, подыщем подходящее жильё, а дальше видно будет.

– А ребёнок? – спросила она с тревогой в голосе.

– Не волнуйся. Придёт время, и мы поможем тебе родить. У нас хорошее оборудование. Если потребуется помощь с питанием, мы это организуем. Отбрось все опасения. У нас законы совершенно другие. Наша планета, как ты знаешь, в четыре раза больше вашей, и на ней нет больших водоёмов: океанов или морей, как у вас. Так что перенаселение нам не грозит. Несмотря на то, что продолжительность жизни у нас больше, каждая женщина может родить не более трёх детей за свою жизнь. Так устроила сама природа. И трое – это такая редкость. В основном в семьях один, реже двое детей. Но у нас семьи как таковые образуются во время воспитания детей, а по мере их взросления, по желанию родителей, семья либо сохраняется, либо распадается. Каждый волен жить так, как ему угодно. Поэтому нет смысла бежать к аборигенам – твоему малышу здесь совершенно ничего не угрожает.

– А откуда ты знаешь о моих планах? – удивлённо спросила Рута.

– О них прекрасно знают и в службе безопасности, – с лёгкой усмешкой ответил Верес. – Мы умеем хорошо читать мысли, маленькая девочка, не забывай об этом. Особенно в таких спецкомнатах, где так сильно хочется спать…

Рута вздохнула, чувствуя, как груз тревоги свалился с её плеч.

– Не печалься, – мягко произнёс Верес. – Ты охарактеризована как неагрессивная личность с высоким уровнем развития для вашей цивилизации. Поэтому тебе дозволено остаться в пределах нашего космического городка, пройдя соответствующий инструктаж.

– Я не могу вернуться к себе на родину, – вновь вздохнула Рута, и в её голосе прозвучала горечь.

– Понимаю. Тебе бы не позволили там родить ребёнка, и, если бы это даже удалось, малыша просто бы забрали как незаконнорождённого и отдали на общественное воспитание, в так называемый детский дом. Так с твоего подсознания прочитала твою мысленную информацию наша аппаратура. Или это ошибка?

– Всё так. Мы с Эдди любим друг друга, но он из состоятельной семьи, а я детдомовская, – проговорила она печально и вздохнула. – Нам никогда не разрешат быть вместе, тем более что детдомовским не дозволено иметь детей.

– Да, жёстокие законы у вас, – произнёс Верес и с лёгким недоумением взглянул на свою спутницу. – Планета, конечно, перенаселена, но не настолько, чтобы поступать так жестоко. Если ты не захочешь возвратиться на родину, думаю, тебе позволят остаться здесь. Мы подыщем подходящую твоим умениям и знаниям деятельность. Ты будешь работать и растить сына.