Цитаты из книги «В точке покоя»

«Кроме счастья, есть зима, простуды, просто невезенье», и я знаю, что в какой-то момент могу сорваться, но уж лучше я буду отгрызать в соседней комнате ногу себе, чем вцеплюсь тебе в глотку.

Когда становишься даже не лампочкой – а звездным небом, и если не достать камеру и не снять, если не записать, не взяться за кисть, не выйти на ринг, не встретиться, не побежать, не решиться сделать – то здесь и сейчас ты немножко просрешь себя. Пусть самую малость, но увы – уже безвозвратно.

Прожить тысячу лет вместе, а потом в один непрекрасный день осознать, что напрасно. И даже ошибаясь в этом – в это поверить. Поэтому – давайте не бояться быть дятлами. Говорить. Повторять. Замечать. Видеть. Доносить до другого, что он любим, он нужен, он ценен – чтобы не услышать вдруг, как захлопывается дверь, как падает щеколда, как уходит тот, кто выбирает уйти, потому что больше оставаться в тишине – невыносимо. И пусть будет как мантра, как набитая на внутренней стороне сердца несмываемая тату: «В вашей паре все хорошо, пока ты считаешь того, кто рядом с тобой, красивым…»

чтобы вообще помнить, что такое возможно. Зачем, если все устаканилось, вошло в колею? Не усложняй без надобности, не трогай, если работает, не цепляйся к словам, не ищи подтекста. Ужин приготовлен – и хорошо, деньги в доме есть – и слава Богу. И мы уже не говорим: «Родной, как же ты хорош, как красив!»; и мы уже не слышим: «Милая, я на тебя засмотрелся…». Как здорово, когда тот, кто рядом, напоминает тебе о том, что ты сама перестаешь замечать в потоке будней: как время оставляет свои следы – и насколько глубже, чувственнее и полнее становится с ними образ. Это же начинаешь видеть в другом и ты: как меняются руки, которые однажды свели с ума, наполняются силой плечи и резкостью – подбородок. (Какими щенками кажутся те, кто играет взрослого в двадцать лет. Какой же сама ты когда-то была смешной собачонкой…) Я верю: там, где люди считают друг друга красивыми и не боятся казаться дятлами, повторяя это друг другу, отражая друг друга свет, работая добрым зеркалом, не возникает проблем в постели, не ходят налево, не ищут флирт как последнее средство справиться с чувством ненужности и тоски (чем больше лет браку – тем острее ощущается покинутость и забытость). Осознание красоты помогает «хотеть», разжигает страсть, позволяет желать человека не из долга или обязанности, а по-честному, от сердца и от любви, до мурашек по коже, до дрожи от радости, что он здесь, что вы есть, вы вместе. Потому что стоит на это забить, начать жить спустя рукава и приспустив, как флаги в трауре, чувства – как все больше станет появляться внутренних секретов, потайных ящичков и дверей; и ты – после долгих лет открытой нараспашку души и счастья, всегда делимого на двоих, – однажды закроешься и выберешь не сказать. Выберешь оставить слова и мысли себе, потому что там, на другом берегу, их не ждут – они как мусор, который потом убирать; как лишние вещи, с которыми непонятно, что делать. Потому что очень силен страх оказаться в дураках, в положении нищего с протянутой рукой: «Я тебя очень люблю – ты меня тоже нет».

Все имеет свойство заканчиваться – очарование стачивается об углы, трескается, как краска на деревянном фасаде дома. Слишком много дел, чтобы не забывать смотреть друг на друга, как в первый день;

«Мне больно», а тебе отвечают: «Нет, тебе нет». Тебе не страшно. Тебе не больно. Тебе не плохо. Ты не устала. Это блажь, будь солдатом, возьми себя в руки, соберись. И ты собираешься. Раз собираешься, два собираешься, три, четыре, пять собираешься, восемнадцать раз собираешься, сорок три. И действительно чувствуешь, как становишься закаленнее и сильнее, как нарастает броня, грубеет кожа. И там, где раньше было живое и теплое, образуется холодная пустота. И однажды ты ловишь себя на том, что это ты уже говоришь кому-то: «Тебе не больно, тебе не страшно». Не веришь и меряешь по себе, и мера эта мала, и вера эта – ничтожна, и тот другой, пришедший к тебе с бедой, остается с ней в одиночестве и печали. И поэтому я говорю: найди слова, найди, как бы страшно ни было повернуться лицом к тому, что пугает. Объясни себе важное, донеси это важное до других.

– за то, чтобы обязательно осмысливать то, что гложет. Проговаривать крупные ссоры. Не копить в себе крючки и пороховые заначки. Если что-то так сильно зацепило, что перехватило дыхание, обязательно достать это на свет божий и внимательно рассмотреть. Если ты шла, шла, а потом вдруг раз – и лежишь, как от удара под дых, – ведь это же, черт возьми, важно. Что-то же тебя заставило онеметь?

Иди, как можешь, как получается, плетись в отстающих, делай паузы и передышки, ной, жалей себя – но только иди, не вздумай остановиться. И увидишь: однажды, пусть не очень скоро, но обязательно придет тот момент, когда «мир повернется к тебе всей своей красотой, лучшими своими людьми». Как это в конце концов и случилось. Завари себе крепкого чая с лимоном и сахаром и перестань умирать — просто дай себе время

И так сильно хотеть быть не бесхозным подозрительным предметом из объявления в метро, а наконец уже стать чьей-то. Мне очень знакомы такие дни. Терпкие, тягучие, длинные – длиннее, чем все шарфы в этом городе.

Как возможность перейти из режима «потребляй, работай, сдохни» в состояние, близкое к медитации? Когда все «хорошо и правильно», без оговорок и оглядок на прошлое, и красота момента больше не абстракция: ты начинаешь замечать ее во всем, даже там, где раньше боялась увидеть.