Адамово Яблоко

Очень крутая книга. Потрясла меня, как когда-то в юном возрасте "Чапаев и пустота" Пелевина, - в том плане, что показала жизнь того пласта людей, о котором знаешь только понаслышке. Сильные мира сего, которые знают, как устроена хорошая жизнь, как управлять бизнесом в России, у которых связи в политике и не только... - им можно всё, что запрещается обывателям. Но даже и такое закаленное сердце может поразить любовь. Да такая, ради которой готов жертвовать всем с трудом достигнутым. И про эту любовь, столь трудную в нашей стране, читается запоем. Но в этом романе не только про любовь, но и про нашу нынешнюю действительность. Интересно читать дискуссии героев о положении людей искусства, о возможности честно вести бизнес в России, можно ли осуждать людей, обходящих законы, если в рамках закона предпринимательствовать практически невозможно...

Книга-пособие депутата Милонова. Все, что можно было сгрести грязного из гей-мира здесь есть: пошлость, похоть, измены, маски, политика, садомазо, ВИЧ, проституция, насилие, наркотики (ух, пока писал, аж сам устрашился, сколько оказывается там всего было).

Самое удивительное, что обвинить автора в очернительстве, как-то даже рука не поднимается. Грех автора еще хуже – это грех сентиментальничества и выжимания из читателя фальшивой слезы. И все эти устрашающие вещи, каждая из которых стоит отдельной глубокой книги и бережного вдумывания и которые ведь и правда подчас царствуют в этом мире, нахраписто брошены здесь на алтарь истории любви и служат всего фоном – не удержусь от штампа – для двух любящих сердец.

При этом удивительно, что эта история, вроде как воспевающая гейскую любовь и продающаяся по всем радужным магазинам, поразительно гомофобна. В ее основе совершенно прекрасное представление о гейских взаимоотношениях в рамках греческого мифа: взрослый умудренный мужик и юный любвеобильный эфеб. Ни о каком партнерстве или равноправии партнеров и речи не идёт. Конечно, так геев представлять проще: один – жена, другой – муж, калька с «нормальной» семьи. Ну что ж, как в литературном, так и в обще-культурном смысле, г-жа Погодина-Кузьмина остается на уровне 17 века.