Глава 4

Мариэтта

Я пришла в себя только утром. Воспоминания, начиная с того момента, как хозяин выгнал меня из таверны, и заканчивая пробуждением посреди ночи, померкли. Наверняка мне влили какую-то настойку, чтобы затуманить рассудок и дать возможность выспаться.

Что ж, у них получилось.

Я чувствовала себя отдохнувшей. Правда, отсутствие ясности вчерашнего вечера пугало. Вдруг, со мной все-таки случилось что-то ужасное, а я не могу вспомнить. Впрочем, копаться в памяти не стала.

Лежа на мягкой кровати, я осмотрелась, пытаясь понять, где нахожусь. Комната была обставлена со вкусом и напоминала покои Глошерского замка, в котором мне единожды удалось побывать. На празднестве в честь дня рождения пятой дочери герцога Глошери. Отец тогда взял меня и Алиссон. Удивительно, как давно это было.

Мебель из темного ореха, бордовые стены с вензелями, бежевый балдахин кровати резко контрастировали с белоснежным маревом за окном. Отсюда я видела затянутое молочными облаками небо. Оно напоминало собранный лебяжий пух. Такое же неоднородное и легкое.

Вновь падал снег…

Медленно, чтобы не издать лишнего звука, я села на кровати, спустив ноги. Находясь в незнакомом месте мне совершенно не хотелось привлекать к себе внимание. Я не знала, кто находится за дверью, что вела, по всей вероятности, в гостиную, и хотела поначалу оглядеться.

Тапочек мне не оставили. Пришлось пройти по мягкому ковру в одних чулках. Пальцы тут же стали мерзнуть, несмотря на сильный огонь в камине. Но, благо, в изножье положили теплый халат. Его я и накинула поверх сорочки.

Из окна открылся вид на главную городскую площадь. Гостиница «Гранд Роял». Более дорогого места не сыскать. У меня сразу же возникла догадка, кто бдит мой покой в соседней комнате.

Подойдя к двери, я осторожно отворила её, создав узкую щелку. Моему взору предстал Винтерс. Он сидел в кресле и сосредоточенно читал. Что именно, мне не удалось разглядеть.

Собственно, никого другого я и не ожидала увидеть.

– Доброе утро, милорд, – скрываться больше смысла нет.

Винтерс повернул ко мне голову и, дернув рукой, сложил письмо вдвое.

– Доброе утро, мисс Пемброк. Надеюсь, вы хорошо спали?

– Да, – кивнула. – Благодарю за беспокойство.

Я вошла в гостиную и увидела постельное на диване, что стоял поближе к камину. Он ночевал здесь? Меня уложили спать в его номере? Ого! Что за почести.

Винтерс проследил за моим взглядом и быстро смекнул, о чем я подумала.

– Я ночевал здесь. А у вашей постели всю ночь просидела горничная. Ушла полчаса назад, – пояснил он, вновь надев бесстрастную маску. – Я решил, что лучше не оставлять вас одну после нападения. Мало ли, какие мысли посетят при пробуждении. Вдруг вы подумаете, что честь запятнана и не захотите дальше жить, – в его спокойном голосе сквозили нотки разочарования. Не всегда у Винтерса получалось сдерживать свои эмоции.

Что ж, девушки бывают разные. Я не из таких.

– У меня три сестры, милорд, и ни единого пенса. Я буду жить с любым позором лишь им было где ночевать и что есть!

Удивился? То-то же. Мне бы следовало поблагодарить за спасение и помощь, но слова не шли. Я смотрела в ледяные глаза, наблюдала, как исчезают эмоции и красивое лицо вновь теряет чувственную огранку. Интересно услышать его смех. Каков он? Искренний, заразительный или сдержанный, как у мачехи?

Подобие улыбки я видела в гостиной родного дома, когда мачеха назвала меня настоящим именем. В тот момент он показался мне невероятно красивым. Будто сам бог. Бездушный бог.

– Как сильно ваше отчаяние, – Винтерс откинулся на спинку кресла и уставился в камин. – Отчаяние делает нас смелыми и глупыми.

Я почувствовала себя оскорбленной, но спорить не стала. Мой поступок в действительности умным не назовешь. На что я надеялась, пойдя в таверну? Надо было вернуться домой или на крайний случай попроситься переночевать к знакомым.

А я?

Откуда у меня взялось столько смелости подумать, что смогу решить все проблемы так легко? Что за слепая самоуверенность в собственных способностях? Мари, да тебя последний месяц никто на работу не брал!

– Впрочем, я тоже в отчаянии, – неожиданно изрек Винтерс, бросив бумагу в огонь.

Я замерла. Откровение прозвучало слишком неожиданно и как на него реагировать неизвестно. Быть может это только случайно озвученная мысль. А может попытка вызвать любопытство. Если так, то у него удалось.

– Не могу представить, что вы испытываете отчаяние, – заметила я.

– С чего бы это? – он едва заметно дернулся. Ему тоже стало любопытно.

Меня осенило. Не знаю, как остальные драконы, мне не доводилось их встречать, но Винтерс очень сдержан в плане показа эмоций, но это не означало, что он их не испытывал. К тому же, будь он черствым сухарем, то не пришел бы на помощь.

– Вы богаты.

Винтерс хмыкнул.

– Вы занимаете высокое положение в обществе.

Он чуть качнул головой, соглашаясь.

– Вы – дракон, – я назвала третью причину, по которой, как мне казалось, Винтерс не мог испытывать отчаяния. – Драконы захватили наше королевство и сделали своим источником дохода. Наш король – марионетка. Вся власть в ваших руках. Так что не могу представить, чтобы вы, милорд, испытывали отчаяние.

Повисла пауза. Не стоило. Ох, не стоило мне все это говорить. Наверняка, я обидела его, а ведь он спас меня. Глупо! Как же глупо! Нужно было поблагодарить и тихонько уйти, а не вести беседу.

Подперев подбородок кулаком, Винтерс какое-то время смотрел будто сквозь меня, а потом оживился.

– То есть вы хотите сказать, что драконы кровожадные захватчики, а люди – несчастный порабощенный народ?

Винтерс говорил точь-в-точь, как те, кто шептался против драконов. Он явно не раз слышал подобное.

– Простите меня за…

– Но заметьте, мисс Пемброк, что это не дракон напал на вас в темном проулке, а такой же представитель порабощенного народа, как и вы сама, – он не позволил договорить.

– Да, тут вы правы…

Мне стало ужасно стыдно!

– И что не дракон ухмылялся в форме полицейского, услышав крики девушки.

Это ужасало. То есть констебли слышали, но бездействовали?

– И не дракон пытается обмануть гостя, выдав одну дочь за другую.

Последний аргумент добил окончательно. Мне хотелось исчезнуть на месте, но не видеть укора в ледяных глазах.

– Не дочь, падчерицу. Она нам не родная.

Винтерс прыснул в ответ.

– Просите, милорд, мне нечем оправдать свое глупое поведение. Я не хотела вас обидеть или как-то оскорбить. Вы спасли меня и я очень вам благодарна. Это чистейшая правда. Просто…

– Просто вы не любите драконов, даже не будучи с ними знакомы, так?

Еще один вопрос в лоб. В какой-то степени Винтерс был прав. Не могу сказать, что я любила драконов или они вызывали у меня восхищение. Меня всегда учили, что они – захватчики.

– Тот, у кого есть деньги, не может испытывать отчаяния, – и я действительно верила в это.

– Ха, – Винтерс с улыбкой покачал головой. Раз развеселился, значит не в обиде, так? Или нет? Я не понимала его. И тут он с азартом посмотрел на меня, мельком взглянул на комнату и заявил: – А не хотите ли проверить на собственном опыте, может ли богач испытывать отчаяние или нет?

Я непонимающе уставилась в ледяные глаза. Он больше не чувствовал себя оскорбленным после того, как узнал о подмене сестер и решил сделать мне предложение? Или что? Откуда он вообще свалился на нашу голову?

Тем не менее, я молчала, вынудив его говорить.

– У меня есть к вам интересное предложение, мисс Пемброк, – Винтерс указал на кресло возле камина.

– Какое? – спросила, как только устроилась на мягком сидении поудобнее. Меня била крупная дрожь из-за того, что разговор пошел не по тому пути, который я предрекала. Других догадок не родилось. Мои мысли были о замужестве, но его фраза никак не относилась к браку. Или нет?

– Фиктивный брак.

О, как интересно. Значит все-таки брак… Правда, ненастоящий!

Винтерс подался вперед, уперев локти в колени.

– Вы станете моей женой на время.

– Вы готовы пойти на такой шаг, чтобы доказать мне безобидность драконов? – выпалила я первое, что пришло на ум.

К моему еще большему удивлению, Винтерс рассмеялся.

– Вы по истине романтичны, мисс Пемброк, – он с улыбкой покачал головой. – В этом ваша прелесть.

Прелесть заключалась в том, что я не могла себе представить настолько развеселившегося ледяного дракона. А потому у меня отвисла челюсть. И только нужда задать вопрос уберегла от глупого внешнего вида.

– Тогда зачем? – растерялась я.

– А вас или вашу матушку не мучил вопрос с чего вдруг к вам пришел свататься обеспеченный жених, с которым прежде вы даже не были знакомы?

Какая дурацкая манера: отвечать вопросом на вопрос. Наверно, у драконов так принято!

– Конечно, ваш визит удивил нас, – я погладила кончик косички, в которую собрали мои волосы на ночь и взглянула на него исподлобья. – В чем тогда причина?

– Начну издалека. В Сергалии умер один из герцогов. У него нет наследников. А те, что связаны по крови, слишком далеки от его линии. Поэтому его имущество объявили выморочным. Если король не решит иначе, то оно станет частью казны, – Альберт сделал небольшую паузу, чтобы отпить воды.

– У людей примерно так же, – сказала я, вспомнив уроки по истории и праву.

– Именно, – согласился Альберт. – Вот только король Доран Сергальский любит забавы, – его голос сделался жестким. – Он решил устроить соревнования между потенциальными наследниками герцога. Для участия необходимо два условия. Первое, родство хотя бы в шестом колене.

Мужчина загнул палец, а я вместо него выпалила условие.

– Второе, брак, так?

– Именно.

– Это поэтому вы пришли свататься к Алиссон, – причина понятна, но… – Почему выбор пал именно на нее?

– Буду честен, я долго наводил справки. Специально искал девушку без приданного и без покровительства, так как не собирался жить с ней после получения наследства. Я бы выделил ей средства и помог бы устроить новую жизнь под новым именем.

Признание резануло. Какая расчетливость. Хорошо хоть устроить, а не съесть. Хотя гарантий ведь никаких нет! Тогда получается он приехал «купить» Алиссон на несколько месяцев, чтобы получить наследство, а потом избавиться от неё? Вдруг он показался мне ничем не лучше того гада, что напал на меня вчера вечером.

– Я хотел предложить это вашей сестре, но как понимаете, наша с ней встреча не состоялась.

– А потом вы ушли, решив, что я недостаточно хороша для сделки? – не описать словами, что я чувствовала в этот момент. Злость, зависть, негодование. Я будто стала той невкусной конфетой, которая остается последней в вазочке.

– Нет, не хотел все усложнять, – Альберт едва улыбнулся. – Но теперь все просто для нашей маленькой выдуманной истории.