ГЛАВА 9. Укрой меня, небо, под своим крылом

SHENA? – Небо (2020)

С той поры, как Яру принудили к обряду в лесу, прошло уже несколько дней. Девица проводила их в тревоге, поглядывая на цветы колокольчика, обмотанные крапивой и оставленные в зазоре калитки кем-то неизвестным. Впрочем, она догадывалась, что этим «кем-то» был оборотень. Старики придерживались того же мнения.

– Колокольчик… – задумчиво рассуждала бабушка. – Цветок добрый, благородный, почти в цвет неба. Обычно он означает привязанность, интерес или даже влюблённость. Крапива же, напротив, обжигает. Вот и понимай, как хочешь.

– Не понимаю, – покачала головой Яра.

– Думаю, вряд ли этот колокольчик – знак любви. Для этого есть множество других цветов, над которыми не надо гадать. Скорее незнакомец говорит, что он рядом, думает о тебе. А крапива – опасность, остерегайся, только чего? Его самого или кого-то ещё?

– Всего подряд, – вздохнула девица. – И он прав. Оборотень говорил, что он не один такой, и они меня просто так не отпустят.

– Значит, передаёт, что следит за тобой. А уж с какими намерениями, не знаю.

Старики переговорили между собой и решили, что внучке лучше лишний раз не высовываться из избы – работу по дому они ей найдут, – а если и выходить наружу, то только на задний двор в огород, чтоб с улицы её никто не увидел.

Помчались дни в заточении.

После того как по деревне проехались ратники да опросили каждого соседа, любопытные туманчане часто проходились мимо участка стариков. Некоторые нахально заглядывали в сад поверх забора. Пронёсся слух, что князь предложил награду тому, кто принесёт новость о беглянке, вот деревенские и оживились. Бабушка со смехом рассказывала, как местные кумушки аккуратно расспрашивали её о внучке, но Алёна была тверда – пропала девица, не видели, сами горюют. Деда тоже соседские мужики тревожили, но не так открыто. Кто-то предлагал вечером посидеть за чарками браги, кто-то свою помощь по участку навязывал, чтоб в дом заглянуть. Словом, на Яру началась охота.

Богдан был единственным соседом, кто знал о ней, но молчал, несмотря на обещанную награду. Девица поблагодарила бы его – даже поцелуем, – но последние дни видела молодца лишь мельком.

Однажды деревенские сплетни перешли на новый лад. Теперь вниманием завладела не только беглая велиградка, но и таинственные волки. Дедушка принёс от соседей свежий слух: поговаривали, что князь хочет отправить в Туманку отряд лучших охотников на нечисть, но что побудило его на такое решение, причём именно сейчас, никто не знал. «Своевременно», – с горькой усмешкой подумала про себя Яра. Дедушка пообещал разузнать подробности, а пока что девица вместе с остальными туманчанами мучилась от любопытства.

***

Новый день лишь слегка отличался от предыдущего, как отражение в воде, покрытое рябью – на первый взгляд такое же, но иное. Яра, как обычно, работала по дому. Она подшивала и украшала рубаху, которую бабушка отдала со своего плеча. Хрупкий солнечный луч проникал в прикрытые занавеси. На улице стояла жара, в избе было душно, но Яра старалась не выходить без надобности.

– Птичка моя! – Бабушка заглянула в дом. – Помоги мне на огороде, а то я умаялась.

Девица тут же с радостью отложила иглу с нитками и побежала на задний двор. Вытирая пот с лица, бабушка указала ей на грядки, которые надо прополоть. Яра вышла на солнцепёк и прикрыла глаза рукой. Жара, грязь и сорняки казались ей милее, чем заточение в избе. Она принялась за работу, а сама невольно поглядывала на соседний участок: не выйдет ли Богдан из дому? При воспоминании о последней встрече с ним сердце начинало трепетать, словно Яра открывала шкатулку с бабочками. Не спрятать мысли обратно, если они уже вырвались наружу.

Бабушка отправилась к соседке, дедушка рядом рубил дрова. Жара давила, и Яре пришлось заглянуть в избу, испить водицы, а по возвращении в огород она неожиданно встретила Богдана. Он стоял спиной к ней, потому заметил девицу не сразу.

– Благодарствую, милок, за помощь, – хвалил его дедушка, переводя дыхание после долгой работы и присаживаясь в тень виноградников. – У меня уж руки трястись начали.

– Обращайтесь, дед Иван, – с улыбкой ответил сосед, сбрасывая рубаху. – Всегда помогу.

Взор Яры остановился на его оголённой спине: широкой, натруженной, со следами старых шрамов. Она стыдливо убрала взгляд и, коротко поздоровавшись с Богданом, побежала к грядкам. Девица не хотела, чтобы он заметил её смущение, и с двойным усердием погрузилась в работу. Она старалась не отвлекаться, но всё ж иногда невольно посматривала на соседа. Полуденное солнце впилось в его тело, которое блестело от капель пота. Богдан легко и быстро орудовал топором, словно рубил не дрова, а врага в бою. Мышцы на его руках напряглись, от плеч до запястий потекли тонкие, как ручьи, нити вен.

Дедушка передохнул и только было взялся за второй топор, как Богдан остановил его, указывая на возросшую поленницу¹:

– Я сам закончу, немного осталось.

Он перекинул топор из руки в руку. Видно было, что работа почти не вымотала его, и дедушка с благодарностью кивнул. Не найдя себе другого занятия, старик пробормотал:

– К Кузьмичу пока схожу.

Яра проводила его взглядом, а после сообразила, что снова осталась с Богданом наедине. Тот же коротко улыбнулся ей и продолжил рубить дрова, не поднимая глаз. «Не нарочно ли он дедушку спровадил?» – пришло на ум девице, но она отогнала эту мысль, как назойливую муху.

Лучину спустя Яра выдохлась. Солнце купало её в удушающих объятиях, дышать было нечем, и девица отложила работу. Она уселась на траву в тени и принялась наблюдать за Богданом. Он как раз делал последние взмахи топором. Одно удовольствие было смотреть на мощное тело и выверенные движения, на перекаты мышц и горящие голубые глаза, так что Яра разочарованно выдохнула, когда он закончил. Подхватив дрова, Богдан разогнулся, и их с девицей взгляды соприкоснулись. Уголки его губ потянулись вверх. Он уложил деревяшки в поленницу и присел рядом.

– Скучала?

– По тебе? – с усмешкой переспросила она.

– В общем. У нас в деревне не так-то весело. А что, и по мне тоже скучала? – подловил сосед.

– Да как же тут заскучаешь, если каждый день то огород, то побег от ратников, – отговорилась Яра, краснея, и поспешила сменить тему: – Что за царапина у тебя?

Ока указала на длинную рану на груди Богдана, словно прочерченную лезвием. Он замялся, но миг спустя рассказал:

– Да так, с ратником повздорил, когда они приходили. Я видел, как ты из окна вылезаешь. Вот и они заметить могли, пришлось отвлечь. Не бери в голову.

– Да как же не брать? – охнула она. И тепло было на душе, что Богдан за неё вступился, и нехорошо: ему не поздоровилось, да и ратники могли что-то заподозрить.

– Не поймали тебя – и ладно, – пожал плечами он. – Они же и избы наши, и дворы осмотрели. Приметили лестницу в конце и решили, что ты забор перелезла и в поле или в лесу укрылась. Туда за тобой отправились, чуть ли не до рассвета искали, да не нашли.

– Успела в чащу сбежать, пока ты их отвлёк, – подтвердила девица и в благодарность сжала пальцы Богдана. Она скользнула по шершавым ладоням молодца и, осознав, что с каждым мигом её жест переходит черту соседской дружбы, убрала руку. – Почему ты мне помогаешь?

– Приглянулась ты мне, – по-простому признался Богдан.

Яра прикусила губу, не зная, куда себя деть. Велиградские мальчишки да молодцы заигрывали с ней, подмигивали и осыпали комплиментами, но никто так прямо, смотря в глаза и почти касаясь руки, не говорил о своих чувствах. Внутри стало тепло, будто солнечные лучи прорвались сквозь грудь к самому сердцу. И что сказать в ответ? Открыться, что и она о нём думает?

– Тем, кто нравится, цветы да подарки носят, а не пугают и в траву валят, – смущённо произнесла она.

Богдан ответил коротким смешком. Он сорвал росший поблизости одуванчик и воткнул его в волосы девицы. Он аккуратно поправил ей пряди, чтобы цветок держался, а от его прикосновений, простых, но одновременно откровенных, по телу Яры прошла волна незнакомого удовольствия. Она сглотнула и еле сдержала рваный выдох.

И без бабушки она догадывалась, что на языке цветов означает одуванчик: это солнце, свет и счастье.

– Цветы – вот, – Богдан убрал руки и прищуренным, как у мурчащего кота, взглядом оценил свою работу. – Что-то не сильно ты сопротивлялась, когда я тебя в траву повалил.

– Я толкнула тебя! – возразила Яра.

– Пару раз?

– Пару раз, – пришлось признать ей. – А ты не поддался, и я была растеряна.

– А сейчас?

– Что – сейчас?

Короткий миг – и Богдан оказался в пяди от девицы. Он подхватил её за талию и уложил на траву, нависая сверху. Он действовал быстро, как удар молнии, как дикий зверь, – но опасности она не чувствовала. Тёплое дыхание, ласковый голос и знакомый запах околдовывали её, заставляя позабыть о приличиях и угрозах.

– Сейчас что делать будешь? – прошептал он ей на ухо.

Яра точно знала, чего делать не будет: отталкивать его. Должна была, но не хотела, да и не решилась бы дотронуться до вжавшего её в землю голого тела, словно кожа пойдёт трещиной, если к ней прикоснуться. Зато Богдан не боялся. Он медленно провёл пальцами от девичьей ладони к запястью, и вслед по этой тропе, несмотря на его горячие руки, шли мурашки, будто он проходился по коже тающей льдинкой. Он склонился так близко, что Яра коснулась его ресниц своими. Она тут же закрыла глаза и ощутила на губах невесомый поцелуй, словно бабочка задела её крыльями. Хотелось, чтобы это новое ощущение повторилось, и Богдан, расслышав невысказанное желание сквозь пелену мыслей, снова прижался к ней губами – на этот раз дольше, смелее, откровеннее с каждым мигом.

Яра обвила руками его шею, притягивая к себе. Пусть она поступала поспешно и неправильно, отдавая любовь человеку, которого знала лишь пару седмиц, но лучше подарить первый поцелуй Богдану, чем Остапу, чьи ратники следовали за ней по пятам. Лучше трепетать от случайного взгляда и ловить насмешливую улыбку, утопать в чувственных объятиях и терять голову от лёгких прикосновений…

Она отвечала на поцелуи неумело, но так, как подсказывала душа. Вторила движениям губ Богдана, позволяя вести её, словно в танце. Каждое ощущение было для неё ново: и разгорячённое дыхание, и прикусывание губ, и сплетение языков. Девчонкой она с дружками подглядывала за уединённым милованием взрослых, морщась и хихикая от вида слюнявых поцелуев и бесстыдных объятий. Сейчас же – наслаждалась ими. Грудь сдавило от нехватки воздуха, но не из-за навалившегося мужского тела, а из-за чувств, которые бурным течением реки погребли Яру под собой.

Мускулы Богдана напрягались под её пальцами, пока она проводила рукой по его плечам, загорелая кожа казалась мягкой, как листья фиалки. Он реагировал на её прикосновения так же, как и она на его; прижимал к себе, желал быть ближе, хотел ощущать каждую пядь её тела. Его ладонь с талии переместилась выше, от груди к шее, а кожа девицы вскипала под рубахой и сарафаном вслед за его прикосновениями. Богдан приподнял Яре подбородок и впился поцелуем в шею. Сердце тут же вспыхнуло, как от подкинутых в костёр поленьев. Нега растекалась по всему телу, девица была не в силах справиться с эмоциями, её бросало то в дрожь, то в жар.

Сколько так прошло времени? Несколько мгновений, лучин или часов? Яра не смогла бы ответить, вместо слов с её губ срывалось лишь рваное дыхание, готовое вот-вот перетечь в сладкие стоны. Но всё закончилось со звуком чужих шагов. Богдан неохотно остановил поцелуи и усадил девицу рядом, смахивая с её волос мелкие травинки.

– Наработались? – добродушно спросил появившийся на огороде дедушка. Он не заметил ни рассеянного взгляда внучки, ни довольного лица соседа.

– Как и обещал, всё закончил, даже отдохнуть успел, – ответил Богдан.

– Вот спасибо! Гостинцы тебе обязательно передам за помощь.

– Да не надо, – улыбнулся молодец. – Мне за радость в приятной компании побыть.

Он незаметно подмигнул Яре и, в привычной манере перепрыгнув через «забор» из кустов, скрылся в недрах своего участка. Девица не провожала его взглядом, чтобы не вызвать вопросов у дедушки. Она и так прикрывала лицо рукой, будто бы от солнца, пока раскрасневшиеся губы саднило от поцелуев, а кожу на шее щипало от шершавой щетины Богдана.

– А я вести любопытные от Кузьмича принёс, – обратился к Яре дедушка. – Тебе полезно будет узнать.