Цитаты из книги «Год Крысы. Видунья»

– Как, говорите, та веска называлась? – Голос у Алька был возмутительно спокоен и вкрадчив. Еще бы: ему-то бояться нечего, взбежал на сосенку – и спасен. Человека же ни одно из здешних деревьев не выдержит. – Ш-ш-шошенка, – прощелкал зубами Жар. – Ну или что-то вроде того, бабка шипела, как гадюка. – Мо-лод-цы, – раздельно сказал Альк. – Вот скажите: если б вас в Гибельную Топь, Урочище Скелетов или Лес Голодных Челюстей ночевать отправили, вы б пошли? – Вот еще! Мы что, идиоты-герои из Рыскиных сказочек? – А какого ляда вас тогда к шошам понесло?!

– Альк, что со мной такое? И вообще – что?! – Мы вышли с перекрестка. Дальше – только прямо. – И? – И на этой дороге нам не понравится. – Кончай загадками говорить! – не выдержал Жар. – Какая еще, к Сашию, дорога? Лес же кругом! – Вот-вот, примерно к Сашию она и ведет.

«Как же ты мне надоел!» – тоскливо подумала девушка. Богиня свидетель, если б Альк вот прямо сейчас превратился в человека и оставил их в покое, Рыска б сама ему приплатила! Девушка представила, как, повинуясь взмаху волшебного пучка колосьев (или чем там настоящие чаровники машут), крыса поднимается на дыбки и начинает расти. Лапки превращаются в руки-ноги, морда – в лицо, хвост… мм… пропадает, а шерсть на голове вытягивается в черные, а лучше с рыжиной или вовсе медовые локоны.

– Это как же надо было упиться, чтобы потерять меч! – фыркнул Жар. – Или в какой панике драпать.

– Шынок, так Перешыпы-то это не вешка, а пешшаник. Шуда гоншары со вшей округи за пешком ешдят – видали, школько ям набили? А вешка вовше даше Шошенка! – Сосенка? – переспросил Жар. – Да нет же, Шошенка! – Зозенка? – Шошенка! – рассердилась старушка, решив, что ее дразнят. – Глухой, што ли?

Под тонким пластом дерна залегал белый песок, прослоенный глиной, как пшеничный пирог – вареньем из шиповника. Или как картофельная бабка – обжаренной морковью, нынче все мысли у Рыски были о еде.

– Оба хороши – вот оба и замолчите! Альк умолк сразу – то ли сработал колдовской запрет, то ли ему самому надоело ругаться, – а Жар еще долго ворчал и пофыркивал, как пес, прогнавший со двора чужака, но продолжающий переживать это событие.

– Чем тебе мой кафтан не нравится?! – Жуликом, который в него обряжен.

– Но другого платья у меня нет! – А то, из беленого полотна? – Оно подвенечное! – Ты б еще саван с собой таскала. – Зачем?! – А подвенечное зачем? – Так ведь до свадьбы куда ближе! – Ты уверена?

Берек вскользь глянул на Милку, сосредоточенно отъедающую у «зайчика» хвост, но о ее сговоре с похитителями не догадался.