Глава II
Путь служения

У каждого из нас свой путь, своя судьба и своё служение – это профессия, дело, которое мы выбираем. И всегда любое дело, даже самое малое, незначительное, – это не только способ существования, оно определяет нас самих, какие мы, что можем сделать нужного и полезного на своём поприще. И всегда, в любое дело, мы вносим частицу себя. В каждом деле человек проявляет своё «я». Особенно если он избирает любимое дело. «Кто ничего не любит, тот не умеет, и служить, приносить жертвы, оставаться верным» своему делу вопреки всем преградам, трудностям и несправедливостям, которые встречает. И.А. Ильин считал, что любви, как и доброте «свойственна потребность осчастливить всех вокруг и наслаждаться чужим счастьем» как своим.

1. Живой опыт любви

Мы ничем не должны друг другу, кроме как в одном, – в любви, «потому что любви не отплатишь: на любовь можно только отозваться благодарностью и ответной любовью» – это слова жившего много веков назад святителя Иоанна Златоуста. Они относятся ко всем нам. Нам кажется, что мы живы заботой о себе, а живы мы, по мнению многих величайших мудрецов прошлого, одной любовью. Если бы не было любви в людях, не вырос бы ни один ребёнок, не остался бы жив ни один человек. По мнению святителя Иоанна Златоуста, мы должны тренироваться и видеть доброе в каждом человеке, помочь ему «увидеть истинно доброе» в нем самом. Это и называется любовью.

Эмпидокл (ок. 490 – ок. 430 гг. до н. э.), основатель сицилийской медицинской школы, один из просвещённых людей своего времени, считал любовь вечным источником созидания, соединения. Гиппократ – «отец медицины», полагал, что любовь к медицине нераздельно связана с любовью к человечеству. Гиппократ спас жителей Афин от эпидемии чумы, за что признательные афиняне увенчали его золотым венцом. Для каждого больного он находил нужное только ему лекарство.

Гиппократа Аристотель назвал «великим», Платон – «божественным», жители Афин после его смерти воздвигли ему памятник, на котором написали: Гиппократу, нашему спасателю и благодетелю. По преданию, дикие пчелы, водившиеся недалеко от его могилы, давали мёд, обладающий целебными свойствами. Памятники Гиппократу воздвигнуты во многих странах и медицинских университетах мира.

Любовь есть поле, на котором взращиваются все нравственные совершенства, единственно верное направление всей деятельности человека, его духовных начал. Философия любви зародилась в эпоху античности. Эмпидокл и Демокрит, Платон и Аристотель, Цицерон и Овидий были основоположниками философской традиции в понимании природы любви. Великие умы старались понять, что есть любовь: её происхождение, значение и место в жизни человека. Эта сфера человеческих чувств была в центре внимания и в Средневековье. О ней говорили, связывая любовь с божественным началом, почитанием Бога, блаженный Августин, Франциск Ассизский, Фома Аквинский. В это время был создан специальный трактат «О степенях любви».

Врач и философ Леон Эбрео в своих «Диалогах о любви»^[8], написанных в 1506 году называл любовь связующим звеном всех начал во вселенной, желанием и бесконечными поисками красоты. Это отблеск божественной красоты в материальном мире. Любое человеческое познание, чувственное или рациональное, стимулируется поисками красоты, гармонии, а значит, подчиняется законам любви. Что наиболее важно? Чтобы тебя любили или ты любил? Туллия Арагона, высокообразованная женщина, жившая в XVI веке, поднимает эти вопросы в своём трактате «О бесконечности любви»: «Тайна любви столь глубока, что вокруг каждого слова рождаются бесконечные споры». Ей отвечает итальянский философ Франческо Патрици «Любовной философией». В любви к ближнему, друзьям, родителям, женщине или мужчине «мы должны поступать как к самому себе, так как в них мы находим наше второе «я» и через них стремимся к собственному бессмертию». Таким образом, по его мнению, «в основе всякого вида и рода любви лежит стремление к самосохранению, к собственному интересу. Но правильное понятое, оно, в конечном счёте, приводит к всеобщей пользе»^[9]. Любовь есть величайший дар, а уменье любить есть признак совершенного человека.

Все люди, все личности сосуществуют друг с другом. Как только мы преодолеем нашу разобщённость, то основой нашей жизни станет любовь. Абсолютная истина познаётся только в любви, которую мы должны развивать в себе. Об этом писал русский философ П.А. Флоренский, который считал, что непременным условием любви является «преодоление себялюбия», что означает вступление человека в новую гармоничную жизнь. «Истина, Добро, Красота» – это есть настоящая духовная жизнь, достойная человека. Лев Николаевич Толстой, обращаясь к молодёжи, говорил: «Любите друг друга». Он хотел поделиться с молодым поколением, как «надо жить людям для того, чтобы жизнь наша не была злом и горем, какою она теперь кажется большинству людей… а была бы… благом и радостью, какою она должна быть. <…> Жизнь наша дана нам на благо, и так мы все и понимаем жизнь. Для того же, чтобы жизнь была такою, людям надо понимать, что жизнь наша настоящая никак не в нашем теле, а в том духе, который живёт в нашем теле <…> хочет же этот дух… блага себе… блага всем людям. Желать же блага всем людям – значит любить людей»^[10].

Без любви – всё ничто. Ответственность без любви делает человека бесцеремонным; справедливость – жестоким; правда без любви – это критиканство; воспитание без любви делает человека двуликим; ум – хитрым; приветливость – лицемерным; компетентность – неуступчивым; власть – насильником; честь – высокомерным; богатство – жадным; вера – фанатиком. Есть только одна великая держава на земле и на небе – Любовь. Считается, что эти слова дошли до нас от монахов Троице-Сергиевой лавры.

Что же важно для каждого человека? Чтоб он любил, или чтобы его любили?

На этот вопрос ответили своей жизнью многие выдающиеся личности, среди них спешивший «делать добро» доктор Ф.П. Гааз, известный юрист и правдолюбец А.Ф. Кони – автор биографического очерка о святом докторе, для которого Ф.П. Гааз служил примером во всем; а также святитель Лука, помогающий всегда людям и многие другие.

Тринадцатая страсть

«Посмотрите, говаривали практические люди, вот едет безумный Гааз. Раздал все свои деньги, прожил имение; теперь сам нищий и все хлопочет о каторжниках. Они же над ним помирают от смеху, и пока он говорит им поучения, крадут у него из кармана последние платки. Сумасшедший!»^[11].

Многие считали доктора Фёдора Петровича Гааза (1780–1853) чудаком и филантропом, человеком тронутым – он проводил всё своё время у постели бедных больных, безвозмездно лечил бедняков, раздавал свои деньги осуждённым, нищим. Другие видели в докторе Гаазе святого человека. Писатель Всеволод Иванов назвал его Дон Кихотом николаевской эпохи. А писатель Ф. М. Достоевский считал, что доктор Гааз олицетворял высшую степень совершенства – идеал человечности. Все страсти, направляющие поступки людей, по мнению по Ш. Фурье, делятся на 12 разрядов, к 13-й страсти он относил «гармонизм». Люди, у которых имеется эта страсть, «стремятся согласовать своё счастье со счастьем всего человеческого рода». К ним, безусловно, принадлежал доктор Гааз – человек тринадцатой страсти. Он был неспособен мириться с тем, что признавалось всеми людьми, но превыше всего ставил заботу об униженных и «задавленных несправедливым гнётом обстоятельств».

По мнению профессоров Ростовского государственного медицинского университета О.Е. Чернецкого и Л.В. Жарова, доктор Гааз понимал здоровье человека как то без чего «не свершится в мире ничего великого и прекрасного», и поэтому благополучие больного должно быть первой целью врача. А служителей медицины – врачей доктор Гааз считал по достоинству выше многих людей^[12].

Большинство первых публикаций в России о докторе Ф.П. Гаазе основываются на исследованиях Анатолия Федоровича Кони (1844–1927). Человек редкого ума и таланта, один из образованнейших людей своей эпохи, он был настолько поражён жизнью и судьбой «святого доктора» Гааза, его незаурядной личностью, что написал замечательный очерк о нем, благодаря которому имя и деятельность Ф. П. Гааза не забыты.

Самое удивительное в том, что облик автора и его героя были во многом близки. Несмотря на разные эпохи – доктор Федор Петрович Гааз жил почти на сто лет раньше, чем написавший о нем Анатолий Федорович Кони. Их карьеры и судьбы складывались примерно одинаково.

В 1802 году доктор Ф.П. Гааз имел хорошие доходы, дома, суконную фабрику в Москве, Подмосковье. Он был обеспеченным во всех отношениях человеком, пользовался большим авторитетом и уважением, как врач и высокий профессионал своего дела.

Но в 1828 году, когда он стал главным врачом московских тюрем, увидев истинное положение дел, Ф.П. Гааз продаёт всё – и дом, и картинную галерею, суконную фабрику… Зачем? Чтобы помочь невинно осуждённым и раздать деньги нуждающимся!

Ф.П. Гааз ввёл институт «справщиков», которые ездили по делам заключённых, наводили справки по делу следствия. Благодаря доктору Ф.П. Гаазу многие из заключённых были реабилитированы.

Автор очерка о докторе Ф. П. Гаазе Анатолий Фёдорович Кони, окончив университет со званием кандидата права, с 1865 года начал свой путь в юстиции. Уже в 1867 году прокурор окружного суда Санкт-Петербурга, талантливый юрист-практик, учёный-правовед, он становится широко известен в России. А. Ф. Кони занимал в Российской империи высокие государственные посты, был обер-прокурором, сенатором, членом Государственного совета, имел многочисленные награды: орден Белого Орла, орден Александра Невского. Ему были присвоены степень доктора права и звание профессора.

А.Ф. Кони был первым, кто обосновал теоретические основы судебной экспертизы в России. При этом он всегда отстаивал равенство перед законом любого человека, не признавал классовых подходов при применении правовых норм к осуждённым. Был принципиальным и независимым судьёй.

В 1878 году министр юстиции граф К.И. Пален попросил его как председателя суда придать делу Веры Засулич (стрелявшую в градоначальника Санкт-Петербурга генерала Ф.Ф. Трепова) политическую окраску и вынести обвинительный приговор. На что А.Ф. Кони ответил: «уменье председателя состоит в беспрестанном соблюдении закона <…> Я вас прошу… не ждать от меня ничего, кроме точного исполнения моих обязанностей»^[13]. Поводом для выстрела Веры Засулич в генерала Ф.Ф. Трепова были его самодурство и жестокость, которые он допустил в отношении одного студента, политзаключённого Богомолова. Тот был высечен розгами и посажен в карцер, потому что не снял шапку при встрече с генералом.

Человеческая личность всегда была и для А.Ф. Кони и для Ф.П. Гааза величайшей ценностью, оба были большими гуманистами, заслужили симпатии и любовь простого народа, и неприязнь высших чинов, своих коллег.

Доктор Ф.П. Гааз, руководя главным аптекарским и медицинским управлением, отмечал, какое количество воровства водилось за чиновниками, после многочисленных доносов ушёл оттуда, но в течение 10–12 лет судился во имя истины и все процессы выиграл. Это он писал: «… до последней степени оскорбительно видеть, сколько старания прилагается держать букву закона, когда хотят отказать в справедливости»^[14].

В 1843 году доктор Ф.П. Гааз в своей докладной записке московскому губернатору писал о том, что если «правительство не может приобрести в недрах своих мир, силу и славу, если все его действия и отношения не будут основаны на христианском благочестии…то поразится земля в конец».

Современники называли Ф.П. Гааза филантропом. Он унижался и молил, требовал и просил. Чего? Облегчения участи осуждённых. При пересыльной тюрьме на Воробьевых горах он стал главврачом этой больницы, куда вложил собственные средства.

А.Ф. Кони был также «белой вороной» среди членов Сената и Государственного совета, потому что всегда сохранял независимость и бескомпромиссную честность. Его девизом было «справедливое право». А.Ф. Кони считал делом чести «быть слугой, а не лакеем правосудия». Судья, по его мнению, должен руководствоваться всегда законом, объективными и обстоятельными разборами доказательств.

Назначение А.Ф. Кони в Сенат в 1890-х годах было враждебно встречено в России сановными чиновниками, настроенными против держащегося буквы закона судебного деятеля, считавшего, что «суд постановляет приговоры, а не оказывает услуги».

На его назначение черносотенный журналист В.П. Буренин откликнулся такой эпиграммой:

 
В сенат коня Калигула привёл,
Стоит он убранный и в бархате, и в злате,
Но я скажу, у нас такой же произвол:
В газетах я прочёл, что Кони есть в сенате.
 

На что А.Ф. Кони ответил:

 
Я не люблю таких ироний.
Как люди непомерно злы!
Ведь то прогресс, что нынче Кони,
Где прежде были лишь ослы…^[15]
 

Тяжело было подвергаться многолетней травле, сохранять душевное спокойствие и внешнее равновесие и невозмутимость духа. В 1878 году после дела В. Засулич, которую А.Ф. Кони оправдал вопреки большинству коллег, он не стал преемником графа К.И. Палена, министром юстиции, хотя все складывалось в его пользу. Позже, в 1906-м, он сам отказался от предложенного портфеля министра.

Но А.Ф. Кони не жалел об этом: «Я не умел бы стать «способным чиновником» и, вероятно, в то же время был бы вынужден искать в себе черты общественного деятеля на правовом поприще»^[16]. Благодаря делу Веры Засулич, он увидел человеческое предательство и низость близких ему людей, испытал «минуты сладкого отдыха в редких, но дорогих оазисах сочувствия и взаимопонимания». А.Ф. Кони всегда оставался верным слугой тех начал, с которыми вступил на свою службу ещё с университетской скамьи. Уважение многих людей, которых он ценил, их дружеское расположение с избытком искупило «растлевающее расположение «сфер» августейших особ и предательский привет «палаты и воинства» их.

Настало очень трудное время – октябрь 1917 года, которое длилось для А.Ф. Кони ещё долгие годы, ему уже было 73. Получив травму, сначала он ходил с одной палочкой, в дальнейшем передвигался на костылях. Вскоре после октября, зимой, по просьбе больного тогда Анатолия Фёдоровича к нему домой пришёл А.В. Луначарский. Его встретили полутёмный, неотапливаемый и совершенно холодный кабинет и маститый старец, который встал, встречая гостя, на своих нестойких ногах. Но А.Ф. Кони сохранил свой прежний облик, хорошо известный каждому по его портретам – глаза, «очень проницательные и внимательные, отличались… большим блеском, почти молодым». Нарком А.В. Луначарский спросил, чем может ему служить. «Мне лично решительно ничего не нужно», – сказал А.Ф. Кони, только попросил после своего выздоровления выступать с лекциями на различные темы, особенно с воспоминаниями. Вскоре А.Ф. Кони становится лектором.

У молодёжи, несмотря на очень трудное время после Октябрьской революции 1917 года, А.Ф. Кони увидел жажду к знаниям и интерес к тому, о чем он говорил с ними. Так, в 1918 году в Институте живого слова это были лекции о теории и истории ораторского искусства; курс «этики общежития». Он касался разных областей науки: судебной, экономической и врачебной.

А.Ф. Кони был первым из юристов, кто занимался вопросами медицинской этики. Он призывал врачей соблюдать те принципы, которые были предложены врачами древних цивилизаций, в частности Греции и Рима, а также Ф.П. Гаазом, Н.И. Пироговым, С.П. Боткиным и другими. Особое внимание уделял врачебной тайне, затрагивал вопросы, связанные с судебно-психиатрической медициной, пьянством.