Глава третья, в которой ты познакомишься с примером того, с чего не стоит начинать свою собственную книгу, но прежде анализа – сам рассказ «Безусловная любовь»

Есть такое расхожее высказывание, что в советское время не было любви, точнее, о ней не принято было говорить вслух – это казалось делом зазорным, стеснительным, недостойным гражданина Советов. Возможно, поэтому в детстве мне снились сны, что меня усыновили? А еще я отчетливо помню один из своих первых рассказов, не доживших даже до старших классов. В нем ребенок-подросток пытается купить в советском магазине (это тот самый, с пустыми прилавками, толсторукими продавщицами-церберами и толпами очередей) двести грамм родительской любви. Любви и правда всем нам не хватало тогда, но при отсутствии базовой корзины питания эта проблема казалась меньшей из зол.

Нехватку сантиментов мы, дети, пытались компенсировать в общении друг с другом: сбиваясь в небольшие стаи птенцов-желторотиков, мы дни напролет проводили друг с другом, перелетая из гнезда в гнездо. Все мы жили в одном квартале, и родители охотно соглашались с тем, что нас периодически нет, точнее, мы не болтаемся под ногами, а где-то там, под чужим присмотром. И хотя не было еще телефонов (даже стационарных), мы всегда приходили вовремя на свидания и так же вовремя с них возвращались на семейные ужины.

Всего нас было четверо: две девочки и два мальчика. Нам было лет по пять, но мы уже разбились на пары и даже сыграли воображаемые свадьбы на детской площадке, что, однако, не помешало нам уже через пару лет, при поступлении в школу, развестись. Но эта суровая правда жизни потом, а сейчас мы играем во дворе в «Тимур и его команда» и бежим на заныканный под лестничным проемом перекус. Как всегда, у нас в меню – хлеб на выбор – черный или белый, с сахаром или солью.

Хлеб городским жителям давался в ту пору нелегко: по буханке в руки, многодетным семьям – исключение, а так как мы всегда были неразлучной четверкой двора, многие мамы подкупали нас хрустящей горбушкой за то, чтобы мы отстояли с ними несколько часов в очереди в роли тех самых детей. Домой с таким уловом не придешь, поэтому мы делали заначки и периодически воевали за право их хранения с местными муравьями.

А вообще, это была самая счастливая пора. В детстве многое еще не понимаешь из взрослой жизни, поэтому воспринимаешь время статично – есть только здесь и сейчас. Поругали тебя, скажем, пожурили, пусть и не за дело, пусть и не ты тому виной, а через пять минут ты несешься сломя голову во двор, к любимому другу Пашке, забыв обо всем уже на подходе, только завидев его в песочнице вместе с Дашкой и Наташкой. Нет места обидам, так как их некуда еще поместить. Прошлого и будущего нет, есть только настоящее. Ну и они, твои неразлучные друзья, которые, казалось, всегда будут рядом, и не для того, чтобы поддержать тебя в трудную минуту, а просто быть рядом и все. Вот такая безусловная любовь – попробуй отыщи такую нынче…

Странно писать об этом в уже преклонных летах, на исходе очередного десятка лет, когда многих близких уже нет в живых, да и будущее кануло в Лету. Река времени замкнула свои русла на прошлом, теперь в моей жизни нет настоящего и будущего, есть только воспоминания о былом. С высоты седых волос и глубин рыхлых морщин мир представляется иначе: жизнь пронеслась скоростным поездом мимо, а ты так и остался сидеть на перроне в ожидании чуда. Чудо не свершилось.

Сначала распались семьи: многие родители разошлись в перестроечное время, бранясь, чертыхаясь и проклиная друг друга, затем разъехались мы, дети. Как-то так, своим чередом, по заданному эллипсу Сансары пришлось повторить и собственную судьбу, если ее вообще можно описать личным местоимением. Установка голодного детства на сытую молодость дала переклин в карьерный рост и материальную зависимость. Несколько лет я собирал этот пазл себя из того, что было, в то, кем хотели бы видеть меня родители и их окружение. Отец, несомненно, гордился моими успехами в бизнесе, и это придавало мне большую уверенность в себе.

Когда любви не хватило с детства, ты ее потом по жизни пытаешься купить. Поэтому следующим этапом стала любовь за деньги. Нет, не подумайте ничего такого, девушек легкого поведения среди моих избранниц почти не было. Хотя с какой стороны на это определение посмотреть: ведь те, кто был со мной, встречали меня по одежке и провожали тоже не по уму. Любил ли я кого-нибудь когда-нибудь? Жен, любовниц и вечно сменяющих друг друга секретарш? Скорее нет, чем да. Впрочем, это суждение умудренного старца, в ту пору мне казалось, что это и есть любовь. Были моменты долга, заботы и даже затяжные периоды ответственности, особенно в отцовстве, но уже никогда я не припоминаю тех самых забытых и воскресших чувств из поры детства.

Впрочем, я несколько лукавлю. В моих внуках, да и моих детях лет до десяти точно было чувство безусловной любви, ведь оно даровано нам Всевышним, а не генами изнутри. Теперь я знаю это наверняка. Только вот мы, взрослые, все время пытаемся это чувство подавить, извратить и изуродовать до неузнаваемости нашими якобы премудростями жизни. Вот кому, скажите на милость, первому приходит в голову идея в семье подкупать ребенка обещаниями условного наклонения типа «Если ты посидишь смирно пять минут и не будешь мне мешать, я тебе дам конфетку»? Дальше еще хуже: «Если ты дашь папе поговорить по телефону, я дам тебе посмотреть мультик».

Как-то так незаметно мои дети перестали быть моими детьми, они все больше превращались в чужих, далеких от моего понимания людей, воспитанных на гаджетах и соцсетях. Мои внуки шагнули еще дальше в этот интерактивный мир и уже с пеленок были чипированы, как собачки. Я не имею возможности с ними общаться даже тогда, когда дети привозят их в гости, так как они все время обитают внутри Сети. Более того, в те редкие моменты разрыва, когда они возвращаются в реальность, снимают свои «розовые очки» и включают образцовых внуков, мне даже не о чем с ними поговорить, так как говорим мы давно на разных языках. Я – на вымирающем человеческом. Они – на прогрессирующем компьютерном.

Да, мир вообще изменился с тех пор, как я в него вошел, но люди остались прежними – несчастными и одинокими даже в многоликости своих аватаров и множественности подписчиков. И тщетно пытаюсь я учить жизни сына от первого брака и дочь от последнего: у них своя правда жизни, которую мне уже не дано постичь. На днях мы опять поссорились, разойдясь в вопросе воспитания внуков. Этот, знаете ли, современный тренд на самообучение детей и последующую онлайн-аттестацию меня несколько выбивает из колеи… Как можно заменить класс с учителями и однокашниками компьютерными очками? Разве можно лишить ребенка радости первого звонка? Реального, когда ты можешь подержать его в руках и увидеть воочию? А первая парта? Первый урок и вызов к доске? Первые товарищи, наконец? Как, скажите мне на милость, все это уместить в одном искусственном чипе?

Искусственность давно стала естественностью, а меня поделом называют внуки динозавром. Я вымирающий тип, перешедший за грань возрастного старения и чудом застрявший в нем на полпути в могилу. Нет, я вовсе не причитаю, как старая карга, что мне давно уже пора на покой. Напротив, чем дольше живешь, тем сильнее цепляешься за жизнь и ее редкие маленькие радости. Их начинаешь замечать только на склоне лет, когда время останавливается, прям как в детстве.

Например, я безумно люблю свою собаку, живую собаку, а не тех монстров, что принято нынче покупать детям на дни рождения. Впрочем, внешне от настоящей собаки их можно отличить только по пульту управления в руках ребенка. Когда собака надоедает, ее больше не выкидывают на улицу, а просто отключают одним нажатием кнопки.

Мою собаку не отключить, особенно когда на улице она набрасывается на таких вот плюшевых клонов и пытается вывести из строя их микросхемы, добравшись зубами до внутренних вен-проводов. Говорят, что скоро введут какой-то новый законопроект, обязывающий владельцев живых и искусственных собак гулять на разных территориях, так как в последнее время случаи такой агрессии участились. Некоторые депутаты предложили даже усыплять особо буйных собак или ввести поголовную стерилизацию, чтобы и вовсе свести на нет разведение домашних питомцев.

Мне кажется все это такой дикостью, особенно трехчасовые ток-шоу на эту и другие схожие темы, поэтому я давно избавился от зависимости к экрану телевизора. И больше не ищу в нем отдушину, как прежде, когда я пытался сбежать от назойливой жены и детей в футбол или кровавую резню в каком-нибудь Техасе. Впрочем, здесь стоит сказать о новой интерактивной реальности, которая поразила умы человечества и, слава богу, обошла меня стороной. На смену телевизорам с телевидением пришло просто иное видение мира – сквозь специально наращенную сетчатку глаза, которая отображает мир таким, каким хочешь его видеть только ты сам.

Звучит заманчиво, не правда ли? Я чуть не повелся на этот рекламный трюк однажды, но меня вовремя остановил мой верный пес, точнее, понимание того, что я не смогу найти ему место в своем новом мире, что мне придется пожертвовать им ради высших целей. Как я докатился до такой щенячьей привязанности к этому комку шерсти, и сам не понимаю. Возможно, сказалось все то же детство, точнее – сентиментальные чувства по нему.

Заводчик, продавший мне псину, назвал ее при мне на рынке Пашкой. Мы случайно заскочили в этот заброшенный уголок цивилизации с внуками в качестве диковинного старинного развлечения, но когда я услышал это имя, сработал какой-то внутренний рычажок внутри, и я попался в капкан плюшевого обаяния. И собака вдруг показалось мне такой родной, даже на фоне близстоящих внуков, которые то и дело отключались от реальности, бродя по лабиринтам виртуальных миров. Короче, я ее забрал домой…

Пашка, Машка и Дашка – их давно уже нет в живых – об этом я узнал случайно. Оказывается, есть такой сервис. Дочь подсказала. Так вот: ты можешь найти кого угодно и где угодно, даже при наличии очень скудных данных вроде даты и места рождения или проживания в конкретный период времени или в конкретном месте. Можно посмотреть всю историю жизни, с начала до конца, во всех имеющихся в Сети фото- и видеодеталях. Все там было, в этих жизнях, прекрасно, красочно и даже сказочно: счастливые фото молодых и успешных лет зрелости, годы родительства и становления детей, путешествия по миру, моменты быта и фрагменты личного, даже интимного пространства. Все там было, в их жизни, кроме меня.

Как будто не было этой нашей пионерской переклички по утрам, тайных мест во дворе, спрятанных в лестничном проеме буханок хлеба и беззаботного хождения по гостям в распахнутые двери соседей. Как будто не было Пашки, без которого я не мог сдвинуться с места с утра, так как не находил себе этого самого места, если в его окружении не было лучшего друга. Как будто не разошлись мы, как в море корабли, когда появились на лице юношеские прыщи и не заиграли в венах гормоны половых различий. Как будто я не влюблялся со всей страстью в Машку, не дарил ей проволочное кольцо и мы никогда так и не сыграли с ней в свадьбу на детской площадке. Как будто потом не разошлись с ней из-за кучерявой Светки в первом классе и моего переезда в другой город из-за родительского развода. Может, и правда не было этого ничего? Все только показалось, как и моя старческая вера в ту самую безусловную любовь юных лет?

___________________________________________________________________