Глава 6

Спустившись с коня, я почувствовала всю скопившуюся усталость. Поняла, как хочу пить и есть, как у меня дрожит от усталости тело, бешено ноют руки и ноги. Никогда в жизни не чувствовала себя так дурно. Не припомню, чтобы настолько уставала хоть когда-то, что казалось, душа и тело были отдельно друг от друга. Тяжело плюхнулась на землю недалеко от ворот, когда друг стянул меня с коня. Легедик, отругав меня по-быстрому ещё раз, поспешно умчался обратно за ворота, но я успела кинуть на него восстанавливающее и защитное заклятия из последних крупиц магии, что ещё осталась.

«Так вот как себя чувствуют люди, которые безумно вымотаны и душой, и телом?» – пролетела мысль в моей голове.

Болезненно пульсировали виски, в голове шумело от прилива крови и казалось, что она перегревается. Какой-то воин принёс мне небольшой кувшинчик с водой и ушёл. Я прильнула к нему, пока не выпилила всё до последнего.

«У меня нет даже сил проверить, как Рана, даже нет сил думать», – заторможено прошептали мои мысли.

И внезапно всё, что накопилось, всё, что терзало мою душу и сердце долгое время, вырвалось наружу в потоке слёз. Я рыдала, закрыв лицо руками, рыдала в голос, рыдала до исступления, пока не выплакала всё, что накопилось, всю боль и все переживания. Никто не тревожил, не подходил с ненужными сейчас мне жалостью и утешением. Бывают такие моменты, когда хочешь просто выгрести, вылить из себя накопившуюся тяжесть и усталость, с помощью слёз. Будто это не слёзы, а крупинки усталости, горести и тревог, что давят на тебя тяжёлым грузом и мешают дышать; выходят, лопаются, как гнойный нарыв, и после становится легче.

Когда открыла лицо, перемазанное грязью, слезами и чужой кровью, увидела, как мимо меня возвращаются воины. Усталые, скорбящие, злые и раненые, они возвращались домой, в родную крепость. Также, с ними были три захваченных варгарских пленника. Они смотрели в мою сторону, полагаю, громкие рыдания привлекли их внимание.

«Наверно, злорадствуют», – подумала я, но стыдиться сил уже не оставалось.

Как только все защитники вернулись и ворота были закрыты, жители, оказалось, также вернулись в город из скрытых убежищ в пещерах. Войско варваров было разгромлено и теперь те вряд ли предпримут новую осаду. Малознакомые люди помогли подняться с холодной земли, дойти до дома и комнаты. Я не была ранена, так, несколько незначительных царапин и ушибов. Поэтому горничные лишь помогли умыться и сменить одежду. Принесли мне хлеб, воду и сыр. Узнала от них, что с подругой и моими домашними всё хорошо. А также они рассказали, что наш король убил варгарского правителя Варроху.

«Когда только эти сплетницы успевали всё про всех узнать, просто диву даюсь», – успокоившись, провалилась в сон с куском хлеба в руках.

***

Лишь только забрезжил белый рассвет, я подскочила как ошпаренная.

– «Рана! – и, оглядевшись, расслабилась, – Это всего лишь кошмар, горничные сказали, что с ней всё нормально».

Развернув ладонь, увидела кусок хлеба, который уже начал засыхать, оставив на ладони и внутренней стороне пальцев красные вмятины. Высыпав остатки булки на стол, вымыла руки и лицо. Усталость ещё не прошла. Почувствовав, как ноют все мышцы, снова легла в постель. Но не могла больше уснуть. Стало неспокойно, и все ужасы, которые увидела накануне, терзали моё сознание, заставляя сердце сжиматься от горечи и страха: «Не надо… я не хочу, не буду об этом думать».

– Я не буду это вспоминать! Хватит! – сердито произнесла вслух, обращаясь к самой себе.

«Дядюшка Кабриус вместе с Сионом, наверняка, прибежит ко мне с самого утра, не хочу сейчас ни о чём разговаривать. Тем более о том, что я сама не могу им объяснить», – испугалась я, и сразу встав, спешно одевшись, вышла на улицу по боковой лестнице, пытаясь оттянуть неприятный разговор.

Отворив двери, вдохнула полной грудью свежего воздуха. В тишине отдыхающего после сражения города, такими громкими казались мои шаги. Подошла к воротной площади. Небо было окрашено в красно-розовый цвет. Теперь имеющий значение, после недавних событий:

«Кто-то уже никогда не увидит этот мир, а кто-то своих близких».

Утренняя заря набирала силу, освещая признаки недавно прошедшей битвы. Виднелись полуразрушенные и полусгоревшие здания. Даже часть казарм была разрушена. Дом заседаний, как ни странно, был цел.

«Как крепость проснётся, здесь закипит жизнь, начнут восстановление города», – оценив масштабы бедствия, повернула на улицу, ведущую к дому Лиграны.

В окнах её дома горел свет. Постучавшись, толкнула дверь, она оказалась не запертой. Прошла осторожно вглубь здания. В их жилище, как всегда, витал запах рыбы, которую ловил отец. А затем мать семейства продавала её, солёную, сушёную, копчёную и пряную. Обнаружила подругу, суетящуюся у печки. Голова Лиграны была замотана по кругу чистыми белыми бинтами, больше видимых травм не наблюдалось.

– Джолана! Живая! – девушка кинулась меня обнимать.

– Я-то да, а вот ты меня серьёзно напугала, – сердито посмотрела на неё. – Зачем ты пришла к стенам во время битвы?! Почему не ушла со всеми в убежище?!

Рана засуетилась, забегала по кухне и на столе появились варево, хлеб, солёное сало, копчёная рыба и сыр. Мы сели завтракать, и только после этого подруга ответила на вопрос, улыбаясь и набивая рот едой:

– Собрала твои пожитки… и ждала я тебя, ждала,… а тебя нет и нет… пошла искать. Смотрю, объявили тревогу, а жителям сказали проходить в сторону убежищ. Как я тебя брошу, беспомощную, пошла, конечно же, тебя искать. Ух и страшно было… кругом взрывы. Я обошла места, где ты могла быть, и потом пошла к стене. Подошла… ни тебя, ни брата найти не могу. Обходила, ждала, помогала в лечении раненых. Вдруг, смотрю на стене… лохматая, грязная вся… рукой мне машешь, – закончив рассказ, она пожала плечами, а затем машинально потёрла затылок.

Я крепко-крепко обняла её.

– Задушишь, – засмеялась Лиграна.

– Глупышка ты… прости… прости меня, я так виновата! – из моих глаз хлынули слёзы. – Нет, это я глупая… Я так виновата… никогда не простила бы себе… так виновата… – говорила подруге сквозь слёзы.

Лиграна тоже заплакала:

– Ты что?! Ты героиня, это я глупая… было… так страшно. Я такая дурочка, что не увидела снаряд.

– Было очень… страшно, – провыла в ответ я.

– Понимаю, ведь ты была вообще в самом пекле, – всхлипывая ответила подруга.

Мы говорили сквозь слёзы, размазывая их по лицу. Какое-то время так и сидели, обнявшись, и плакали, пока не услышали хлопки. Обернувшись, увидали Дика, это он хлопал в ладоши:

– Воздаю честь человеческой самокритичности, – произнёс он, язвительно ухмыляясь. – Я согласен… вы обе дурочки… ещё какие! Какого лешего вы оказались на поле битвы?! Я даже и не предполагал, что вы там. Думал, вы адекватные и скрываетесь в убежище!

– Ты…? – задала я немой вопрос.

– Я давно тут. Пришёл проведать сестру, но раз у вас всё хорошо, и вы даже смогли самостоятельно выяснить, что вы глупые, я пойду.

– Поешь сначала, – сказала Рана и поставила на стол ещё одну кружку.

– Я уже завтракал, – ответил ей Легедик, и попрощавшись, ушёл.

Ему надо было успокоиться, парень боялся наговорить чего-нибудь лишнего.

– А родители? – опомнившись, спросила у подруги.

– Они ещё позавчера уехали в Таулец. Думаю, вернутся не позднее, чем как через два дня, ты же знаешь. Хотя… услышав такую новость, которая наверняка скоро докатится до того города… не знаю, – она пожала плечами и опять схватилась за затылок.

Таулец был крупным городом, гораздо больше нашего. Он находился в соседнем государстве, и до него было два дня пути. У их семейства была своя большая телега, поэтому в Таулеце родители Лиграны и Легедика продавали свою приготовленную рыбу. Спрос был там больше, да и цену можно было поставить выше, чем здесь.

– Как твоё ранение, сильно болит? – поинтересовалась я.

– Да нет, не очень. Когда я нашла тебя, думала, ты махаешь мне, но потом увидела камень и успела только сделать несколько шагов назад. Он с таким грохотом упал почти прямо передо мной, что меня оглушило. Этот удар камня о поверхность откинул меня назад, окатив осколками мостовой, которые поцарапали лицо, шею и руки, – продемонстрировала она свидетельства на руках, – Упав навзничь, больно ударилась головой… и всё… ничего не помню, что было дальше.

– Ты потеряла сознание, – ответила я.

Осмотрев её рану на затылке, быстро залечила. Маги-ученики вряд ли тратили время и энергию на незначительные повреждения. Мои же силы уже восстанавливались и теперь у подруги даже шрама не останется.

– Твои способности, как они так быстро вернулись? Я даже слышала, что ты, как зверь, сражалась с помощью волшебства, – озадачила меня Лиграна. – Тебя теперь в Ишантионе уже прозвали «огнедышащим драконом».

– Не знаю, – честно призналась ей и вспомнила, что хотела ещё раз выспросить тётушку о том, как появилась у них, – мне кажется, я должна узнать, кто я и откуда.

Глава 7

Тихонько вернувшись домой тем же путём, которым его и покинула, узнала от Вирены, что все домашние уже встали. Названная сестра ждала меня в моей комнате и читала книгу. От неё узнала, что тётушка сегодня сама хозяйничает на кухне, служанки пошли помочь с уходом за ранеными. Всех жителей, кто может, попросили помочь с восстановлением города и лечением оных. Также Вирена сообщила мне, что дядюшка, как я и предполагала, уже рано утром искал мою, громко отличившуюся на битве, персону. Но сейчас они с Сионом ушли из дома по своим делам, оставив Вирену дожидаться меня тут, но обещали скоро вернуться и велели мне их ждать, не сметь никуда не уходить.

Я спешно спустилась в поварню. Тётушка Магка шебуршила в кухонном шкафу и что-то мурлыкала себе под нос. На плите бурлили кастрюли, периодически выдавая в стороны столбики пара, и по кухне раздавались разнообразные ароматы готовящейся еды.

– Детка, ты хочешь кушать? – спросила она, увидев меня.

– Нет, спасибо, я позавтракала у Раны, – ответила ей, присаживаясь за кухонный стол.

– Всё равно, выпей молока. Это очень полезно и питательно для восстановления сил и здоровья, – она поставила передо мной кружку, заполненную до краёв. – Зачем убежала с самого утра? Мы тебя обыскались… Но я так и подумала, что ты побежала к своей подружке. Волновалась за неё?

– Ага, – кивнула в ответ и отхлебнула из кружки, думая, как начать беседу. – С мастером Сионом и дядюшкой всё хорошо?

– Конечно, они очень сильные, опытные и талантливые маги! А ещё у них есть очень много близких людей которые за них переживают, – она, улыбнувшись, легонько щёлкнула меня по кончику носа указательным пальцем.

– Тётушка, ты сейчас не сильно занята? Можно спросить тебя? – перешла ближе к делу: "Если прошу "скажите честно" она может обидеться…"

– Конечно, малышка, – пожилая женщина присела за стол напротив.

– Я понимаю, что много раз уже спрашивала, но сейчас хотела бы узнать всё до мельчайших подробностей, – начала осторожно разговор. Надо же было уже с чего-то начать, ведь в любой момент домой могут вернуться два взрослых "сильных, опытных и талантливых мага", которые уже будут, в свою очередь, выпытывать информацию из меня.

– Конечно, спрашивай, – жена главного мага улыбнулась с добротой на лице, – Только про что?

– Как я попала к вам? … Ещё раз хочу узнать эту историю, – улыбнулась в ответ.

– Милая, я уже сотню раз рассказывала, – произнесла тётушка задумчиво, и немного подумав, продолжила. – Ну ладно, понимаю, что ребёнку хочется слышать хоть что-то о своих родителях. Будто становишься к ним ближе.

– Только вспомните все подробности, какие сможете, пожалуйста, – посмотрела на неё умоляющими глазами. – Это очень важно.

– Постараюсь, хоть давно это было, почти восемнадцать лет уж минуло. Помню, тогда лето было… жаркое такое, что не часто бывает в наших, почти северных местах. И пошла я в зал заседаний, хотела мужу и сыну варева прохладного, да покушать отнести, – после слов она задумалась на некоторое время.

Я заёрзала в нетерпении.

– Ах да, так вот. Пошла я… почти подошла… – приёмная мать опять начала повествование. – Маги же и собираются, и обучаются в доме заседаний, и отдохнуть там могут, ну ты знаешь. И тогда то же самое было… Сиону в то время уже десять лет исполнилось. Такой серьёзный, смышлёный, взгляд глубокий… смешно аж… – усмехнулась женщина. – Всегда серьёзный и мудрый не по годам, с младенчества…

– И-и-и, вы почти подошли… – прервала её, не дав договорить фразу до конца.

– Ну да, ну да. Вышла только на воротную площадь. Как вдруг… влетает в ворота эта женщина на чёрном, как смоль, коне с блестящей чёрной гривой. Сама в чёрном плаще, почти до пят, капюшон надвинут так сильно, что лица не видно. А ворота, ты знаешь, ведь обычно открытые днём для торговли и дел, ночью только закрывают, да в непогоду. Она так быстро проскочила, что стражники не успели её остановить и проверить документы. Они редко кого проверяли, только подозрительных, но она на такую и была похожа.

– Так почему вы решили, что женщина, раз не видно? – задала в нетерпении вопрос.

– Как так, конечно понятно. Руки женские, кожа гладкая, пальцы тонкие, на них кольца одеты. Да и голос женский был. Хоть и в плаще вся, и в сапогах высоких чёрных, и в мужской одежде. Сразу понятно и по фигуре… комплекции тоже отличишь, что женщина, – ответила приёмная мать. И продолжила, – перед ней на лошади корзина стояла, с раздвоенной крышкой наверху. Как оказалась, она была к ней привязана. И вот она нож достала, красивый такой, с серебряной ручкой. Я так испугалась сперва, только хотела кричать. Но стражники с ворот уже к нам бежали. А она – шварк, и перерезала верёвку, связывающую её и корзину… и корзину мне в руки. У неё, кстати, ещё одна такая корзина была привязана к крупу лошади.

– Ещё одна такая же корзина… – задумчиво произнесла, теребя свою щёку.

– Да. И вот, значит… отдала она мне корзину. Я глянь, а в ней ребёнок лежит, не плачет, смотрит так серьёзно… Лежишь, глазками хлопаешь, смешная такая… – жена Кабриуса улыбнулась и продолжила. – Вот. Ещё бутылочка молочная была… пустая уже, наверно, она ей тебя кормила. И эта, значит, дама мне и говорит: вырасти и воспитай хорошо малышку. Представляешь? Смотри, не обижай дитя. А ещё, не болтай о ней всем подряд. Прям зло так процедила, угрожающе. Я только было хотела спросить, а она бросила мне большой увесистый кошель с золотыми монетами, да как развернула коня и как дёрнет обратно. Только пыльный след и остался. А ты лежишь, на меня смотришь, такая милая, такая смешная и маленькая, с грустными глазками, – женщина опять заулыбалась.

– И что же вы сделали дальше? – снова задала наводящий вопрос.

– Ну-у… я бегом к Кабриусу в гильдию. Рассказала ему, как всё было, так мол и так. Они посмотрели тебя с магиней Силерной и говорят: малышке месяц-два отроду… а ещё, мол, магией владеет. Какой и как сильно, можно только года в четыре-пять сказать, тогда ведь потенциал увидеть можно, но уже понятно, что магия есть. И решили мы тебя взять на воспитание. Очень долго боялись, что может кто-то прийти за тобой, и неизвестно, что ждать от этих кто-то. Но… – женщина пожала плечами, – так никто никогда больше не появлялся, и про тебя не узнавал даже. Совсем… И мы, наконец, успокоились, вздохнули спокойно.

«Ну спасибо, за ещё одно напоминание, что я нафиг никому не нужна, – подумалось мне, – Но, конечно же, тётушка и дядюшка в этом не виноваты. А наоборот, вырастили чужого ребёнка. Однако я всё равно поеду искать, откуда родом. Хочу узнать, почему меня бросили и что за волшебством владею. Я не хочу вернуть себе семью, просто хочу всё знать».

– Тётушка, милая, подумай. Прошу, постарайся. Может дядюшка или магистр Силерна что-то ещё про меня говорили? Может, у женщины этой татуировка какая была или шрам, или знак какой может висел? Ну хоть что-нибудь отличительное было? Может она шепелявила или картавила, тремор бил или что-то ещё? Ранений на ней не присутствовало?

Женщина на некоторое время задумалась, теребя свой фартук:

– Нет, ничего такого не было.

Приуныв, положила голову на руки.

– Да и зачем тебе такие уж мелкие подробности? – спросила тётушка Магка.

– Если честно… я хочу найти своих родителей и узнать природу своих сил, – ответила я.

– Глупышка, как ты их найдёшь и зачем? – жена Кабриуса развела руками, – Если бросили и не появлялись, значит избавились от тебя, чтоб, может, в беду не попасть… Понятно же. Как бы горько это не звучало. Когда повзрослеешь, поймешь о чём я.

– Значит, не было ничего отличительного? – перевела опять разговор в другое, более приятное, русло.