– Ценить надо хорошее отношение, девочка моя, – продолжила женщина с лёгкой усмешкой и посмотрела на спину Полины через зеркало. – Жилет под юбку мы не заправляем.

– Да, я знаю, просто… – девушка поспешно начала вытаскивать его из-под пояса. —…подумала, что так будет красивее.

Дверь громко захлопнулась.

***

– Всё в порядке? – спросила Ира, заметив растерянное лицо напарницы, садящейся рядом с ней на высокий стул за стойкой ресепшена.

– Да, – ответила та, выдавливая улыбку до ушей. – Просто столкнулась с Марго, – Полина артистично закатила глаза и втянула щёки, пародируя выражение лица администратора.

Ира понимающе кивнула.

– Зачем обижаться на и так несчастную женщину, – тихо сказала она. – Бегает за Русланом, бегает, а он всё динамит её. Сегодня с какими-то моделями завтракал, вот она, наверное, и бесится.

Девушки усмехнулись, смотря друг на друга ипрячась за стойку.

Время тянулось к обеду. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь прозрачные окна, отбрасывали на бокалы посетителей причудливые, играющие блики. Сотни серо-бурых спин торопливо перемещались по улице Цветочной. Обеденный перерыв ежедневно оживлял городскую жизнь: люди искали укромные уголки для того, чтобы разделить пищу с коллегами в приятной атмосфере или спрятаться ото всех в углу неприметной кафешки за самым дальним столиком.

Полина встречала гостей, пока Ира отвечала на звонки и записывала бронирования. Руслан Вадимович больше не появлялся, казалось, что он так и не вернулся после того, как вышел покурить. Полина иногда оглядывалась и заставляла себя держать спину ровно, так как ожидала, что он мог затаиться где-то и проверять её издалека.

Чаевые девушка сразу же откладывала в самый глубокое отделение кошелька. В левом кармашке были сложены стипендиальные полторы тысячи рублей, а в правом звенела мелочь.

Деньги, которые ей дали с собой родители, она хранила в общаге, между страницами книги по истории искусства. Ей не хотелось тратить из них ни копейки. Она мечтала приехать на каникулы домой и привезти эти 10 тысяч обратно вместе с кучей подарков, чтобы мама, наконец, перестала трагически вздыхать, рассуждая о том, как тяжело сейчас молодым найти хоть какую-то работу.

Медленно зал пустеет. Полина убирает меню с деревянных столов и обходит кожаную мебель в поисках мусора. Ира нет – она уже убежала, обняв напарницу напоследок. Пара официанток курят на веранде, обсуждая заносчивую клиентку с воротником из перьев, которые за ужином упали в лососёвый суп мужчины за соседним столом.

На кухне выключается свет, из зала выходят два гостя, которые до последнего не желали прощаться с барменом и друг с другом. И колокольчики звякают в последний раз, оповещая о том, что самый поздний клиент покинул ресторан.

Приятная тяжесть после рабочего дня, как на душе, так и в кошельке, заставляла девушку не переставая, улыбаться, пока она медленно шла по ночной улице. Разноцветные вывески, пряные духи прохожих, дребезжащая музыка из проезжающих автомобилей: Москва не засыпала никогда. Полина была уверена, что в этом городе она может стать по-настоящему счастливой.

В родном Ростове люди там совсем другие. Никуда не спешат, медленно разговаривают и почти ни к чему не стремятся.

Полина сворачивает во двор, чтобы срезать путь до метро. Тут, в отличие от центральной улицы, практически нет людей. В окнах домов погашен свет. Большая часть фонарей не горит. Редкие деревья еле слышно качаются на ветру, и иногда можно уловить тихий скрип несмазанных качелей.

Девушка на секунду останавливается, чтобы взглянуть на часы. Половина первого.

– Где бабки? – издалека доносится хриплый мужской голос.

Полина резко оборачивается, но понимает, что обращаются не к ней. Она прячется за домиком на детской площадке и пытается найти кого-нибудь в окружающей темноте. Опускаясь на корточки, Полина не удерживает равновесие и падает в грязь.

– Саня, ты оглох?

Из арки между подъездами донеслись глухие звуки ударов.

– Я же сказал, где-то не уследил за сдачей, – уверенно отвечает ещё один голос, тихо охая в такт летящим кулакам. – Где-то просчитался, что поделать? Ауч! Вы же знаете, из меня так себе кассир!

– Из тебя так себе вор.

Послышался звук падения на асфальт.

Маленькие камешки хрустнули под чьей-то подошвой.

– Клянусь, я в этот раз ничего не крал, – голос начал прерываться тихим мычанием. – М-может, это кто-то из вас?

– Заткнись!

В темноте можно было с трудом различить два тёмных силуэта, которые дёргались на месте в свете фонаря, стоящего вдалеке за аркой. Ещё один парень лежал на земле и пытался защитить голову руками.

– Почему, – слышен озверевший голос, за которым следует глухой удар, – так! – ещё один. – Сложно! – нападающий начинает лупить быстрее и переходит на крик. – Выполнять свои прямые обязанности?

– Братан, ты же его так грохнешь, – один из силуэтов немного оттаскивает кто-то третий.

Полина дрожащей рукой достаёт телефон из сумочки и боится вдохнуть всей грудью. Экран зажигается слишком ярко, и появившаяся надпись требует ввести пароль. Девушка быстро закрывает его ладонью, пугаясь, что её могли заметить.

– Долго тут торчим. Пошли уже, – еле слышная хриплая и озлобленная интонация вызывает у Полины новую волну страха. Силуэты в капюшонах направляются к детской площадке, заставляя девушку застыть на месте, сливаясь с нарисованными на стенке деревянного домика зайчиками и цветочками.

Руки, сжимающие телефон, холодеют, а спину покалывают мурашки. Холодная грязь затягивает испачканные колени глубже.

Подождав ещё несколько минут, Полина осмеливается привстать. Лавки у подъездов выглядят пустыми, чужих шагов не слышно. Она пытается отряхнуться, но хлюпающие куски грязи с колготок падают прямо на балетки, не давая шанса выйти чистой из этого двора.

Тихо проскулив, она направляется в сторону арки. Она обещает себе, что не будет подходить слишком близко, просто хочет убедиться, что там действительно кто-то есть.

– Эй? – осторожно спрашивает, слыша, как её собственный голос отдаётся эхом от старых стен. Обездвиженное тело лежит справа, у противоположного выхода. Девушка сжимает вместе испачканные в пыли и грязи ладони и подходит ближе.

Кое-где под ногами блестят капельки крови. Подняв голову, она кидает взгляд граффити, освящённые далёким светом от фонаря. Поверх одного из рисунков виднеется клякса, струйки из которой идут вниз, прямо на то место, где лежит тело.

Полина невольно отскакивает назад. Телефон в руке ощущается тяжелее, чем обычно. Гудки кажутся такими громкими, что в ушах после них остаётся тихий гул. Женский голос спрашивает адрес, и девушка выбегает из арки на освящённый переулок по другую сторону двора.

Синяя табличка с белой надписью висит прямо напротив фонарного столба.

– Скорая уже едет, – завершив звонок, она возвращается и наклоняется над пострадавшим. – Вы слышите меня? – ответа нет.

Включает фонарик на мобильном и опускается ниже. Неровный асфальт впивается в колени, ещё мокрые от грязи. Полина пытается аккуратно повернуть к себе его лицо.

Пальцы скользят по влажной коже щёк и прилипшим ко лбу русым волосам. Она пытается рассмотреть его получше, но парень резко подаётся вперёд и хватает её за руки. Телефон глухо падает на землю фонариком вверх.

– Отвалите! – его лицо загорается раздражением, но потом ярость медленно сменяется удивлением.

– Я… Вы тут лежали… Я позвонила в скорую… – она заикалась от неожиданности и испуга, пока её тонкие запястья были крепко сжаты в чужой хватке.

Пронзительные голубые глаза чуть щурились от яркого фонарика, лежащего в метре от стены. Парень пытался сфокусироваться на лице девушки, пока она растерянно смотрела на него в ответ. На его щеке алела россыпь свежих кровоточащих царапин. Из носа тонкими струйками стекала кровь. Ею был испачкан подбородок, шея и воротник жёлтой водолазки.

Он отпустил руки девушки и отвернулся.

– Уходи..

– Конечно… Я пойду… – медленно кивнула Полина, чувствуя, как пульсирует кровь в висках вперемешку со страхом.. – А вам… Ничего не сломали?

– Выключи фонарик, – он закрыл лицо руками и тяжело вздохнул в ладони, – глаза болят.

Полина быстро подняла телефон. Небольшая трещина теперь делила экран на две части.

– Вы помните, как вас зовут? Какое сегодня число?

– Успокойся, киса, у меня всё в порядке, – он попытался усмехнуться, но нервный смешок прозвучал слишком болезненно, – Давай, встала и пошла.

Парень махнул рукой в сторону выхода из арки и откинулся спиной на стену. Полина быстро отряхнула юбку и, не отводя взгляд от окровавленного воротника водолазки, двинулась прочь.

***

– Что случилось? Поля, ты подралась? – Ксюша вылезла из-под одеяла и надела розовые махровые тапочки. – О нет, только не говори, что на тебя напали, – она встала напротив соседки, снимающей балетки у двери.

– Я просто споткнулась, – ответила Полина, стягивая колготки и бросая их в маленькое мусорное ведро, стоящее около высокой напольной вешалки, на которой висели три зонтика и тоненькая розовая ветровка.

– Жаль, – Женя, сидящая за партой, обернулась и поправила очки. – Мне бы не помешал пример из жизни для доклада по уголовному праву.

– Придётся тебе выдумать что-то, – улыбнулась девушка, быстро подскакивая к шкафу и на ходу расстёгивая юбку.

– По выдумкам у нас уже есть эксперт, – рука Жени вытянулась в направлении рисунков, висящих над кроватью студентки филфака. Там были изображены драконы, демоны и эльфийки, сражающиеся среди гор и высоких деревьев в свете магических зарядов и фиолетовой дымки.

– Интересно, а стоит ли мне прописать Уголовный кодекс страны Валькирий? – Ксюша внимательно всмотрелась в свои рисунки, будто бы не заметив саркастичного тона соседки.

– Чтобы у них было что нарушать?

– Нет же! Чтобы у них было за что бороться.

Переодеваясь в хлопковую пижаму, усыпанную мелкими синими звёздочками, Полина тихо усмехалась над той серьёзностью, с которой соседки развивали беседу. Искусство и право казались Полине интересными дисциплинами, но не настолько увлекательными, чтобы связать с ними всю жизнь. Носиться по издательствам или учить все законы с поправками и примечаниями мелким шрифтом – нет уж.

Полина лежала в кровати, но сон никак не приходил. Перед глазами в свете ночника мелькали чёрные силуэты и лицо того парня, блестящее в свете фонаря от пота и крови. Она гадала, что произошло после того, как она ушла. Скорая доехала? Он ушёл сам? Вернулись ли те хулиганы?

Что-то внутри не давало ей поделиться рассказом о случившемся с соседками. Сердце радостно купалось в море самопровозглашённого героизма, а разум тревожно сокрушался над ужасным безрассудством.