Глава 2. Семь бед

Николай Павлович настроился было на долгое ожидание. Пока начмед откачает добровольца. Пока Остап Завитаев окрепнет хотя бы до такой степени, что сможет говорить. Сколько пройдёт времени? Сутки? Трое суток? Но. Прошло всего четыре с небольшим часа, как в кабинете Николая Павловича раздался телефонный звонок. Серьёзным голосом, который не сулит ничего хорошего, начальник «Синей канарейки» потребовал быть через пять минут в санчасти.

– Наконец-то ты здесь, – недовольно пробурчал начальник секретного проекта.

– Явился сразу, как вы позвонили, – Николай Павлович аккуратно закрыл за собой дверь в смотровую комнату. – И зачем… – начал было Николай Павлович, но тут же осёкся.

Просторная смотровая комната ярко освещена, в воздухе витает ни с чем не сравнимый запах антисептиков. Вот так сюрприз, неприятный, Николай Павлович нахмурился. На длинном и широком столе из нержавеющей стали под белоснежной простынёй угадывается тело.

– Как же так получилось, Изид Витальевич? – Николай Павлович глянул на главного медика проекта. – Ведь, насколько мне известно, в вашем распоряжении имеется отлично оборудованная реанимационная палата. Неужели не сдюжили?

– Почему сразу не сдюжил? – Изид Витальевич гордо выпрямил спину и расправил плечи. – И вообще…

– Заткнулись оба, – Михаил Владимирович грозно сверкнул очами.

Николай Павлович и начмед послушно притихли.

– Изид Витальевич, – начальник проекта повернулся к медику всем своим массивным телом, – докладывайте. С самого начала и со всеми подробностями.

– Хорошо, – Изид Витальевич тут же успокоился и собрался с мыслями. – Пострадавший доброволец Остап Завитаев был доставлен в санчасть в глубоком обмороке. В себя он так и не пришёл и ничего не сообщил.

– Жаль, – невольно вырвалось у Николая Павловича.

– Попытки привести пострадавшего в чувство провалились, – продолжил главный медик. – Спустя двадцать восемь минут сердце пострадавшего остановилось. Попытки реанимировать пострадавшего так же закончились неудачно. У меня ушло почти три часа, чтобы понять, от чего же он умер, – ладонь Изида Витальевича легла на лоб трупа.

– Не томи, – потребовал Михаил Владимирович.

Начальник проекта и без того в дурном настроении.

– Понимаю, теперь вас интересует, от чего умер Остап Завитаев. Почему я так и не сумел его спасти.

В голосе медика сквозит насмешка, однако Николай Павлович не стал обращать на неё внимание.

– В это трудно поверить, но пострадавший умер от ядерного загара, – Изид Витальевич всплеснул руками.

– В смысле? – Михаил Владимирович, старый административный динозавр, так и не смог сдержать удивления.

– Иначе говоря, – как ни в чём не бывало продолжил Изид Витальевич, – пострадавший умер в результате очень сильного радиационного поражения. Будто в одних трусах по эпицентру ядерного взрыва пробежал. Я такое только в учебниках видел.

– Так, вроде, – Михаил Владимирович махнул над телом под белоснежной простынёй рукой, – в таких случаях от людей при ядерном взрыве только тени на стенах и асфальте остаются.

– Пожалуйста, не путайте очень сильное ионизирующее излучение с проникающей радиацией и световой вспышкой, – уточнил Изид Витальевич.

– Вы, лучше, скажите,– Николай Павлович ткнул в труп пальцем, – он не фонит?

– Нет, – начмед качнул головой. – И это ещё одна загадка. На теле, одежде и в лёгких радиоактивной пыли не обнаружено. Вообще не обнаружено, будто пострадавший прошёл самую тщательную санитарную обработку. Само тело фонит не больше обычного. Говорю же: мне потребовалось почти три часа, чтобы выяснить причину смерти.

Николай Павлович задумчиво нахмурился. В голове закружились очень неприятные мысли.

– Где его одежда? – спросил Николай Павлович.

– Вон, на столе, – Изид Витальевич кивнул в сторону большого стола у стены.

Обычный, можно даже сказать стандартный, набор. Николай Павлович расправил лёгкую куртку стального цвета и пощупал карманы – пусто.

– Костюм как новенький, – заметил Николай Павлович. – Я лично выдал его Остапу Завитаеву перед самым погружением в «малахитовое надгробье».

– И он его не носил. Если можно так выразиться, – пояснил Изид Витальевич.

– Другие повреждения на теле имеются? – Николай Павлович оставил одежду погибшего и вновь глянул на главного медика.

– Всё не так просто. Секундочку.

Из ящика стола начмед вытащил тонкую белую папку. Николай Павлович с первого же взгляда узнал в ней личное дело Остапа Завитаева.

– Перед погружением в «малахитовое надгробье» больше года тому назад, – Изид Витальевич распахнул папку и принялся шелестеть листами, – я лично осмотрел добровольца. Так, на всякий случай, я старательно записал все повреждения кожного покрова и татуировки.

Вот, смотрите, – Изид Витальевич рывком стянул с покойника белоснежную простыню и ткнул пальцем в левое плечо. – Здесь была татуировка с надписью «ВДВ» и рисунок. На запястьях и груди были ещё татуировки на ту же тему.

– Доброволец был отставным офицером ВДВ, – мрачно пояснил Михаил Владимирович.

– Да, да, я в курсе, – Изид Витальевич кивнул. – С тела покойного пропали все прочие шрамы, что доброволец получил ещё до погружения в «малахитовое надгробье». Зато взамен он обзавёлся новыми.

Вот здесь, – палец медика ткнулся в левый бок, – хорошо заживший шрам от пули. Наискось прошла, но выдрала кусок кожи. Перелом правой голени. Рентген показал, что и эта травма была хорошо залечена. А вот это, – Изид Витальевич поднял правую руку покойника, – наш доброволец получил незадолго до смерти.

Правое предплечье Остапа Завитаева и в самом деле украшает свежий едва заживший шрам. Вдоль красной полосы до сих пор видны мелкие точки.

– Швы едва сняли, – пояснил Изид Витальевич.

– Иначе говоря, перед нами всё тот же букет загадок и неясностей, что и с добровольцами Хабаркиным и Кассиным, которые, так сказать, «восстали» из «малахитовых надгробий»: – с мрачным юмором произнёс Михаил Владимирович, – старые шрамы и татуировки исчезли полностью, зато взамен появились новые. Костюмы младших научных сотрудников, в которых они легли в «малахитовые надгробья», так же остались целыми.

– Я даже больше скажу: – Изид Витальевич поднял указательный палец, – остались как новенькие. С брюк и курток не сошли даже складки от долгого хранения на складе.

Главный медик вновь аккуратно укрыл тело Остапа Завитаева белоснежной простынёй. Результат и в самом деле, мягко говоря, печальный. Всего в «малахитовые надгробья» удалось уложить пятерых добровольцев. Двое всё ещё там. Двое «воскресли», но в виде трупов. Казалось бы, долгожданный прорыв, Остап Завитаев, который самым первым лёг в «малахитовое надгробье», сумел вернуться живым. Но, как выяснилось при вскрытии, всё равно умер от ядерного загара. Николай Павлович качнул головой. Кто бы мог подумать.

– Ладно, – Михаил Владимирович махнул рукой, – оформляйте бумаги и готовьте тело к отправке.

– Покойника вернут родным? – спросил Изид Витальевич.

– Не мне решать, но это вряд ли, – ответил Михаил Владимирович. – Скорей всего ваши коллеги, Изид Витальевич, поиздеваются над покойным по полной программе, на «запчасти» разберут и по баночкам со спиртом разложат. Сами должны понимать: уникальный случай, человек умер от убойной дозы радиации. Это сколько диссертаций защитить можно будет. Где ещё такого найдёшь? А родным если что и вернут, так это горсть праха. Остап Завитаев прекрасно понимал, на что подписывался, земля ему пухом.

– Подождите, – Николай Павлович поднял руку. – У меня будет один вопрос, даже два.

Начальник проекта было направился прочь из смотровой комнаты, но остановился и вновь повернулся лицом к медику и вербовщику.

– Изид Витальевич, – Николай Павлович глянул на медика, – вот вы отметили, что у добровольца хорошо вылеченные рана на боку и перелом ноги. Да ещё рана на предплечье едва заросла. Не могли бы вы сказать, сколько лет было Остапу Завитаеву на момент смерти?

– Сорок семь лет на момент погружения в «малахитовое надгробье». Плюс год с лишним в «малахитовом надгробье». Итого, получается, – главный медик быстро прикинул в уме, – сорок восемь лет.

– Нет, вы меня неправильно поняли, – Николай Павлович качнул головой. – Представьте, что перед вами тело человека, возраст которого вы не знаете. Вы вообще ничего о нём на знаете. Однако вам нужно установить, сколько лет покойному. Я понятно излагаю?

– А, теперь я вас понял, – Изид Витальевич кивнул. – Не понимаю, зачем вам это нужно, но-о-о… Под таким углом… Это даже интересно.

Начмед вновь сдёрнул с Остапа Завитаева белоснежную простыню. Длинные гибкие пальцы главного медика вновь пробежались по остывшему телу. Изид Витальевич зачем-то приоткрыл покойнику рот, повернул голову с боку на бок и, под конец, особо внимательно ощупал его живот.

– Абсолютно точно возраст покойного я вам не скажу, – Изид Витальевич выпрямил спину. – Да и никто точно не скажет. Абсолютных методик не существует. А так покойному лет сорок пять – пятьдесят, ничего нового.

– Жаль, – Николай Павлович разочарованно выдохнул. – Очень жаль.

– Однако, – Изид Витальевич хитро прищурился, – ваша просьба навела меня на очень интересные мысли. Признаться, мне самому подобные размышления просто не пришли бы в голову.

– Изид Витальевич, не томите, – потребовал Михаил Владимирович.

Начальник секретного проекта так и не покинул смотровую комнату. Не иначе новоявленное исследование не на шутку заинтересовало его.

– Так вот, – продолжил Изид Витальевич. – Я прекрасно помню Остапа Завитаева ещё до погружения в «малахитовое надгробье». Отставной офицер ВДВ, всё ещё физически крепкий, однако годы жизни в отставке и пивко с креветками отложились на его талии слоем жира. Кроме того Остап Завитаев потерял былую физическую форму.

Однако здесь и сейчас, – рука начмеда легла на лоб покойного, – перед нами лежит совсем другой человек.

– Вы хотите сказать, – Николай Павлович тут же насторожился, – что это не Остап Завитаев?

– Нет, это Остап Завитаев, – поспешно уточнил Изид Витальевич. – «Другой» в смысле не другой человек, а не такой, каким был Остап Витальевич перед погружением в «малахитовое надгробье». Так отставному десантнику в последние года два-три пришлось восстановить былую физическую форму. Конечно, не до такой степени, каким он был в двадцать пять, но всё жё. Причём, смею вас заверить, речь именно о тренировке. Там…, – Изид Витальевич на миг задумался, – силовые упражнения с гантелями, марафоны с полной выкладкой и тому подобное. А не тяжёлый физический труд с лопатой или ломом. Кроме того, буквально незадолго до смерти Остап Завитаев питался весьма скудно. Его желудок пуст, так что он съел на свой последний обед я сказать не могу. Однако слой жира на его животе исчез практически полностью. И это именно последствие скудного питания, а не диеты и физических нагрузок.

Конечно, это всё можно списать на все прочие непонятные метаморфозы его тела, и, в целом, ничего не доказывают. Но…

– Спасибо, я вас понял, – Николай Павлович перебил главного медика. – Больше вопросов у меня нет.

– Рад был помочь, – на прощанье произнёс Изид Витальевич.

Вслед за начальником Николай Павлович покинул санчасть «Синей канарейки». Однако в коридоре Михаил Владимирович остановился и тихо произнёс:

– Я узнаю этот взгляд. Признавайся, что ты задумал?

– От вас ничто не скроется, Михаил Владимирович, – Николай Павлович с улыбкой развёл руки в стороны. – Но, всё же, не здесь, не в коридоре у всех на виду.