Утром Алина, едва проснувшись, побежала будить своих кукол. И вскоре на всю квартиру послышался радостный крик:
– Мама, мама! Домовой вернулся!!!
– Что? Где? – в детскую тут же влетела перепуганная и взъерошенная Вика. Одна нога у нее была в носке, а другая босая. – Что он тебе сделал?
– Он мне бусинку подарил! И куколку исправил. Вот, смотри, как он на самом деле выглядит, – радостно сообщила Алинка, демонстрируя маме пластилиновую фигурку. Глаза у домового теперь были меньше и не выкатывались из орбит, руки сделались пропорциональными, а в прическе торчали перья.
– Ф-фух!.. – с облегчением вздохнула Вика. – Я уж подумала, что он с тобой что-то сделал… Давай, зайка, отложи кукол и быстренько собирайся. Нам скоро выходить, а ты еще не завтракала.
– Сейчас, мамочка, – послушно отозвалась Алинка. Но едва мама покинула детскую, девочка подбежала к своему столу, взяла ручку и листок, старательно вывела на нем десятка полтора букв и положила бумажку в кукольный домик рядом с фигуркой домового.
– Тс-с, Кузя, только маме ничего не говори! – попросила Алинка, увидев, что я наблюдаю за ней, и помчалась умываться.
О том, что происходило в те дни вне стен нашей квартиры, я узнавал из рассказов Вики. А происходило… Вернее, лучше сказать так: не происходило ничего хорошего.
Этот день оказался для Вики непростым, а завтрашний обещал стать еще более трудным, потому что на десять утра начальник назначил собрание по обсуждению проекта, и Вика должна была представить там свои эскизы. И хотя работа над ними практически подошла к концу, Вика очень волновалась, ведь ей предстояло первое в этой компании настолько важное и ответственное выступление перед большой аудиторией.
Вика задержалась в офисе и поздно забрала Алину с продленки, за что учительница сделала замечание. Так что домой Вика возвращалась уже не в лучшем расположении духа – в отличие от своей дочери. Всю дорогу Алинка весело щебетала, рассказывая о школе, и не обращала внимания на то, что занятая своими мыслями Вика едва ее слушает.
– Ой, смотри, мама, это дядя Андрей из сто девяносто восьмой квартиры! – Алинка дернула Вику за рукав.
– Что? – встрепенулась та. – Где?
– Ну вон же он, из машины выходит! – закричала Алинка и помчалась к автомобилю, из которого действительно только что выбрался тот самый блондин спортивного сложения, что с удивительной и, я бы даже сказал, беспардонной настойчивостью продолжал сниться Вике чуть не каждую ночь.
В этот раз Андрей был не один. Обойдя машину, он открыл дверь со стороны пассажирского сиденья и галантно помог выйти из авто очаровательной девушке с длинными светлыми волосами, совсем юной, лет восемнадцати, максимум двадцати.
– Как тебе понравилась сегодняшняя поездка? – спросил он у своей спутницы.
– Так круто! – восторженно откликнулась та.
– А завтра будет еще круче. Я приготовил тебе сюрприз. Помнится, ты давно уже кое-что хотела…
– Вау! – взвизгнула девушка. – Андрюшка, ты такой классный! Я тебя обожаю!
И бросилась ему на шею.
– Дядя Андрей, здравствуйте! – закричала, подбегая к ним, Алинка. Вика осталась стоять в стороне и наблюдала за происходящим без всякого удовольствия.
– О, Алинка! – Андрей широко улыбнулся и повернулся к своей спутнице: – Настя, познакомься, это Алина.
Он посмотрел по сторонам, нашел взглядом Вику и помахал ей:
– Добрый вечер, Вика!
– Добрый, – сухо поздоровалась та. – Алина, идем!
Но дочка пропустила ее слова мимо ушей. Прыгая вокруг Андрея, который доставал из багажника фирменные пакеты с логотипами разных магазинов, она сообщила:
– А к нам домовой вернулся!
– О, у вас домовой живет? Круто! – восхитилась Настя.
– Вот и я говорю – круто, – тут же подхватила Алинка. – А мама…
– Алина, мы идем домой! – строго крикнула, прервав дочку, Вика.
До подъезда дошли все вчетвером, и Андрей, хоть и обе его руки были заняты покупками, придержал дверь, пропуская дам вперед:
– Прошу вас, сударыни!
– Слышишь, мама! Я сударыня, – хихикала Алинка, но Вике совсем не было весело. Когда подошел лифт, она отступила в сторону и махнула Андрею рукой:
– Поезжайте. Мы с Алиной на другом поедем. Чего толкаться…
– Мама, правда дядя Андрей классный? – без умолку трещала Алинка. – Раиса Ивановна говорит, что он дайвер, прикинь! Знаешь, что такое дайвер? Это когда под воду ныряют, глубоко-глубоко, чтобы всяких рыбок посмотреть, осьминогов там, электрических скатов… Даже акул. Так кру-у-то!
– Алина, что у тебя за лексикон! – возмутилась вдруг Вика. – Что это за «прикинь», «классно», «круто», «вау»? Ты разговариваешь, как… Как… В общем, нельзя так говорить, это некультурно.
– А как же говорить, когда что-то круто? – удивилась Алинка.
– Да как угодно! Хорошо, отлично, замечательно, классн… В общем, чтобы я больше не слышала от тебя таких слов!
Едва войдя в квартиру, Алина на бегу сбросила туфельки, влетела в детскую и вскоре выскочила оттуда, сияя от счастья.
– Мама, мама! – закричала она. – А я теперь знаю, как домового зовут!
– Господи, что на этот раз? – ахнула Алина, чуть не выронив сумку.
– Вот, смотри, он мне сам написал! – и Алина продемонстрировала маме листок бумаги. Сверху на нем старательно было выведено большими печатными буквами «КАК ТИБЯ ЗАВУТ», а внизу красовались три такие же крупные буквы: «БОР»1.
– Видишь, мама! – Алинка запрыгала по комнате. – Его зовут Бор. И он хороший! Он хочет с нами подружиться!
– Хороший! Ага, как же! Видали мы таких хороших, – пробормотала Вика, перетягивая волосы цветной резинкой. – Утром он мои ключи спрятал, я, пока искала, на работу из-за него опоздала! Колготки изорвал, абсолютно новые колготки были, дорогущие, между прочим! А вчера, когда я ужин готовила, разлил по полу подсолнечное масло, я чуть на нем не поскользнулась. Ну прямо так все хорошо, что лучше и не бывает!
– А может, Бор все еще на тебя сердится? – предположила Алина, делая из записки кораблик. – Ты же его прогнать хотела. И обманула. Угостила вареньем, а сама подсыпала в него какой-то гадости. Вот он и обижается на тебя.
– Мне вот сейчас только обид домового не хватало! – фыркнула Вика, кладя на стол папку с эскизами. – Других забот у меня нет! Завтра утром предварительная сдача проекта, я и так сама не своя…
– Все равно ты была не права! – настаивала Алинка. – И тебе нужно попросить у Бора прощения. Хочешь, я тебя научу, как это сделать? И тогда все будет хорошо, вот увидишь. Он тебя простит, он добрый!
– Вот еще, делать мне больше нечего! – в сердцах воскликнула Вика. – Буду я еще у какого-то дурацкого барабашки прощения просить!.. Алинка, мой руки и быстро идем ужинать, мне работать надо.
Думаю, излишне упоминать, что при этом разговоре присутствовали и я, и домовой, который, услышав последние слова Вики, возмутился:
– Че? Как ты меня назвала? Да сама ты дурацкая барабашка!
И пнул стол так, что все эскизы выпали из папок и разлетелись по полу.
– Уймись! – осудил его я. – Не воображай о себе много! А то, как написал записку – всего-то час над ней пыхтел, – так совсем зазнался!
– А ты думал, я совсем неуч? – самодовольно отозвался Бор. – Один ты у нас тут такой умник? Я тоже читать и писать умею.
– Только буквы не в ту сторону пишешь, – дразнил его. – Тоже мне грамотей!..
– Заткнись, рыжий! – Бор запустил в меня Алинкиным плюшевым медвежонком.
Услышав шум, Вика в кухне вскрикнула и уронила тарелку, а я на всякий случай забрался подальше под диван, устроился там поудобнее и сам не заметил, как заснул.
Проснулся я уже глубокой ночью от какого-то подозрительного шороха. Было темно, но, как вы понимаете, мне это нисколько не мешало, ведь мы, кошки, прекрасно видим в темноте. Я выбрался из-под дивана, чтобы посмотреть, в чем дело. Вика спала, на этот раз так тревожно, что ей вообще ничего не снилось. В детской тоже было тихо. А шорох издавал… сами понимаете кто. Я засек Бора как раз в тот момент, когда он, открыв флакончик с красной тушью, склонился над Викиным эскизом.
– Ты что, офигел?! – заорал я. – Что ты творишь, придурок?!
Бор, похоже, не видел, как я к нему подкрался. От неожиданности он даже подпрыгнул, рука с флакончиком дрогнула. По лежавшему сверху листу расползлось алое пятно, и тушь тут же просочилась дальше, портя и склеивая всю пачку эскизов.
– Тьфу на тебя, блохастый! – заорал Бор. – Что ты тут пищишь под руку?! Смотри, что ты натворил!
– Ну, конечно, это я виноват! – возмутился я, запрыгивая на стол и пытаясь оценить размеры ущерба. Увы, они были очень велики.
– Конечно, ты! – шипел домовой. – Я хотел только одну кляксу поставить, так, для прикола. А из-за тебя вон что получилось! Чего теперь делать-то будем, а?
Некоторое время мы с ним тупо глядели на испорченные эскизы в надежде, что нас осенит, как можно поправить ситуацию. Но увы. Не осенило.
– Ладно, она сама виновата, – заключил, наконец, Бор. – Не захотела передо мной извиниться – вот и получила.
– Ей же теперь на работе голову оторвут! – сокрушался я. – И все из-за тебя, придурка!
– А будешь обзываться, и я тебе голову оторву, – пригрозил он. Посмотрел еще так и эдак на эскизы, потом, как мог аккуратно, сложил их обратно в папку и закрыл застежку.
Спала Вика плохо, встала совершенно разбитая, все утро нервничала, роняла вещи, разлила чай даже без всякого участия в этом Бора и то и дело подгоняла Алинку, чтобы та быстрее собиралась. А я тем временем всеми силами старался привлечь ее внимание к папке, но это было бесполезно. Кроме окриков «Кузя, уйди!», «Не мешай!», «Да что с тобой сегодня?!» никаких результатов я не добился.
О том, что было дальше, вы, наверное, прекрасно догадались и без меня. Так что я, с вашего позволения, обойдусь без подробного рассказа о том, как оскандалилась Вика, когда с опозданием вбежала в конференц-зал, где все уже собрались, ждали только ее, и открыла перед коллегами и, что самое неприятное, перед своим начальником, папку с испорченными эскизами…
– Викуля, тебя шеф требует! Срочно! – позвала длинноногая красотка-секретарша.
Вика быстро открыла пудреницу, посмотрела в зеркальце на свои все еще красные от слез глаза, прошлась спонжем по распухшему лицу. Идти к руководству совершенно не хотелось, но деваться было некуда. При таком начальнике, как Евгений Олегович, без нагоняя все равно не обойтись…
С колотящимся сердцем, на негнущихся ногах Вика вошла в кабинет шефа. Сейчас она чувствовала себя не белочкой, а теленком, которого гонят на скотобойню.
Шеф с подчеркнутым вниманием изучал что-то на экране монитора и при появлении Вики едва-едва повернул голову.
– Евгений Олегович, вы заняты? – пролепетала Вика. – Может, я тогда попозже…
– Сядьте! – буркнул шеф, не отрываясь от своего занятия.
Вика покорно опустилась в кресло. Босс продолжал глядеть в экран. Вскоре молчание стало уже невыносимым.
– Евгений Олегович… – Вика не выдержала первой. – Мне так жаль… Я сама не знаю, как такое могло получиться… Но я уже восстановила часть эскизов, и клянусь вам, что завтра…
– Ладно, Вика, – он поднял руку, заставляя ее замолчать. – Я все понимаю. У вас ребенок…
– Нет-нет, Евгений Олегович!.. – она замотала головой. – Алинка тут ни при чем! Она умная девочка, она бы никогда…
– Ну, а если не она, то кто же? – усмехнулся шеф. – Эскизы сами себя испортили? Знаете, Вика… – он встал из-за стола и заходил по кабинету, – я в школе, когда не делал уроки, тоже говорил, что домашнее задание собака разорвала… Ну, да ладно, хватит об этом. Не расстраивайтесь так. А то вон до сих пор глаза заплаканные. Даю вам два дня, чтобы все восстановить, надеюсь, вы справитесь. Вы же такая старательная белочка…
– Да, Евгений Олегович, конечно! – Вика воспрянула духом. – Я сегодня же…
– А вот сегодня как раз не надо, – шеф подошел к ней поближе. – Сегодня вам обязательно нужно отдохнуть. Привести, так сказать, нервы в порядок, получить положительные эмоции… Я знаю одно чудесное место, где собираюсь поужинать. Надеюсь, что вы составите мне компанию. Любите итальянскую кухню?
– Евгений Олегович, но я уже сколько раз говорила… Я не могу никуда ходить по вечерам, у меня ребенок…
– Вика!.. – шеф остановился напротив и выразительно посмотрел ей в глаза. – Я что-то не понимаю. Вы действительно хотите со мной поссориться?
– Я не хочу поссориться, – помотала головой Вика, – но…
– А раз не хотите, значит, будем считать, что насчет ужина мы договорились, – твердо произнес шеф.
– Ну хорошо… – сдалась Вика. – Только мне нужно будет съездить домой.
– Понимаю, – игриво заметил начальник, – переодеться, попудрить носик…
– Да нет, – вздохнула Вика, – забрать дочку из школы и уговорить соседку посидеть с Алинкой, пока я… развлекаюсь.
«Знаешь, Кузя, для меня этот ужин был, как какая-то крепостная повинность, – рассказала мне вечером Вика. – Я окончательно поняла, что Евгений Олегович мне не то что совершенно не нравится, а даже неприятен. Мы совершенно разные, ни одной точки соприкосновения! Вообще не о чем говорить. Вот даже цветы, которые он мне подарил… Ты же знаешь, я все цветы люблю, кроме лилий – они так сильно пахнут, что у меня тут же голова начинает болеть. А он мне подарил именно лилии! И к тому же он женат, и сразу дал мне понять, что разводиться с женой не собирается, а ищет совсем других отношений. Которых я ну совершенно не хочу! Тем более с ним».
Наконец, бесконечный ужин подошел к своему завершению. Но и тут Евгений Олегович настоял на том, что должен проводить Вику до дома. Хорошо еще, что только до подъезда… Но надо же было такому случиться, что именно в тот момент, когда их такси подъехало к дому на Котельнической набережной, подкатила и другая, уже знакомая Вике машина… Из которой вышел Андрей – и стал свидетелем того, как Евгений Олегович прощается с Викой, галантно целует ей руку, благодарит за прекрасно проведенное время и напоминает, чтобы она не забыла взять букет.
Вырвавшись наконец от шефа, Вика пулей влетела в подъезд. Андрей еще был в холле, стоял, поджидая лифт. Они поздоровались, потом вместе зашли в кабину. Аромат лилий тут же заполнил все небольшое пространство.
– Смотрю, у вас был хороший вечер? – улыбнулся Андрей, указывая глазами на букет ненавистных лилий.
– Нет-нет! – поспешила заверить Вика. – Это совсем не то… Это мой начальник…
– Надо же! – расхохотался Андрей. – Как вам повезло с начальником! Вот бы мой шеф привозил меня домой на такси и дарил такие букеты.
Поняв, как двусмысленно прозвучали ее слова, Вика не нашлась, что ответить, и только криво улыбнулась. Еще никогда она не ненавидела Евгения Олеговича так сильно, как в этот миг.
И прежде чем войти в квартиру, с отвращением выбросила цветы в мусоропровод.
Утром в воскресенье, когда Вика все еще корпела над своими эскизами, а мы Алиной и примазавшимся к нам Бором смотрели мультики, кто-то позвонил во входную дверь.
– Это, наверное, Раиса Ивановна, – предположила Алинка.
Мы все втроем (это я имею в виду себя, девочку и Бора) вышли из детской посмотреть, кто пришел. Вика уже открывала дверь.
На площадке оказалась совсем не соседка, а незнакомый бритоголовый мужик с сальными глазками, рыжей бородой и внушительным животом. Он был в просторном черном одеянии, пальцы унизаны массивными серебряными перстнями с черепушками, на шее толстая серебряная же цепь с огромным крестом, в руках – потертый саквояж.
– Демонолог Кирилл? – уточнила Вика.
– Он самый, – кивнул мужик.
– Тогда проходите, – Вика отступила, пропуская его в квартиру. – Спасибо, что пришли! Видите ли, у нас тут домовой…
– Вижу, вижу, сам вижу! – прервал ее демонолог резким взмахом руки. – Да-а-а-а, разгулялось у вас бесье… Аж вьюжит отрицаловом!
То, что Вика пригласила какого-то колдуна, стало неожиданностью даже для меня, ну уж а для Бора – тем более.
– От оно че! Тяжелую артиллерию прикатила? – воскликнул он, явно обращаясь к Вике, которая конечно же его не слышала.
– Что, затряслись коленки? – усмехнулся я. Запрыгнул на подоконник и занял удобную наблюдательную позицию, чтобы не пропустить ничего интересного.
О проекте
О подписке
Другие проекты