Я счел нужным последовать за ним, чтобы поглядеть, что он собирается делать, и не прогадал. Кое-как доковыляв до стены, домовой взмахнул рукой, явно собираясь достичь этим какого-то эффекта, – но ничего не произошло.

– Что, подрастерял силушку-то после нашего «Троянского коктейля»? – съязвил я.

– Отвали…

Домовой взмахнул еще раз, потом еще. На третий раз у него получилось. Паркетины вдруг вздыбились и стали по одной отлетать вверх, точно отстреленные гильзы.

– Ты что делаешь! – возмутился я. – Зачем полы портишь? Здесь дубовый паркет, между прочим! Знаешь, сколько он стоит? Сейчас такого уже не делают!

– Тебя забыл спросить… – домовой махнул еще раз, ломая перекрытия. Под ними открылось свободное пространство около полуметра глубиной. И там, в пыли и паутине, я заметил втиснутый между балками массивный кованый сундук, в котором легко могла бы поместиться Алинка, ей даже сворачиваться в клубочек бы не пришлось.

– Ого! Сокровища прячешь? – предположил я.

– Не твое дело, что я прячу. Брысь! – домовой легонько топнул в мою сторону, я предусмотрительно отскочил, но убегать и не собирался. Очень уж мне было интересно, что хранится в сундуке!

Ключ к замку даже не понадобился – домовой отомкнул его одним движением, откинул крышку, и я невольно зажмурился. Из сундука во все стороны брызнуло сияние – как это бывает с пиратскими кладами в мультфильмах, которые мы с Алинкой так любим смотреть. Осторожно приблизившись, я заглянул внутрь и увидел в сундуке ровные ряды переложенных сеном прозрачных старинных флаконов. Каждый из них был оправлен в золото – со своим рисунком и так красиво, что любой из сосудов можно было бы назвать произведением искусства. Внутри флаконов плескалась, сияя и переливаясь яркими бликами, серебряная жидкость.

– Ух ты! – не сдержался я. – Это еще что такое?

– Не твоего ума дело… – буркнул домовой, но все-таки объяснил: – Силодар это, понятно? Целебное зелье.

– И что он дает?

– Много будешь знать – шаурму из тебя сделают, – хмыкнул мой враг.

– Очень смешно, – я счел, что обижаться на него ниже моего достоинства.

Открутив золотую крышечку в виде диковинного цветка, домовой поднес флакон к губам и сделал маленький глоток. А затем снова махнул рукой – и крышка сундука захлопнулась, замок защелкнулся, и сначала перекрытия, а потом и паркетины с мягким стуком вернулись на свое место. Пол снова стал ровным, и незаметно, что его только что вскрывали.

– Ну, хоть прибрал за собой… – проворчал я. – А чего ты так мало своего целебного зелья принял? Выпил бы весь флакон. Глядишь, вылетел бы на радостях в окно, да больше бы и не вернулся…

– Ты чего, с башкой не дружишь, да, рыжий? – домовой побрел прочь от стены. Его еще пошатывало, но уже не так сильно. – Это ж тебе не валерьянка какая-нибудь, это силодар! Его много нельзя…

– Почему? – осторожно поинтересовался я.

– Почему-почему! По кочану. Потому что сил он, конечно, придает, и даже очень… Да ненадолго. И потом начинает так колбасить, что куда там вашему «Троянскому коктейлю»! Если переборщишь, можно и ласты склеить.

– Хорошо, что рассказал, – захихикал я. – Надо будет попробовать тебя напоить им как следует…

– Ага, как же. Доберись сначала до силодара… Сундук тебе не открыть, а эта бутылочка у меня, попробуй отбери!.. – он помахал у меня перед носом чуть початым флаконом, сжал его покрепче, вспрыгнул, хоть и довольно неуклюже, на книжный шкаф и разлегся там под самым потолком.

– Все, блохастый, тихий час. Мне надо баиньки. И не вздумай меня будить – хвост оторву, а хозяйкам скажу, что так и было…

Вскоре он и правда захрапел и проспал несколько дней. Я не видел его до тех пор, пока однажды вернувшаяся из школы Алина не объявила на всю квартиру:

– Мы сегодня на уроках лепили из разных сказок… И я слепила нашего домового. Как думаешь, мама, он еще вернется?

– Очень надеюсь, что нет, – отозвалась с кухни Вика.

– А я надеюсь, что вернется… – прошептала Алинка.

И достала из рюкзака пластилиновую фигурку довольно жутковатого вида – с выпученными глазами и растопыренными руками.

– Ого! А чего я такой урод?! – возмутился домовой, мигом появившийся за спиной девочки. – И что у меня с глазами? И голова какая-то кривая… Или это у тебя руки кривые?

– Ну что ты гонишь на ребенка! – возмутился я. – Как умеет, так и лепит. Попробуй сам что-то слепи! Думаешь, это легко? Это тебе не посуду бить! Тоже мне, критик нашелся!

– И что учительница сказала про твою фигурку? – крикнула из кухни Вика.

– Учительница сказала… – Алина подошла к своему кукольному домику, – что домовые все добрые. И что мы одна семья, раз в одном доме живем…

Вика в кухне пробормотала что-то неразборчивое, но явно неодобрительное. А Алина выбрала в домике самую красивую комнату и усадила фигурку на кровать.

– Вот, домовой, – проговорила она, – будешь здесь жить, с нами. Это будет твоя комната. Нравится? А теперь будем пить чай. Всей семьей!

И пересадила пластилинового домового в другую комнату, за стол с чайным сервизом, рядом с куклой-мамой, куклой-девочкой и куклой рыжим котом.

И тут… Тут я впервые увидел на лице своего врага улыбку – но не злорадную, а… Даже не знаю, как ее назвать. В общем, похоже, ему было приятно.

После обеда Вика вымыла посуду, взяла из вазы яблоко и села за работу, но тут зазвонил телефон. Взглянув на дисплей и узнав, кто звонит, Вика обреченно вздохнула:

– Да, Евгений Олегович?

– Решил узнать, как дела у нашей белочки, – на этот раз голос из динамика звучал несколько игриво.

– Белочка старательно трудится. Колет орешки, чтобы они стали золотыми.

– Что ж, это похвально, похвально… Но, Вика, слишком много работать тоже вредно. Может, сделаете перерыв? У меня на сегодня два билета в Большой театр на «Ромео и Джульетту», и я хотел бы пригласить вас…

Вика поморщилась, точно вместе с куском яблока откусила и половину червяка.

– Благодарю вас, Евгений Олегович, – демонстративно вежливо проговорила она. – Но я никак не смогу. Мне не с кем оставить ребенка. И потом, вы же сами сказали, что изменения в эскизы нужно внести как можно скорее…

– Зря вы отказываетесь, – теперь голос в телефоне звучал недовольно. – Это же Большой театр! Другого такого шанса может и не подвернуться. Вы там были хоть раз?

– Нет, не была, – призналась Вика. – Надеюсь, что как-нибудь все-таки получится. Ну, а если нет, что же делать? Как говорится, не жили богато, нечего и начинать.

– Ну, как знаете, – сухо ответил босс. – Тогда завтра с утра зайдите ко мне. Покажете новые варианты эскизов.

Вика отложила мобильный и повернулась ко мне.

– Ну вот скажи, Кузя, почему он никак не оставит меня в покое? – с досадой проговорила она. – Я ведь работаю, стараюсь изо всех сил… Но как ему дать понять, что он для меня только начальник – и ничего больше? Ну не нужен он мне в другом качестве! И никто не нужен! Хотя…

Тут Вика запнулась, слегка покраснела и вздохнула. А я понимающе мурлыкнул. Потому что знал, что с тех пор, как домовой поутих и Вике перестали сниться кошмары, она уже дважды видела во сне того спортивного вида блондина, с которым они с Алинкой познакомились в день переезда. Вика уже знала, что его зовут Андреем, и теперь очень хотела выяснить, женат он или нет – но стеснялась поинтересоваться у Раисы Ивановны, которая знала все обо всех жильцах в подъезде.

Оставив Вику наедине с ее мечтами, я отправился проведать Алинку. Девочка сидела перед включенным планшетом, на котором крутился видеоролик. Приятного вида старушка в вышитой русской рубашке и красном цветастом платке выглядывала из окна с распахнутыми резными ставнями и рассказывала о домовых.

– Если у вас в доме живет домовой, то вам очень повезло, – говорила она. – Это добрый дух, который будет приглядывать и за домом, и за детьми, и за лошадьми. Для этого надо с ним договориться, задобрить его…

– Еще чего не хватало! – фыркнул я. Алина покосилась на меня и приложила палец к губам.

– Тс-с! Кузя, не мешай!

– Задобрить домового не так уж трудно, – продолжала старушка на экране. – Надо всего лишь жить мирно, не ругаться, любить друг друга, заботиться друг о друге. Больше всего на свете домовой не любит ссор и скандалов в доме. А еще он не любит грязи и беспорядка, так что почаще убирайтесь, не разбрасывайте вещи, кладите все на место. Если что-то потеряется, попросите домового сыскать – он вам обязательно поможет.

– Ишь ты! – хмыкнул домовой. Я и не заметил, как он прокрался в детскую. И теперь сидел с другой стороны стола, тоже смотрел на экран планшета и, подперев голову рукой, слушал, что рассказывает старушка. – Как складно поет!

– Помяни черта, он сразу и появится, – проворчал я.

– Заткнись, рыжий! – отмахнулся он от меня. – Не мешай слушать. Ну-ка, бабушка, а что я еще люблю?

– Подружиться с домовым тоже несложно, – продолжала старушка. – Нужно только не забывать оставлять ему угощение. Издавна считалось, что домовые любят молоко, но это не совсем так. Некоторым как раз молоко не по вкусу. Зато почти все домовые любят сладкое: варенье, печенье, конфеты…

– Да уж, вареньем тебя Вика тогда хорошо накормила, – поддел его я.

– Цыц, блохастый! – огрызнулся домовой. – Сейчас в форточку выброшу. Будешь летучим котом, станешь охотиться за летучими мышами…

– Можно делать домовому маленькие подарки, – рассказывала бабушка. – Домовые любят все, что блестит: бусинки, стекляшки или монетки. Положите свой подарок в укромном месте и скажите домовому, что это для него. И если наутро или через день-два вы не найдете на этом месте свою конфетку или монетку, значит, домовому понравился ваш подарок, и он его забрал. Ну вот и все на сегодня. До свиданья, будьте здоровы, живите счастливо…

– Че, все уже? – домовой был разочарован. – Жаль. Так бы слушал о себе и слушал…

– Обойдешься! – фыркнул я и побежал за Алинкой, которая, едва досмотрев ролик, помчалась на кухню и стащила из вазочки конфету.

– Алина, сколько раз мы с тобой договаривались – сначала ужин, потом сладкое? – спросила хлопотавшая у плиты Вика.

– А я… Я мишку взяла, – Алина сделала честное лицо и вернулась в комнату. Остановилась посередине и огляделась, явно выбирая укромное место, а потом решительно вскарабкалась по лестнице спортивного уголка и положила конфету на верхнюю площадку, располагавшуюся под самым потолком.

– Вот, домовой, это тебе, – громким шепотом прокомментировала она. – Ты, оказывается, любишь конфеты. Угощайся, это мои любимые. И прости маму за то, что она тебя обидела, ладно? Ты пойми – она просто переживает за меня… Она испугалась, что со мной может что-нибудь случиться… Ведь ей же не объяснишь, что ты хороший и что ты никогда меня не обидишь…

Она немного помолчала, отстегнула от кофточки брошку, полученную сегодня в подарок от Раисы Ивановны, и положила рядом с конфетой.

– Это тоже тебе… давай жить дружно, хорошо?

Прежде чем лечь спать, Алинка подошла к кукольному домику, вытащила все фигурки из-за стола и разложила по кроваткам.

– Спокойной ночи, домовой, – ласково проговорила она. – Пусть тебе приснится что-нибудь очень хорошее…

Конечно, домовой, как назло, это услышал. И пробормотал:

– Вообще-то, я на книжном шкафу сплю…

Но явно был тронут.

А потом, когда все в доме уснули, я увидел, что он снова крадется в детскую. И тут же бросился за ним – еще не хватало, чтобы он вздумал, как это у них водится, душить ребенка во сне или еще что-то в этом духе. Тогда бы я ему показал! Но в этот раз, как ни странно, мои тревоги оказались напрасны. Он всего лишь взял из домика свою пластилиновую фигурку, переделал ей глаза и руки, воткнул в голову перья вместо волос, а к руке прилепил красную бусинку.

Мне ничего не оставалось, кроме как презрительно фыркнуть и удалиться.