За контрольно-пропускным пунктом пассажиров встречали родственники и предлагали свои услуги настойчивые таксисты. Ребят никто не встречал, и они спокойно следовали за тётей Машей, помогая ей с багажом. Вдруг из толпы встречающих, выбежали парень и девушка, подбежав к тёте Маше, они обрадовали её своим внезапным появлением. Это была её средняя дочь с будущим зятем. После тёплой встречи, тётя Маша представила будущей чете своих юных попутчиков. Друзья по очереди пожали руки Светлане и Володе, назвав свои имена. Тем временем, готовый к отправке на Корсаков дизель-поезд, уже томился у перрона под всеми парами. Всё было рассчитано так, чтобы прибывшие пассажиры смогли быстро разъехаться во все уголки большого острова. Илья Иванович со своим приятелем, тоже прошлись вместе со всеми до ЖД вокзала. У вокзала все распрощались. Илья Иванович с приятелем сели в такси, уезжая вглубь города, Володя куда-то отлучился, и тётя Маша никак не могла нащебетаться с дочерью, а друзья-однокурсники, разделив девять рублей по трояку на троих, обнимались, крепко пожимали руки, обещая встречаться и вести переписку.

Володя объявился, когда поезд на Корсаков уже отправился. Как выяснилось, он ходил покупать билеты. Место у перрона занял новый состав, уезжающий в Невельск и Горнозаводск, названный местным населением «муха». Маленький тепловоз, гоняющий в южном направлении всего несколько вагонов, полностью удовлетворял запросы пассажиров. Тётя Маша пригласила Игоря ехать вместе с ней. Оказалось, Володя взял билет на всех, включая и Мельниченко. Игорь попытался вернуть Володе мелочь за билет, но тот от неё отказался, бравируя законом гостеприимства. Прихватив багаж, они все вместе прошли вовнутрь вагончика. Места в вагоне были сидячие и жёсткие. Этим разом мест хватало всем, даже остались свободные. Ехать пришлось не долго. Не успел Игорь с Володей обговорить насущные проблемы, как стали подъезжать к Невельску.

Ясное прежде небо, заволокло тяжёлыми тучами, а на город, встретивший прибывших «мухой» пассажиров мелким дождём, опустились сумерки. По лучам света, падающим из освещаемых центральную улицу фонарей, было ясно видно, что дождь становился гуще. Пока вышли на ближайшую автобусную остановку, пришлось изрядно промокнуть. Жалея Игоря, тётя Маша предложила ему ехать с ней. Ведь, ему в незнакомом городе, и деваться-то было некуда, кроме как остановиться в гостинице, где могло и вовсе не оказаться свободных мест. Поэтому Игорь быстро согласился с предложением своей добродушной попутчицы. Вскоре прибыл городской «Икарус» жёлтого цвета и они заняли стоячие места в задней части автобуса. Ехали молча и не долго. Каждый погрузился в свои мысли, которые уже вскоре пришлось потревожить. На четвёртой остановке пришлось выходить. Перебравшись через проезжую часть на противоположную сторону улицы, и проделав ещё несколько десятков шагов, они очутились возле желаемого дома. Тётя Маша проживала с дочерью Светланой в небольшом деревянном одноэтажном доме на четыре квартиры с двумя парадными. Квартира Митрофановых оказалась трёхкомнатной, имела отдельную кухню и небольшой коридор, из которого можно было попасть в совмещённый санузел. Тётя Маша оказалась очень гостеприимной хозяйкой и приняла Игоря, словно дорогого гостя. Ему сначала было неловко от окружившего его персону внимания, но постепенно он свыкся с ролью гостя и в сердцах благодарил Бога за такой подарок судьбы. Нашёлся у Митрофановых под стать Игорю спортивный костюм, в какой он тут же переоделся, чтобы дать своей одежде возможность высохнуть. Вскоре Володя натопил титан, и появилась возможность принять горячий душ, после чего было долгое застолье с запоздалым ужином. Насытившись домашней пищей, стали беседовать на различные злободневные темы, после чего Игорю предоставили чистую постель и он окунулся с головой в крепкий продолжительный сон.

Утром Игоря потревожил шорох движений в комнатах. Проснувшись, он сразу увидел стоявший у его изголовья стул, на котором лежала его высохшая и проглаженная одежда. Так после такой оказии между Игорем и семьёй Митрофановых завязались настоящие дружественные отношения, укрепляющиеся при любой возникающей возможности…

Внезапно нахлынувшие воспоминания развеялись в один миг, словно ничего и не было. Мельниченко работал на подвахте и не забывал выбирать приглянувшиеся трофеи для личной пользы. Ему хотелось сделать Митрофановым приятный презент, чтобы ещё раз отблагодарить тётю Машу не на словах, а на деле за её тёплое участие в его беспокойной судьбе. Он уже насобирал полную трёхлитровую банку отборной «царской» креветки, пару килограмм крупной корюшки и несколько больших камчатских краба, подкинутых рефмехаником, для последующей разделки на филе. Подобрал он и два краба мохнатика, предназначенных для изготовления чучел на сувениры. Между делом он продолжал работать совковой лопатой, перекидывая пересортированный улов из шкафута в носовую часть судна. Справившись с уловом, Игорь перекурил вместе с другими рыбаками, слушая безобидные рыбацкие шутки, затем взял необходимый инструмент и спустился в машинное отделение для производства профилактики преобразователя аварийного агрегата рулевой машины.

В кропотливой работе и удачной рыбной ловле дни пролетали довольно быстро. Под конец первой недели на шкафуте, в специально изготовленной загородке, собралось немало разносортной рыбы и прочих морских обитателей Татарского пролива. Капитан, тем временем, принял решение опустить трал ещё на несколько тралений и следовать в базовый порт для сдачи рыбы. Да, не тут-то было! Очередной улов обрадовал рыбаков множеством качественных камчатских и королевских крабов. Все крабы, как один, были крупные, при твёрдом крепком панцире и не имели повреждений. Первосортные крабы оценивались для промысловиков по четыре рубля пятьдесят копеек каждый, что равнялось, по тем временам, одному центнеру, выловленных в японской экономической зоне ивасей. Хотя промышлять крабов подобным образом категорически запрещалось.

Для этой цели на промыслы направлялись специальные суда краболовы. Краболовы имели на борту необходимые снасти в виде проволочных корзин, куда заманивали краба и целым поднимали на поверхность, не ломая конечности и не причиняя вреда другим его сородичам. Трал же, наносил многим крабам увечья, и они просто гибли, не принося никакой пользы. Настоящий улов насчитывал более тысячу крабов. За один такой улов на пай каждого рыбака выходила приличная сумма денег, терять которую никому не хотелось. Взвесив все «за» и «против», капитан на свой страх и риск, решил всё-таки сообщить о ценном улове высокому начальству в управление. Ответ пришёл на удивление незамедлительно и на радость всему экипажу – положительный. Страна готовилась к летним Олимпийским Играм и нужны были деликатесы для ублажения вкусов привередливых чужеземцев, а их катастрофически не хватало в закромах социалистической супердержавы. А тут такое чудо произошло! Столько первоклассных крабов и всего за одно траление! Упускать такую возможность, проявить свою значимость перед трестом «Дальрыба», начальству Невельской базы тралового флота тоже не хотелось. А тут ещё соцсоревнования, перевыполнение плана, сыграли свою действенную и немаловажную роль, и поэтому приняли решение готовить крабы для сдачи на базу рыбзавода, невзирая на запретный лов. Ведь на верху никто не будет выяснять, каким методом были выловлены эти крабы. Таким образом, экипажу представилась возможность внести свой непосильный вклад в наполнение закромов нашей могучей Родины нежнейшим деликатесным продуктом. После распоряжения капитана, рыб мастер проинструктировал команду, и закипела работа. Рыбаки аккуратно вытаскивали каждого краба и после одобрительного кивка рыб мастера отправляли добычу на кормовую площадку для последующей транспортировки в базу. Товарный краб передавали из рук в руки и складировали друг на друга, так чтобы они держались на верху конусообразной горки. На сдачу определялся только первосортный краб, у которого были целы все конечности и не повреждённый панцирь. Погода благоприятствовала. Было довольно прохладно, а к ночи прогнозировали заморозки. Крабы, придавленные друг другом и, благодаря прохладе, вели себя спокойно. Они замирали на одном месте, куда их определяла рука рыбака и больше не двигались. У забракованных крабов была другая участь. Они шли на переработку в частные руки и превращались в полуфабрикат, состоящий из чистого и полноценного белкового филе. Последующее траление дало рыбакам возможность ещё раз приумножить свой заработок – трал снова был набит крабами, но уже в меньшем количестве. После переработки улова на поверку вышло, что к первосортным крабам добавилось ещё четыреста особей. Члены команды тоже не остались в стороне и поживились ценным уловом. Кое-кому удалось нашкерить до десяти килограмм чистого крабового филе. Игорь не особо увлекался крабами, но для порядку тоже заготовил больше двух килограммов ценного мяса. Он упаковал своё добро в целлофановые кульки и спрятал в судовую морозильную камеру для дальнейшего хранения, как и остальные рыбаки.

День близился к исходу и над проливом опускались вечерние сумерки. Неяркая бледная луна, затянутая матовой серой мглой, ровно встала над вычерченным морским горизонтом. Воздух был наполнен свежими мартовскими заморозками, привычно оставляющими на влажной палубе, блестящие серебром льдинки. На шкафуте стоял тралмейстер и усердно руководил подготовкой трала к дальнейшей эксплуатации. Опытным взглядом он находил самые уязвимые места, успевшие прийти в негодность и, покрывая их отборным рыбацким матом, указывал подвахтенным матросам на необходимость ремонта. Рыбаки, привычные к различным передрягам судьбы, ловкими движениями рук, умело восстанавливали целостность трала самодельными бамбуковыми игличками, придавая ему первозданный вид. Тем временем судно изменило курс, направляясь в сторону базового порта. Утром траулер встал у причальной стенки Невельского рыбокомбината. Старший помощник капитана и старший механик распределили вахту по своим службам так, чтобы каждый, освободившийся от вахты рыбак смог сойти на берег. Электромеханик на вахте задействован не был и, отпросившись у «дедушки» до утра, он после обеда покинул судно. На берегу Игоря ждали заранее спланированные в рейсе дела. Взяв на прокат у моториста Серёги массивный портфель для морских трофеев, в светло сером полупальто, меховой кроличьей шапке и ещё не заношенных джинсах, он направился на задворки рыбокомбината, чтобы незаметно выйти за территорию, минуя главную проходную, следуя примеру старших товарищей. Недалеко за кирпичным зданием одного из рыбных цехов, вклинился кусок деревянного забора из «крупно-щелевых» досок, где находился тайный проход, для желающих сократить путь в город с, имеющейся в руках, малогабаритной ручной кладью. Легко протиснувшись в пролёт через отодвинутую доску, Игорь оказался в запущенном скверике, за стеной одиноко стоявшего осиротевшего здания. Дальше тропинка вела в сторону города, и он незаметно покинул территорию рыбокомбината. Нервы были на пределе. Он был взволнован и стыдился своего поступка. Ведь таких как он, в те времена, называли «несунами» и это было воровство социалистической собственности. А с другой стороны: что в этом криминального, если он взял для своей нужды немножко трофейных даров моря? Ведь не возьми он или другие рыбаки, этот забракованный товар, его бы переработали на тук и вскормили каким-нибудь животным. А, ведь, дефицит? Поэтому и было неприятно чувствовать себя подпольным воришкой. «Почему бы легально не разрешить брать экипажу какую-то бросовую частичку этого добра, – прикидывал про себя Мельниченко, пытаясь себя оправдать. Тогда бы не пришлось унижаясь, пробираться тайком мимо проходной рыбокомбината, словно последний рецидивист, а спокойно с гордо поднятой головой шагать мимо зоркой охраны, ничего не пряча и с честью встречать провожающие взгляды дотошных охранников. А эта мизерная частичка морских трофеев приятно дополняла бы не достающую, по мировым стандартам, заработную плату». Размышляя о несправедливости, он встряхнул свои джинсы, поправил полупальто и, словно ничего не произошло, вольготной походкой направился на автобусную остановку, находившуюся на улице Береговой. На остановке «Мореходное училище», он остановился и стал дожидаться своего автобуса, прикидывая в уме: кто в это время мог быть дома из семьи Митрофановых?

Вдруг из-за спины, раздался протяжный радостный возглас, и чья-то крепкая рука по-приятельски хлопнула его по левому плечу.

– Привет труженикам морей! – услышал Игорь за спиной бодрый голос. Он вздрогнул от неожиданности и резко повернул голову на звук приветствия. Перед ним стоял рефмеханик Санька, работавший с Игорем на СРТ-м «Гравёр». Игорь там был стажёром электромеханика, а Санька отрабатывал по направлению после окончания калининградского рыбвтуза. Там они и успели подружиться во время совместной работы за четыре месяца промысла в заливе Исиномаки у острова Хонсю.

В какой-то момент их глаза встретились, и на устах заиграла дружеская улыбка. Игорь протянул другу руку, тут же отвечая на приветствие:

– Здравствуй, здравствуй, друг любезный! Даже не надеялся на такую встречу, думал, что судно ещё в рейсе.

– Только позавчера вернулись. А ты как?

– После того, как ушёл на «Ступино», когда вам рейс продлили, недельку покутил в межрейсовом, затем получил рабочий диплом и направление на «Рощино». – Игорь сделал небольшую паузу, размял сигаретку, прикурил и, предлагая другу закурить из открытой пачки «Родопи», продолжил. – Сейчас на прибрежке работаем, добиваем технику до ремонта. Моторесурс дорабатываем, – уточнил Мельниченко, приятно затягиваясь. – А сам-то как?

Саня достал из предложенной пачки сигаретку, прикурил от своей зажигалки и, увиливая от ответа, спросил сам:

– И как работёнка?

– Работать можно, да и работа интересная. Недельку порыбачили, а сегодня пришли рыбу сдавать, но завтра поутру, снова на промысел.

– Торопишься? – снова спросил Санька, встряхивая пепел указательным пальцем в сторону урны.

– Я-то к знакомым хотел заехать, – ответил Игорь, повторно интересуясь. – Ты то как? Чего с женой не сидится?

Саня сделал глубокую затяжку, ловким движением пальцев правой руки стрельнул окурок в наполненную урну и, выпуская тонкую струйку дыма, тут же подхваченную порывом ветра, ответил:

– Один я сейчас, Игорёк. Малышка моя приболела, так жена с ней в детской областной больнице находится. Такие, брат, дела. Я только что из Южного Сахалинска вернулся, навещать ездил…

– Что-то серьёзное? – глядя товарищу в глаза, беспокоился Игорь.

– Желудок чем-то отравила. Сейчас уже легче, поправляется.

– Ну, слава Богу! – вздохнул облегчённо Мельниченко и, делая последнюю затяжку, отправил чинарик, по примеру товарища, в ту же самую урну.

– Может, ко мне махнёшь? – пригласил Саня, направив вопросительный взгляд в сторону товарища. – Что-то тоска заела в последнее время. Поехали, а?

– Раз ты просишь, да ещё так настойчиво, я просто не могу отказаться. Что не сделаешь ради товарища? – отшутился Игорь, принимая приглашение приятеля.