В столице друзьям предстояла пересадка на рейс «Москва-Южно-Сахалинск». Но не тут-то было. Свободных мест на этот рейс не оказалось, и Кондратюк предложил переоформить билеты на рейс «Москва-Хабаровск», где на удивление, места ещё были. Так и поступили. Спустя полтора часа, ребята комфортно устроились в мягких креслах шикарного аэробуса «Ил-68». Уснувши на время перелёта, они так и летели до самого Хабаровска. Перелёт был беспосадочным и длился восемь часов. Однако по прилёту в Хабаровск, минуя восемь часовых поясов, время на часах пришлось перевести на восемь часов вперёд, и время перелёта автоматически становилось шестнадцатичасовым. Из Москвы улетали в полдень, а в Хабаровске приземлились под утро. Сладко выспавшись в аэробусе (за последние дни это был для них самый длинный сон) переутомления из-за часового барьера никто не из ребят не ощутил.

Дальше снова было препятствие. Южно-Сахалинск не принимал самолёты по метеорологическим причинам. Там второй день стоял густой туман, и надежды на скорое прояснение у метеорологов не было. Решили ехать поездом до порта Ванино, затем паромом до Холмска. На ЖД вокзал поехали первым рейсовым автобусом. Там проверили расписание поездов до Ванино. Единственный поезд отправлялся после полудня. Билеты продавались в кассе предварительной продажи и, благодаря маленькой очереди, друзья быстро их купили. Времени в запасе было достаточно, и ребята решили немножко прогуляться по привокзальному району. Чемоданы решили сдать в камеру хранения и налегке вышли на привокзальную площадь, начиная знакомство с новым городом. Проверив своё финансовое состояние, друзья обнаружили, что сидят на непредвиденной мели. У них на троих, в общей сумме, оставался один четвертной. Билет на паром стоил около девяти рублей на человека. Таким образом, денег хватало тютелька в тютельку. А как жить оставшееся время? Вот в чём состоял основной вопрос. Ведь на обустройство и получение подъёмного пособия понадобится некоторое время и это время надо как-то прожить? Поскребли по карманам, проверили заначки. Мелочью наскребли ещё три рубля. Неожиданно для всех, Славик обнаружил в обложке паспорта заныканный несчастный пятерик. Решив, что на оставшиеся деньги можно протянуть пару деньков, парни прошмыгнули проезжую часть и оказались в небольшом привокзальном скверике, откуда и начали свой познавательный путь по незнакомому городу. Погода, вопреки множеству рассказов об этом далёком крае, стояла тёплая и безветренная. Воздух был несказанно чист и благоухал опьяняющим озоном. По мелким лужам, стоявшим в прогибах асфальта, легко определили, что дождь, в последнее время, был довольно частым гостем этого города. Пока они гуляли, наслаждаясь красивыми пейзажами краевого центра, время постепенно подкралось к отметке «одиннадцать». Кое-кто уже был готов, кинуть что-нибудь в проголодавшийся желудок. Первым сдался Кондратюк, предлагая товарищам перекусить в привокзальной закусочной. Пришлось экономно отложить, спрятанные на это дело, оставшиеся восемь рублей. Закусочная находилась рядом с вокзалом со стороны перрона. Оказавшись внутри буфета, особо не блиставшего чистотой, они начали знакомство с ассортиментом. Цены не кусались, и за несколько рублей, вполне можно было утолить проявившийся голод. Конечно, в условиях Дальнего Востока за восемь рублей особо не шиканёшь, и друзьям-горемыкам пришлось затягивать пояса, ведь до Сахалина оставалось около двух суток пути. Один дальневосточный поэт очень тонко высказался по такому случаю, изрёкши запомнившуюся фразу: «…Здесь сто рублей – не деньги, сто километров – не расстояние, цветы без запаха и женщины без изюминки…» Друзьям скверно было на душе. Ещё день назад они так легко тратили свои накопления в одесских ресторанчиках, а теперь приходилось считать какие-то копейки. Потухшее, за последние часы настроение, уже не блистало былым оптимизмом. Места в буфете были стоячие. Свободных стоек не оказалось, и ребята решили пришвартоваться в дальнем углу у крайней стойки, где неторопливо наслаждался приёмом пищи одинокий статный мужчина средних лет. Мазурчак вежливо попросил мужчину присоединиться к его стойке и мужчина, согласно кивнув головой, пригласил их занимать свободные места. Удобно разместившись за стойкой, друзья неловко приготовили к употреблению свою скудную снедь: бутерброды с потемневшей подсохшей брынзой и по стакану клюквенного сока и с хищным аппетитом принялись за еду, не обращая внимания на своего соседа. А он, тем временем, спокойно наслаждался приёмом пищи, заканчивая доедать пикантный салат из кальмаров, густо заправленный майонезом. Салат находился в маленькой плоской тарелочке, что заняла место в тарелке большего размера, освободившейся после солянки из океанских трепангов. Как обычно, завязался непринуждённый разговор. Начал его сосед.

– Откуда будете, ребята? – спросил он, нагнувшись к пузатому портфелю, что одиноко стоял на кафельном полу.

– С Одессы, – коротко ответил Игорь, направив удивлённый взгляд в сторону незнакомца.

– И куда? – не унимался мужчина, с интересом рассматривая парней.

– Следуем на Сахалин, – продолжил разговор Игорь, уточняя ответ. – Закончили Одесскую мореходку и едем по распределению: кто куда. Я еду в Невельск, а мои друзья (он показал рукой в сторону Олега и Славы) едут в Корсаков.

Выслушав Игоря, незнакомец извлёк из своего портфеля пол литровую бутылку водки торговой марки «Пшеничная» с яркой белой этикеткой, на которой красовался пейзаж с изображением пшеничного поля и покосившейся хатки-мазанки. Бутылка была закупорена завинчивающейся пробкой, которую незнакомец с треском сорвал и в быстром темпе отвинтил, продолжая начатый разговор:

– С вами всё ясно? А почему так скудненько кушаете? Никак аппетита нет?

– Аппетит есть, да деньги на исходе, – откровенно признался Славик, желающий добавить в свой рацион ещё какую-нибудь пищу. Он был плотного телосложения и высокого роста и в мореходке всегда получал дополнительный паёк.

– Что ж так? – продолжал интересоваться сосед, усердно изучая Славу насквозь сверлящим взглядом.

– Немножко не рассчитали ресурсы, – вступил в разговор Олег, доедая последний кусочек бутерброда.

– Так иногда бывает, – поддержал ребят мужчина, продолжая разговор. – Ну что, мужики? Мне одному не хотелось, но раз есть компания, тут хош не хош, а надо. Так что освобождайте свои стаканы и к барьеру!

Славик, пытался отговорить незнакомца от предстоящего мероприятия, но последний оказался настойчивее.

– Ладно, парни, не смущайтесь. Давайте употребим за знакомство, – предложил мужчина нейтральный тост, ловко наполняя пустые стаканы ровно на один профессиональный глоток, словно под линейку.

Разлив всем поровну, он спрятал бутылку с остатком продукта на пустующий рядом подоконник и вежливо отрекомендовался:

– Зовут меня Илья, можно Иванович. А работаю я, парни, на плавбазе Советская Конституция» вторым электромехаником, одним словом, тоже из рыбаков.

– О! – обрадовано воскликнул Игорь и чуть замешкавшись, продолжил. – А мы, ведь, тоже электромеханики.

– Тем более, коллеги, это дело непременно надо вспрыснуть, – сказал Илья Иванович и, показывая личный пример, одним махом осушил содержимое своего стакана.

Следуя его примеру, друзья повторили показанный им маневр, а Илья Иванович достал из портфеля два яблока, разрезал их на несколько частей карманным ножиком с выкидным лезвием и предложил своим новым знакомым:

– Закусывай, мужики! Не боись, мытые.

Ребята взяли по дольке яблока и стали закусывать, а Илья Иванович потянулся за бутылкой, разлил поровну остатки и, поднимая свой стакан, предложил новый тост:

– Ну-кась, молодое пополнение, поднимай стаканы, и выпьем за нас, за рыбаков!

Все дружно осушили стаканы, после чего завязался продолжительный задушевный разговор, в результате которого, Илья Иванович расчувствовался, достал из потайного карманчика джинсовых брюк купюру номиналом в двадцать пять рублей и, вручая деньги Игорю, заметил:

– Вот, значится так, рыбачки, чем могу, не обессудьте. Думаю, если экономно, то на пару деньков вам хватит, а там, глядишь, подъёмные выдадут, и потечёт жизнь ручьём. Только так и не иначе. Берите, берите, ребятки и не надо смущаться. – Он окинул парней добродушным взглядом, осуждая их нерешительность и, обнимая Игоря за плечи, сунул ему в нагрудный карман джинсовки фирмы «Монтана» свёрнутую в трубочку купюру.

– Не надо, Илья Иванович, – попытался остановить его Игорь. – Вы нас ставите в неловкое положение.

– Бери, сынок, бери и не смотри на меня такими удивительными глазами, – решительно заключил бывалый рыбак. – Считайте, что это беспроцентная ссуда, а разбогатеете, тогда вернёте. Думаю, что любой другой рыбак поступил бы аналогично.

– Да, нет же! Ну, что Вы? – совсем растерялся Мельниченко, и всё же, со словами благодарности принял подвернувшийся кредит, перепрятал деньги в пустое портмоне.

Именно так тогда закончился для друзей их первый обед на дальневосточной земле. Ещё не один раз приходилось Игорю вспоминать эту незабываемую историю, разбирая в своих юношеских мыслях благородный поступок Ильи Ивановича. Подобный поступок такого масштаба в его жизни был первым, и он достойно его оценил, понимая размах загадочной души дальневосточного рыбака, что так просто, выручил их. «Да, – подумал тогда Мельниченко. – Возможно, и я в такой ситуации поступил бы аналогично». Ведь иначе нельзя. В детстве мать поучала: «Делай людям добро, и оно вернётся к тебе во сто крат добротой других людей».

Закончив весёлую трапезу, все вместе, дружненько направились в сторону ЖД вокзала. Выяснилось, что Илья Иванович ездил на побывку к своей старенькой матери в белорусский городок Витебск на свою малую родину. Теперь он возвращался в Холмск, в свою дружную семью, где проживал уже более десяти лет. Едет домой, а не за «длинным рублём», как думают простаки. В разговоре время пролетело быстро. И вот уже, чисто вымытые вагончики, поджидаемого поезда, стояли у первой платформы, сверкая белыми табличками «Хабаровск – Сов. Гавань». Состав замер в ожидании пассажиров, которые, словно муравьи, появлялись из различных закоулков, навьючив на себя багаж всевозможных габаритов. Расторопные пассажиры, то и дело, сновали взад и вперёд мимо стоящих вагонов, пытаясь найти свой, указанный в купленном билете. Подражая снующей толпе, друзья вместе с Ильёй Ивановичем прошли в помещение камер хранения ручной клади, получили свой багаж и, под влиянием всеобщего гипноза, заторопились на посадку. Сначала посадили Илью Ивановича, запомнив его вагон и номер купе.

– Дорога дальняя, ребятки, так что заходите, продолжим наше знакомство, – сердечно приглашал заметно повеселевший рыбак, прощаясь с молодыми коллегами.

Расставшись со старшим товарищем, друзья быстро нашли нужный вагон и предъявили проездные билеты пожилой проводнице с небрежно накинутым на хрупкие женские плечи форменным пиджаком и, сбитой на затылок, шапочкой-беретом. Она внимательно проверила билеты, аккуратно разложила их в кожаной папке с множеством карманчиков и с приветливой улыбкой пригласила юношей в вагон. Быстро ориентируясь в обстановке, друзья отыскали своё купе, заняли его и начали там обустраиваться. Когда вещи уже были разложены, а разгорячённые до пота друзья, присели перед дорожкой на нижних полках, в дверях появилась пожилая женщина, торопливо проталкивающая впереди себя массивный чемодан. Мельниченко поднялся и помог ей справиться с её неукротимым чемоданом, тут же предлагая ей занять нижнюю полку, а сам убрал лежавший там дипломат на верхнюю полку, и присел рядом возле Славика. Войдя в купе, женщина приветливо поздоровалась, поблагодарила Игоря за оказанную помощь и попросила ещё раз ей помочь с доставкой части, оставшегося на перроне, багажа. Друзья с радостью согласились и последовали следом за женщиной. Вещи находились в пяти метрах от вагона. Плотно набитый походный рюкзак одиноко стоял в сторонке, а дальше от него находилась большая дорожная сумка и, приблизительно, двухметровый свёрток, напоминавший форму цилиндра. Игорь взял крупногабаритный свёрток, а Слава с Олегом прихватили остальное. Первым пробрался в вагон Мельниченко, взгромоздивши свёрток на правое плечо, за ним последовали Мазурчак и Кондратюк. Женщина же торопливо шла за своими помощниками не переставая повторять:

– Спасибо, вам ребятки! Большое спасибо! Даже не знаю, чтобы я без вас делала? Сам Бог мне вас послал. Ой, спасибо-то какое!

Уже в купе, друзья помогли разобраться попутчице с её вещами, раскладывая их поудобней: что полегче – на третью полку, а что потяжелее – под низ. Свёрток, как раз, еле-еле поместился в помещении купе и его оставили на полу, плотно прислонив к правой нижней полке.

Позже, когда поезд тронулся и стал набирать скорость, парни выяснили, что попутчицу звали тётя Маша, а ехала она, как и Мельниченко, в городок Невельск, где имела счастье проживать со своей большой семьёй. Всё дорогу тётя Маша неустанно рассказывала про Крым, где она проводила отпуск, вставляя в свои рассказы кое-какие подробности о своей семье. Так парни узнали, что тётя Маша сама вырастила трёх дочерей. Старшая была замужем, а тётя Маша имела внучку и уже была бабушкой. Средняя дочь готовилась к замужеству, а младшая была студенткой и училась в Дальрыбвтузе города Владивостока. Её зятья, как настоящий, так и будущий, работали судоводителями в Невельской базе тралового флота. Благодаря такой разговорчивой попутчице, до порта Ванино друзья узнали все подробности её биографии, вот только о муже она не промолвила ни слова, сами же ребята о нём спросить не решались. Так и ехали всю дорогу, слушая в основном свою попутчицу, разбавляя её рассказы небольшими перекурами в тамбуре. Один раз сходили навестить Илью Ивановича, послушать его рассказы о рыбацких буднях. Это уже потом, когда Мельниченко подружился с семьёй Митрофановых, ему стали известны многие подробности их семейной жизни. Тогда он узнал о трагической участи главы семьи, мужа тёти Маши. Он находился на промысле, когда несколько судов оледенели в Охотском море и все, как один пошли на дно. Это была для невельчан и всего Сахалина трагедия века. В честь погибших, на одной из ближних сопок соорудили гранитный памятник, безмолвно возвышающийся над городом рыбаков.

В порт Ванино поезд прибыл утром. Предстояла пересадка на паром «Сахалин-3». И, хотя паром считался железнодорожным, погружали в него только товарные вагоны, а пассажиры поездов брали билеты и размещались в каютах и пассажирских салонах универсального судна. Выгрузив часть пассажиров, поезд тронулся в путь до порта Советская Гавань. А на паромной переправе полным ходом шла погрузка товарняков и прибывающих пассажиров. Небольшие маневровые тепловозы заводили в распахнутое чрево кормовой части парома по несколько вагонов и уплотняли их на каждой ветке длинных рельс грузовой палубы. Оперативно купив билеты, друзья помогли тёте Маше с доставкой багажа, а через полтора часа, удобно разместившись в мягких креслах пассажирского салона, следовали Татарским проливом к берегу далёкой мечты, становившейся близкой реальностью – острову Сахалин.

С первого взгляда паром поражал пассажиров своими гигантскими габаритами. Но, несмотря на его мореходные качества, тяжёлые свинцовые волны Татарского пролива приводили эту стальную громадину, своей неугомонной движимой силой, в непривычное монотонное движение, называемое на флотском языке «килевой качкой». Многим пассажирам такая качка была не под силу, и они уходили дышать свежим воздухом на открытую площадку верхней палубы, находившуюся на юте. Те из них, кто был выносливее, молча уходили в себя, побеждая качку крепким продолжительным сном. Те же, кому качка не доставляла никаких неудобств, весело проводили время в злачных местах: буфете, баре и в, блиставшем чистотой, судовом ресторане. Время на месте не стояло и уже подкрадывалось к полудню, но из-за качки, желающих отобедать было не густо и в злачных заведениях оставалось достаточно свободных мест, чтобы скоротать тянувшееся время. Наши герои были ребята флотские, успевшие хлебнуть солёной морской водицы на курсантских плав практиках и, не придавая качке особого значения, зашли в уютный маленький буфет слегка перекусить. С деньгами было не густо и на лучшее время провождения они не рассчитывали. В буфете они увидели Илью Ивановича, встретившего среди пассажиров старого приятеля и, уже впятером, они продолжили затянувшийся обед, приятно угощаясь за счёт своего нового знакомого и его товарища, как выяснилось, тоже рыбака. Благодаря дружному застолью, время в пути шло быстро. Друзья, слегка возбуждённые приятным, кисло-сладким венгерским вином «Котнари», поочерёдно спускались в пассажирский салон проведать тётю Машу и оставленные на неё вещи, после чего снова возвращались к застолью.

Во второй половине дня прибыли в порт Холмск. Лаская пассажиров ласковыми лучами, присевшее к горизонту солнце всё ещё стояло над горизонтом, окрасив западную часть пролива багряным закатом. Холмск оказался крупным торговым и рыбным портом. На рейде величаво стояли большие океанские сухогрузы и несколько огромных рыбоперерабатывающих плавбаз, а множество маломерных судёнышек, шныряли по укромной приветливой бухте в разные стороны, выполняя какую-то определённую и свойственную только им работу. Вдоль причальной стенки торгового порта, работая длинношеими стрелами или просто в ожидании работы, продолжали свой нескончаемый трудовой день – громоздкие портальные краны «Ганцы». Несколько рыболовных траулеров и возвышающиеся внушительными размерами плавбазы, пришвартованные к незавидному причалу в отдельной бухточке рыбной гавани, походили на небольшой плавучий городок. У причала торгового порта продолжали выгрузку два японских сухогруза, небольших размеров и невзрачных на вид, а большой отечественный лесовоз ледового класса, загружался рядом, поглощая в свои трюма, маломерный и отборный по толщине, лес-кругляк. Пройдя мимо торгового порта, паром совершил маневр и причалил к специально оборудованному причалу, где находились ещё два, похожих на своего собрата, одинаковых парома. После швартовки и пограничных формальностей, началась высадка пассажиров, а затем и вагонов. Остров Сахалин был особой пограничной зоной, и причал охранялся пограничным нарядом, а выход в город был оборудован специальным турникетом, где два пограничника неустанно проверяли документы прибывших пассажиров. У наших ребят были на руках направления на работу, у других пассажиров особые отметки в паспорте или командировочные предписания, что давало право для высадки на берег. Таким образом, документы в друзей оказались в порядке, и они гордо ступили на сахалинскую землю, встретившую их вечерней прохладой и чистым глотком насыщенного кислородом воздуха.