Теперь по линии времени оттолкнемся, как от дна, от феномена колонизации, и погрузимся в исторические слои пучин XVII века. В определенный момент времени, в XVII веке некогда одинокий клич «Долой Оружие!» масштабировался в невероятном размахе – вплоть до повсеместного обязательного приказа изъять оружие, ибо… не толерантно, бесчеловечно и опасно! На самом деле, все эти лозунги не имеют никакого отношения к действительности.

Начнем с того, что бизнес есть бизнес. Представьте, как ваши неробкие предшественники не одно столетие грабили то Восток, то Америку, то Африку, а потом, когда добра стало до неприличия немало (а часть этого добра легло в основу прекрасных городов и памятников архитектуры, от которых и сегодня дух захватывает). «Грабили, воевали, потом немного устали. Поработали – пора и честь знать! Спасибо, нам воевать достаточно, добыча знатная, хватит проливать кровь, сдавайте оружие, оно вам больше не понадобится» – гипотетический ход рассуждения мог быть таким.

А что вместо оружия? Деньги. Безопасно, культурно, надёжно.

Именно на данном этапе хотелось бы обратить внимание на следующий момент: а кто, и простите, с какой стати, стартует первым на новом денежном рынке? Более того, дураков здесь нет, всем очевидно, что за деньги выдается кусок бумаги, который, в общем и целом, ничего не стоит! Но почему-то этот кусок бумаги приобретает вес. Не парадокс ли?

Изначально денег нет – они редкие (как и сегодня, впрочем), но тем, что можно превратить в деньги, владеет определённая группа лиц. Например, пират, у которого «в родовом отстроенном замке» стоит несколько десятков сундуков, содержимое которого точно можно обменять на деньги.

Но, скажем, если ты не пират, не владеешь парой награбленных сундуков, что тебе делать в таком случае? Получается, обыкновенному человеку просто нечего поменять на деньги! Как же ему быть? Допустим, приложить усилия, вырастить барана или корову – и уже этот продукт обменять на ценные куски бумаги. А есть еще варианты? Да, естественно. Обменяй свой труд или своё время на деньги, почему нет? Ежели нет у тебя золотого кулона, который можно отдать меняле, и получить взамен «пару ассигнаций»… распоряжайся тем, что имеешь.

Так, деньги приобретают удобную меновую функцию, но (!) то ведь не сразу, то – со временем. А до этого судьбоносного переворота – либо шпага в ножнах, либо пиастры в мешках.

Именем Закона новым оружием стали деньги. Силой оружия более отбирать добро у «неповоротливых» мира сего уже не разрешено, а вот с деньгами можно многое сообразить. Но цели денег нет изначально, обыкновенные люди находятся в крайне затруднительном положении.

По сравнению с теми, у кого денег куры не клюют, у них денег мало. И обыкновенным да небогатым предлагается «перспективный подход» – очень простой выход из положения, выход, за который хватались многие, чтоб попросту с голоду не умереть – за те же деньги идти работать к людям, у которых этих самых денег больше, чему нужно одной голове с одним ртом. Так или иначе, эти денежные распорядители оказались готовы обменять свои деньги на их труд.

В итоге, при затеянной игре под названием «бизнес», изначально у игроков старт – неравный. Так что ни о какой справедливости речи не идет – ни тогда, на старте или заре «экономических отношений», ни сегодня. (Заметьте, это пишет бизнесмен).

Исследуя генезис бизнеса, отметим явное: бизнес стал неотъемлемой частью нашей жизни. По сути, мы его даже важнейшим элементом нашего бытия могли бы назвать – это же добыча хлеба насущного, не иначе. Но происходит нечто удивительное, некий непознанный процесс, что до сих пор так и остаётся загадкой. Раз бизнес есть настолько важный конструкт человеческого мироздания, почему же никто не сподобился до нашего времени описать его историю?

Да, именно историю бизнеса. Не догадки, не романы (хотя и Бальзак, и Драйзер целые произведения предприняли в своё время), но хотя бы исторический путеводитель?

Не только истории бизнеса не существует как предметной категории, но, во-вторых, отсутствует и технологическая история человечества.

И в-третьих, не могу не называть категории своими именами, но кто-либо открыто говорить на эти темы, по каким-то неведомым причинам, также отказывается. Игры в прятки на манер страуса, прячущего голову в песок, начинаются ровно в тот момент, когда разворачиваешь исследовательский вектор ровно в этих плоскостях – история бизнеса и подлинная технологическая история человечества.

Не парадокс ли? Существует некая отрасль, в которой практически поголовно занято человечество, и при этом никакой истории столь глобальной отрасли просто нет! Никто не занимается подобного рода деятельностью, а почему? По идее (и это резонная, проверяемая идея), когда человечество сталкивалось с чем-то краеугольно важным, начинался некий летописный отсчёт… так вот исторического отсчета бизнеса не существует. Присутствует некий старт бизнеса – заявленная на линии времени лживая точка – 1830-й год.

Позволю заметить, что 1830-е гг. знаменуют начало буржуазных революций и начало формирования современного лика Европы. Однако революции и бизнес – и слова разные, и категории. (Причем, бизнес плодился и размножался задолго до XIX столетия). И, честно говоря, казусов в этой временной точке немало. Вспомним официальную позицию, согласно которой и Франция, и Великая Британия – одни из самых маститых и могущественных метрополий, стран-колонизаторов, стран, пишущих музыку Победителей. Однако не укладываются в логической цепи официальности следующие досадные факты: зачем, поддаваясь огням буржуазного революционного пламени, отрубать головы и французской королеве Марии-Антуанетте, и английскому королю Карлу Стюарту I? И как вообще королям и правителям столь прославленных исполинов можно отрубить головы? Как такое вообще возможно? Вопрос на миллион, не так ли?

Такова данность нашего мира. Подгонять факты под гипотезы и заявлять «если факты не вписываются в теории исторического консенсуса, тем хуже для фактов» – прискорбная ущербная данность наших дней, которую мы просто обойдём стороной и таки примемся «зрить в суть вещей».

Действительно, когда мы говорим о бизнесе в XIX и XX веках, предстоит познакомиться со следующим ликом бизнеса. Как выглядел бизнесмен в тот исторический период? Представьте себе джентльмена, человека культурного, образованного, в чем-то манерного, в чем-то аристократичного. Оружие – скажем, меч или шпагу – ему уже носить запрещено. Но трость как атрибут человека культурного – его бессменный сопроводитель и слуга. Итак, что происходит с бизнесом в эти годы? Свой волчий оскал он начинает превращать в добрый (еще не овечий, но уже не смертельный).

«Отчего такие перемены?» – с удивлением спросите вы. Позвольте ответить вопросом на вопрос. Представьте себя на месте пирата, например. Скажите, вам понравится затея всю свою жизнь спать с мушкетом под подушкой? Или оставляя шпагу или дагу на прикроватной тумбе? Полагаем, рано или поздно таковые перспективы окажутся надоедливыми кому угодно. И захочется немного покоя и здорового тихого сна, и не менее приятного бодрствования в достатке и изобилии, на которое покушаться не посмеют, но уже не из-за мушкета, а по другим причинам.

В определённый момент времени – кому-то в 50, а кому-то в 60 лет – пиратская жизнь просто надоедает. Душе так хочется благородного, обетованного аристократизма и капельку праздности… Итак, человек начинает прилагать усилия в пользу создания таких условий, при которых он мог бы пожить спокойно. Снимает треуголку, перевязь, кладет в оружейную мушкеты и прочую пиратскую снедь, взамен одевается как франт али Лорд какой (благо, денег, как у дурака махорки), берет трость, да внутрь трости прячет клинок – а то мало ли… на всякий случай, пригодится!

Принцип, как в легендарном кинофильме «И на камнях растут деревья»:

« – Кольчуга Сигурда.

– Сигурд – Берсерк.

– А что такое «Берсерк»?

– Берсерк – это воин, которого хранят Боги.

– Так зачем ему кольчуга?

– На всякий случай.»

Человек начинает обустраивать свой быт, ориентируясь по установкам или правилам общества, в котором ему хотелось бы жить. Цивилизованное общество не приемлет пиратов? Ничего страшного (да и самому, право, надоело), стоит немного приодеться, взять трость с секретным клинком наперевес – и глядишь, уже уважаемый джентльмен получился (и состояние у него, говорят, приличное). В итоге, вместо сурового пирата, грабителя или убийцы, у которого руки по локоть в крови – так уж получилось на этапе аккумулирования добра и богатств – появляется многоуважаемый почтенный господин. Эдакий добродушный папенька, чьи дети уже не узнают всей правды-матки и точно не будут считать себя кем-то иным, кроме как отпрысками рода знатного с кровью голубой.

Но этот курс в XIX веке свойственен только старосветской Европе, где игры пиратов уже приелись многим. Вторая бизнес-линия, с неприличным и таки незамаскированный оскалом волка, свойственна североамериканской среде – тем самым будущим американским штатам, которые в XIX веке только шли весь тот путь насущный, что в Европе уже преодолели. И, если европейским распорядителям добра награбленного уже надоел образ жизни, где ни дня без убийства пары-тройки отпрысков людских, то в крах будущего «гаранта мировой демократии», в добрейших традициях определивших стиль вестернов, ещё осваиваются новые земли, открываются прииски, торгуют рабами и по полной вкушают плод жизни, в которой сильных и слабых от рождения уравнял полковник Кольт. Тем временем, в Европе уже нужные и толковые люди расставлены на своих местах, пиратские кортики и палаши заняли почетное место в качестве экспоната в графской гостиной или кабинете, а те, кому нечего менять, кроме собственного труда и времени, упорно стараются зарабатывать деньги. Кстати, чтобы наблюдать такие перемены не обязательно изобретать машину времени и возвращаться в XIX век, достаточно вспомнить «лихие 90-е», когда поначалу бизнесмены постсоветского кроя ходили в спортивных костюмах а-ля «Адидас», а потом со временем переоделись поприличнее, да в кресла «слуг народа» пересели. Акклиматизировались, так сказать, стали новой политической и бизнес-элитой. И это совершенно естественная тяга для человека с уже приличными деньгами – стремиться в иное общество, где не обязательно просыпаться с автоматом или мушкетом наперевес.

Суть одна, лишь обёртки разные – хоть в век XIX-й, хоть в век XX-й.

Just business, you know…

Глава 2. Весь мир – самообман

Райнехарт: У Вас плохо с дисциплиной, мистер Андерсон. Думаете, Вы особенный? И правила писаны не для Вас? Но Вы ошибаетесь. Мы лидируем в области программного обеспечения, потому что каждый сотрудник чувствует себя частью целого. Если у сотрудника проблемы –проблемы и у фирмы. Вам нужно для себя решить, мистер Андерсон. Или Вы отныне приходите на службу вовремя, или же мы с Вами больше не работаем. Я понятно выразился?

Нео: Да, мистер Райнехарт, все ясно.

Нет на свете обмана хуже, чем самообман.

Тщетно пытался это донести массам некто Чарльз Диккенс. Обычно «Большие надежды» просто не читают. После программного «Оливера Твиста» плюются, порицая нудный темп и заурядность классики ушедшего века.

То ли дело экшн-боевик, где Морфеус предлагает мистеру Андерсону выбрать таблетку и познать, как глубока кроличья нора… вот на это можно глянуть. И даже задуматься, как бы ты сам поступил на месте Нео.

На месте Избранного.

О чем изволим говорить в этой главе?

Об удивительном состоянии человека, во веки веков преследующем его до конца, до последнего вздоха, до самой смерти.

И имя ему Самообман. С большой буквы.

Самообман – основа этого мира. Фундамент его прочно закладывается с малых лет, когда новоявленному хомо сапиенс, несмело шагнувшему в мир из утробы матери, начинают толковать о понятиях. Причём обычно прилично ничего не поясняя. Просто реализуется родственно-семейная программа наполнения банка данных об окружающем мире, о том, ху из ху, что такое «хорошо», а что такое «плохо».

Из крошки-сына, что к отцу пришёл, со временем вырастает детина, заточенная горнилом общепринятых и общедоступных установок. И он точно знает, почем пуд соли, и «как на самом деле обстоят дела». Обыкновенно такой продукт воспитания в среде отсканированных имеет мнение по множеству поводов (которые, кстати, его даже напрямую ни разу не касались). Но наш детина точно приноровился с самого детства нажимать заветные кнопки и вытаскивать «достоверную» информацию, спрашивая уже не у ясеня, а у всеведущего Гугла.

И он точно знает и про тенденции потенциальной девальвации, и про секретные подводные комплексы крылатых ракет, и про консонантные модально-речевые сдвиги времен Первого Готского Нашествия, и даже (!) почему мир жесток и априори несправедлив. Потому как миром правит конспирологический заговор 30-ти избранных семей, в круг которых почему-то ни он, ни Нео попасть не удосужились.

Банальный вопрос «откуда ты все это знаешь?» нередко повергает обладателя нерушимого мнения в легкое возбуждение, сменяющееся недовольством, а затем и ступором.

Откуда знаю? В школе сказали. В книгах написали. Ученые сто лет назад вроде как вывели (тогда люди более честные были, чем сегодня, это факт).

Да зачем вообще задавать глупые вопросы, откуда мне что-то известно? Как всем – из инета, из сети, из паутины распространенной инфо. Трава – зелёная, небо – голубое, Амур – это река, рядом с ней – амурские тигры водятся. Разве это недостаточно очевидно???

Однажды я спросил одного человека, откуда он знает, что в сутках 24 часа?

Он ответил: «Ну, в детстве мама сказала». А мама его откуда узнала? Не поверите, ей тоже мама сказала (де-факто бабушка). А та откуда узнала? Наверное, от своей мамы… И так – до бесконечности. Даже то, что дважды-два-четыре вы тоже узнали, скорее всего, у мамы, правда, та вряд ли записала в скрижали вашей памяти одну небольшую, но заветную ремарку – результат «четыре» верен только в десятичной системе счисления.

«А, точно, математичка в школе что-то говорила… есть двоичные, есть восьмеричные… Но мне-то это всё зачем? Зачем все так усложнять и парить себе мозги? Разве недостаточно очевидно, что в жизни все эти ремарки и особенности мне вряд ли пригодятся?»

То ли дело пять способов, как обмануть или бесплатно использовать ближнего своего. Или как замотивировать сотрудника, чтоб он стал индуктором командного мышления. Или как психически «настроить» человека, как антенну, и получать с него всё, что пожелаешь… А ведь такие штуки есть, и они работают безотказно – вон ведь, британские ученые доказали!

Откуда вы все это знаете?

Откуда вы знаете, как психологически что-то сделать с кем-то, если с собой разобраться не способны? И без перехода на личности отмечу, что это факт и данность нашего XXI-го умопомрачительного столетия: даже прославленная нанотехнологиями и прочими умными словами наука на самом деле не знает ни что такое психика, ни что такое мышление, ни отличие ума от разума, ни суть памяти или сознания – что это такое и куда их прикладывать…

Зато раскрученные в социальных сетях и на интернет-платформах коучи, тренеры, бизнес-ораторы и супер-инфлюенсеры почему-то за ваши кровные деньги не только знают, что делать с психикой и памятью, но и охотно поделятся с вами секретами.

Откуда они их знают? Да все просто! За ваши деньги они знают всё. А чего не знают – прознают. Или придумают. И красиво, под овации положат совершенно нерабочие «темы и финты» на ваше блюдце с переменной каёмкой.