Глава

IV

       Зиму Дарья с детьми и дедом прожили в достатке. Сказались запасы продовольствия, заготовленные осенью. Козы и куры обеспечивали семью молоком, яйцом и мясом. Кубышку с деньгами, которую Лешек припрятал,  Дарья старалась не трогать. Дед Кшиштоф стал вставать и иногда помогал присматривать за детьми, когда Дарья отлучалась из дома. Большей частью он садился у окна,  выходящего во двор, и подолгу смотрел,  казалось в одну точку.

В один из дней, предупредив Дарью, он пошёл прогуляться и посмотреть, что стало с имуществом, которым некогда обладало его многочисленное семейство. Придя домой, Кшиштоф не стал долго рассказывать Дарье, что видел. Сказал просто – дома заколочены. Мельница и кузница работают.  После этого он уже не выходил на улицу, даже во двор. Вскоре он стал слабеть с каждым днём. Если раньше подкашливал, то теперь кашель стал его мучить всю ночь. Отвары из трав, которые Дарья давала ему не помогали. Он стал редко вставать с постели. Кожа на лице некогда  имевшая розовый оттенок побелела, и было заметно, что жизненные силы покидают его бренное тело. В бреду он иногда выкрикивал, какие-то фразы на польском языке похожие на ругань. Похоронив Кшиштофа, как не прискорбно осознавать, но Дарья вздохнула с некоторым облегчением. В последнее время, когда дни его жизни были сочтены, она всё время думала, кто сможет ей помочь похоронить деда. Но оказалось, что Кшиштоф для станичников слыл добрым человеком, и проститься с ним пришло много людей. Организовывая поминки, Дарье впервые пришлось откупорить денежную кубышку.

       В начале года  сталинская идея повсеместной коллективизации получала реальное воплощение. В станице Усть-Лабинская пять товариществ по совместной обработке земли объединились в колхоз «Социалистический путь». Но как оказалось, районным властям очень хотелось быть в передовиках социалистического строительства на селе и  уже к концу года появились новые колхозы «Красный путиловец», «Красный Форштадт», «Молот». Благо сельхозтехники: плугов, сеялок, лобогреек, молотилок и веялок, было достаточно. Созданная властями машинно-тракторная станция  и конфискованное  имущество в ходе раскулачивания позволяло надеяться на успешную реализацию намеченных планов. Главной проблемой для властей было уговорить крестьян вступать в колхозы, передавая в них крупный рогатый скот и лошадей. Некоторые станичники предпочитали забить корову или бычка, и распродать мясо, чем передать в общее стадо.

      После похорон Кшиштофа и высылки Лешека, в дом Дарьи часто стала приходить Ульяна. Родить ребёночка ей в очередной раз не удалось. Она помогала подруге с детьми, а иногда ходила за продуктами. Её трепетное отношение к мальчикам, вызывало у матери чувство радости и умиления. Ульяна никогда не приходила с пустыми руками. Всегда принося детям какие-то гостинцы. Она часто говорила Дарье одно и то же:– «Как же я обожаю маленьких детишек. Такие глазки. Такие реснички. Розовые щёчки».

Через полгода после высылки мужа, Дарья получила письмо от Лешека. Он писал, что работает на стройке недалеко от Иркутска. Что все живы и здоровы. Надеется вернуться, когда закончится стройка и забрать их к себе. Спрашивал за детей. Просил беречь. Она написала ему несколько строк о детях и о том, что все ждут его приезда.

 Дарья, под влиянием Ульяны, решила возвратиться в православную веру. Подруга утверждала, что вряд ли Лешека быстро отпустят, потому, как закончится одна стройка, начнётся другая, и стоит ли держаться той веры, о которой толком ничего не знаешь. В церковь она не ходила, боясь встретить по пути знакомых поляков. В красном угле комнаты, Дарья убрала атрибуты католической веры, и достав из сундука православный крест, иконы: Господь Вседержитель, Пречистой Богородицы, Николая Чудотворца, преобразила домашний иконостас.

От Ульяны она узнала, что та редко посещает церковь, по причине периодических скандалов, которые устраивает Фёдор. Он, разуверившись в боге после многочисленных просьб послать ему наследников, вступил в ячейку «Союз безбожников». Как только Ульяна начинала собираться в храм, он находил любой повод, чтобы устроить скандал.  Войдя в раж, Фёдор орал: – «Сколько мы с тобой  молились богу, чтобы он помог нам. Мы умоляли его дать нам детей. Он отвернулся от нас. А вот теперь я отвернулся от него. И теперь… и теперь… я клал на него с большой колокольни. Ты же… наивная веришь тому, чего нет. И ползаешь к нему, как покорная овца».

        Единомышленники Фёдора организовывали всевозможные акции способствующие отлучению станичников от церкви. Сочиняли и раздавали у церкви листовки, со стишками и материалами скверного содержания, порочащие церковь. В церкви на проповеди могли устроить перебранку со священнослужителем, выкрикивая оскорбления и угрозы. Их воинственная деятельность приносила свои плоды. Большая часть населения перестала регулярно посещать церковь.

        Когда организовывался первый колхоз, Фёдор всё-таки уговорил Ульяну вступить в колхоз и сдать корову в общее стадо. Раньше Ульяна, рассчитывая, что родится ребёнок, упрямилась отдавать корову. Но после неудачной попытке родить, потребность в большом количестве молока, отпала.                               Пошли слухи, что у некоторых середняков будут изымать коров.  Сдав корову в общее стадо, Фёдор, активный сторонник создания колхоза, дравший горло на всех  собраниях, рассчитывал получить какую-нибудь руководящую должность. Публично поддержав кандидатуру председателя колхоза, выдвинутого на эту должность  руководством района, он не прогадал. Избранный председатель колхоза назначил его заместителем заведующего фермой, с перспективой занять свободную должность заведующего.  Фёдор во спрял духом, и энергично принялся за работу. Никакой по сути дела фермы не было. Ему показали три сарая и амбар. Нужно было сараи разобрать и, используя доски расширить амбар, приспособив его под ферму. Проявив организаторские способности, и постоянно пропадая на строительстве фермы, он в сжатые сроки закончил работы.

Фёдор надеялся, что когда ферма заработает в полном объёме, его назначат заведующим. Настало время – коровы стали давать хорошую продуктивность, и плановые показатели были перевыполнены. В один из дней, когда председатель колхоза заглянул на ферму, Фёдор решил напомнить ему о повышении. В разговоре с Фёдором, тот стал юлить, не отвечая на его запрос, и переводя разговор на несущественные проблемы фермы. Но то, что было для Фёдора несущественным, для председателя колхоза было очень даже существенным. Фёдор, наверное, обратился к начальнику не в том месте и не в то время. Вместо благодарности за перевыполнение плана, и повышения в должности, он получил  откровенный разнос.

Отношения с председателем стали портиться. Он стал постепенно осознавать, что не видать ему повышения, как своих собственных ушей. Фёдор переживал, злился и скандалил по любому поводу. Испорченное на работе настроение нёс в семью. А чтобы снять стресс стал выпивать. Дома, за ужином всегда на столе оказывалось вино. Его выставляла жена, стараясь хоть как-то помочь Фёдору снять усталость и улучшить настроение. Он предпочитал пить крымский портвейн, и не признавал никаких других алкогольных напитков. Однажды попробовав портвейн «Магарач» после ужина, он уже старался пить именно его. На работе дела складывалось хуже некуда.

Председатель колхоза, в гражданскую войну – высокий воинский чин, припёр из города своего дружка – писаря и назначил заведующим фермой. Ему не нужен был человек, который хоть что-то понимает в сельском хозяйстве, тем более в животноводстве. Ему нужен был преданный человек, который мог красиво писать письма, приказы, рапорты и отчёты. Этот писарь появлялся на ферме утром на полчаса. Потом шёл  в контору и просиживал  в кабинете председателя колхоза  до конца дня. Даже когда тот выезжал на поля, он не уходил из кабинета и по поручению начальника вёл приём посетителей. Фёдора это возмущало до предела.

Он долго, день за днём терпел, заливая своё испоганенное самолюбие крепким вином. Но на качественный портвейн «Магарач» денег стало не хватать. Он покупал любой шмурдяк – лишь бы был забористый. Ульяна понимая, что муж спивается, перестала выставлять вино на ужин. Она начинала пилить его сразу, как только он появлялся на пороге подшофе. Всё заканчивалось непременно скандалом. Где каждая сторона высказывала оппоненту  всё,  что накипело, за все совместно прожитые годы. Ульяна скандалы изрядно надоели, и она перестала агрессивно реагировать на его после рабочее состояние.  Она лишь накрывала на стол, и молча смотрела на его пьяную рожу. Он, не проронив ни слова, брал початую, принесённую бутылку вина и шёл в свою комнату спать. Утром почти не завтракая, он опохмелялся тем, что припас с вечера. Оставить полбутылки на утро, было залогом его приподнятого настроения. Этот ежедневный утренний ритуал у него назывался «выйти в нуль». Затем пожевав петрушку или чеснок, довольный  он шёл на работу.

Но однажды с ним приключилась беда. Он пришёл домой настолько пьяный, что еле держался на ногах. Ужинать не стал. Прихватив заготовленный опохмел, шатаясь из стороны в сторону, он преодолел несколько метров и, не раздеваясь, плюхнулся на кровать. Под утро его разбудил стук пустой бутылки о пол. Страшно раскалывалась голова, но она осознавала, что осталась без чудодейственного эликсира. Фёдор оглядел постель и обнаружил, что вино из плохо закрытой бутылки вытекало в одном и том же месте. Попытался отжать живительную влагу из покрывала и простыни, но было уже поздно. Она просочилась через одеяло в пуховую перину. Он стал охать  и  звать жену.  Ульяна, давно перебравшаяся, спать в другую комнату не отвечала. Он виновато побрёл в комнату жены, опустился перед кроватью на колени, взял её  за руку, и жалобно пролепетал:

– Любимая, не дай сгинуть! Помоги непутёвому! Спаси от мук горячительных. Пожар во мне… Пожар!

– Ага…. Любимая… Так что же ты свою любимую давеча матюками  обкладывал? Ирод ты непутёвый. Совести у тебя нет. То посылаешь, то помоги, спаси.

– Так это…ж… я сгоряча. Ты же знаешь – без тебя мне не жить. Ты одна моя отрада.

– Так что же тебе надо от меня?

– Налей опохмелиться! А то помру!

– Так ты же всё уже выпил. Вина в доме ни капли нет. Хочешь рассолу капустного, или молока налью.

– Так ты… Что…ж… дурёха совсем погубить меня хочешь. Побожись …что дома ничего от моей болезни нет.

–А с каких пор ты о боге вспомнил? Ты же в него не веришь.

– В него нет… А в тебя да. Ты такая – на всю голову богобоязненная, что если побожишься, то не соврёшь.

– Ну, так гляди, – Ульяна перекрестилась и изрекла:-«Сдохнешь ты скоро, если не бросишь пить».

      День, не задавшийся с самого утра, преподнёс Фёдору главное разочарование. Придя на работу не опохмелившись, когда все жизненно важные органы упрямо сопротивлялись и не хотели настраиваться на труд, в задумчивости, где бы хлебнуть микстуры, он отпустил по домам доярок.  А через некоторое время вспомнил, что вчера его предупредили о нынешнем посещении фермы руководством района.

       Как не сопротивлялся его организм  высокопроизводительному труду, он всё же взял шуфельную лопату и начал грести навоз. Фёдор не заметил,  как на ферме появился новоиспечённый заведующий фермой.  Тот по хозяйски, пройдясь по ферме, спросил:

– Почему ты один? Где доярки? Тебя же предупредили о районной комиссии.

– А ты, не знаешь, что доярки после утренней дойки уходят домой, и потом после обеда приходят.

– Фёдор… Ты кто такой, чтобы меня учить. Если ты такой умный  и не можешь заставить людей работать, то греби навоз интенсивнее. Не посрами колхоз перед людями. Ну давай…давай, пошевеливайся!

– А ты что разнукался! Не запряг! Ты никак из помещиков, которых ещё не всех раздолбали. Не выёживайся! Бери лопату и помогай!

– Фёдор! Прикинь хрен к рылу. Кто ты… а кто я? Меньше трёпа – больше дел.

– Ах, ты сучара! Срань болотная, жополиз хренов! Я прикинул! Раз ты начальник, тебе и разгребать дерьмо – гаркнул Фёдор и, отшвырнув за спину лопату с навозом, быстро направился к выходу.

В порыве гнева, он не ожидал, что лопата с дерьмом попадёт по ноге заведующего, который в тот момент оказался у него за спиной. Покидая ферму, он слышал визг и рёв пострадавшего, но находясь в крайне возбуждённом состоянии, не обратил внимание. Уйдя с работы,  он купил привычную бутылку пойла и пошёл к реке. Там у него было любимое место, где он в одиночестве коротал время.

      На следующий день его вызвал председатель колхоза, и в присутствии заведующего фермой сразу стал на него кричать: – «Фёдор! Ты что творишь! В тюрьму захотел? Вчера ты чуть не убил своего начальника, который сделал тебе замечание по работе. Благодари бога, что лопата, которую ты в него швырнул, пришлась по ноге и не повредила кость. Знаешь… Я давно замечаю, что ты постоянно находишься в полупьяном состоянии. Работник ты никакой. С людьми ладить не можешь. Я бы мог тебя за прогул и пьянки выгнать из колхоза. Но учитывая твои былые заслуги, даю тебе шанс исправиться, и перевожу в пастухи».

Фёдору было всё равно. Главное для него было то, чтобы председатель побыстрее закрыл рот, и его оставили в покое, эти, в душе насмехающиеся над ним рожи.

       Вечером за ужином Фёдор рассказал Ульяне, что его сняли с должности и теперь он будет пастухом. Он ожидал, что она начнёт упрекать его и устроит скандал. Но жена спокойно отнеслась к этой новости, понимая, что рано или поздно это должно было случиться.

– Ладно. Вспомнишь молодость. Быть пастухом – тебе не привыкать. И будут теперь у нас в семье пастух и овощевод,– иронично проговорила Ульяна.

Она понимала, что на их семью из двух человек, трудодней и дохода от подсобного хозяйства хватит. А узнав эту новость рассчитывала, что Фёдор, работая пастухом на свежем воздухе успокоится и наконец, бросит пить.

      К Весне следующего года, когда накопленных запасов продовольствия фактически не осталось, а письма от Лешека стали приходить всё реже и реже, Дарья стала задумываться, что ей сделать, чтобы прокормить детей. Она уже подумывала использовать запасы, спрятанные под кроватью.  Но вспомнив наказ Лешека, решила поберечь их на крайний случай.

Как-то к ней пришла Ульяна и посоветовала вступить в колхоз и работать в её бригаде овощеводов. Она рассказала, что в колхозе есть детский сад и в него можно отдать Амадея и Василька. Там с ними будут заниматься и кормить. Богуслав к тому времени посещал школу и мог самостоятельно полдня находиться дома. Она согласилась, рассчитывая на получение трудодней и бесплатного обеда за счёт  колхоза. Дарья старалась хорошо работать, но посещая детский сад, дети стали часто болеть. Она была вынуждена по несколько дней оставаться дома, а потому  заработанные трудодни не позволяли семье нормально питаться. Она вскрыла схрон Лешека и стала использовать запасы. Нужно было готовить каши детям, кормить оставшуюся живность зерном.  Зерно стало заканчиваться, а растущих мальчиков нужно было кормить мясом, поэтому ей пришлось постепенно забить всех кур. Но к осени она собрала неплохой урожай с огорода. Запаслась кукурузой, горохом, семенами подсолнечника, и овощами.

Из письма от мужа, Дарья узнала, что его отправляют на стройку в Томск. Надежды на возвращение Лешека к семье в ближайшее время отошли на второй план. Главное было заботиться о детях и постепенно готовиться к зиме. Дарья купила дрова, заложила излишки урожая в потайное место и продолжала работать в колхозе. Короткая зима прошла без происшествий.