Зол вырезал из необычайно прочной ткани крыла, способной поднять над поверхностью планеты такую огромную махину как дракон, себе новую одежду. На земле её назвали бы, наверное, пончо. Вырезав посередине отверстие для головы, Зол надел его на себя, радостно скалясь, оттого что ночью, по окончанию большого дня, его конечности не окаменеют от сковывающего холода и остывшая кровь не слишком медленно будет циркулировать по венам, замедляя движения и позволяя такой же заторможенной добыче ускользать от него.

Воспоминание шестое

Шорох в шкафу

Тот, кто совершил ошибку только один раз,

будет более осмотрителен и принципиален, потому что он раскаивается,

тот, кто никогда не ошибался – опасен.

Хагакурэ. Сокрытое в листве Бусидо

Прозвучали сигналы пробуждения. От ритмичного рокочущего гула боевых барабанов Нори проснулся незамедлительно. Скорее он проснулся даже до сигналов. Хотя, возможно, он просто спал с открытыми глазами.

Соскочив с кровати и встав на ноги, первым делом застегнул воротник на все пуговицы. Спал он обутый в сапоги и в одежде, лишь гимнастёрка висела на вешалке возле двери. Даже смертельно уставший, он позаботился о том, чтобы форма в этот день помялась как можно меньше. Нельзя ронять честь мундира. На маленьком столе, стоящем возле окна и обложенном татами, лежала его офицерская фуражка.

Голова пульсировала непривычной болью. Изо рта шёл неприятный запах, и очень хотелось пить. Его странная причёска не изменилась с детства, бритые виски и выбритый пробор, идущий ото лба. Волосы двумя параллельными, идеально уложенными полосами шли по голове и сходились в хвостик, сплетённый на затылке. Подобные причёски носили самураи его рода испокон веков, чтобы голова не потела под шлемом. Сейчас это выглядело странно. Даже, наверное, дико, но под фуражкой её не видно и замечаний от командования он не получал.

Нори схватился за пряди волос, идущие двумя полосами вдоль головы, и постарался разорвать голову, раскалывающуюся от последствий вчерашних алкогольных возлияний. Боль от резких движений стала только резче.

Самурайский меч предков – катана, покоился в изголовье кровати под валиком для головы. Кобура с револьвером лежала рядом на кровати. Из дома юный самурай взял с собой лишь один из пары мечей дайсё. Короткий меч сёто, именно тот, который отец отдал ему на хранение в его двенадцатилетний юбилей. В условиях современного боя схватка велась на коротких дистанциях и малый, более манёвренный меч, оказывался эффективнее.

Чудовищно болела голова. Вчера он командовал расстрелом шестидесяти шести человек или это лишь адский сон? А потом беседа с полковником Ооно и путь домой, где он разогнал с мечом в руках толпу пехотинцев, спасая китаянку? Нет, конечно, на такую низость, как помощь местным, он не способен. Даже пьяный. Приснится же такое.

Вспомнилось, как отец говорил, что нельзя обнажать меч для поединка, в котором клинок не отведает крови. Иначе сработает проклятье меча и он будет управлять своим владельцем, ведя к пролитию рек крови. На это воспоминание Абэ Нори лишь цинично усмехнулся, пытаясь отвлечься от вызванных собственной глупостью и неумеренностью страданий от похмелья. Он считал себя атеистом и не верил в подобные мистические легенды.

Молодой офицер снял с вешалки гимнастёрку и, надев её, застегнул на все пуговицы, после чего подошёл к прикрытому занавеской окну. Наверняка если застегнуть все пуговицы, это приведёт его в норму и он снова станет образцовым офицером императорской армии, которым всегда и старался быть.

Часть разместилась на площади, название которой Нори сейчас не мог вспомнить, силясь приглушить пульсирующую в голове боль.

Виднелись натянутые большие палатки. Уже дымила полевая кухня. Дежурные солдаты суетились, чтобы накормить завтраком и наполнить силами на новые убийства императорскую пехоту. Какой бы важности ни происходили события, человеческие потребности оставались неизменными, потребность во сне и пище всегда будет напоминать человеку, что он не бог, даже если он себя таким возомнил.

Офицеры, как и второй лейтенант Абэ в их числе, разместились в домах, прилегающих к площади. Комната Нори располагалась на втором этаже богатого каменного дома.

Выпив воды из фляжки, Нори прислонил левую руку ко лбу, с силой нажал на бритые виски, стараясь унять болезненную пульсацию.

Что ему ещё там снилось? Что девушка увязалась за ним, а он, чувствуя ответственность за ту, чью жизнь спас, не находил доводов прогнать её прочь. Когда навстречу шла группа солдат, она подбежала к нему. Схватив его левую руку, вот эту, которой он сейчас сжимал лоб, прислонила к своей голове и попросила сжать волосы в кулак, что он от растерянности и сделал. Её спутанные волосы оказались очень прочными и шелковистыми. Он ещё никогда не трогал девушку за волосы. Если не считать якобы случайных прикосновений к волосам сестры Иноэ, которую он тайно любил, как ему тогда казалось.

Группа пехотинцев прошла, посмеиваясь и хваля добычу второго лейтенанта. Молодого, но решительно ведущего за волосы подобострастно согнувшуюся китаянку, похоже, потерявшую волю и смирившуюся со своей участью боевого трофея.

Каким-то образом он сумел провести китаянку в дом. Ближе к площади мародёров он не заметил, только караул. Похоже, солдаты стремились не беспокоить офицеров, игнорирующих ночной произвол, и рыскали по улицам, расположенным дальше от площади.

Пехотинцы, стоящие на сторожевых постах, лишь молча поклонились. Рассуждать о действиях офицера, отражающего в своих действиях волю императора, они не смели. А потом он зашёл в заранее выбранную комнату и уснул.

– Какая глупость приснится на пьяную голову, – невесело усмехнулся Нори, – если бы девушка пришла со мной, то она бы не осмелилась куда-либо уйти.

Осмотрев комнату, он не нашёл ничего подозрительного. В просторной спальне располагался настил из досок, заменявший двуспальную кровать. Большая тканая картина из шёлка с изображением чёрного дракона с золотой чешуёй, раскинувшего крылья в полёте и извергающего пламя, висела над кроватью. Тонкая работа, наверняка очень дорогая. Жёлтый глаз дракона с прямоугольным зрачком с вызовом смотрел на незваного хозяина.

Низкий столик, обложенный татами, большой шкаф, ковёр на полу. Вполне японская обстановка, за это он и выбрал комнату. Не спряталась же она под настилом из досок?

Подняв полог покрывала, Нори убедился, что под настилом никого нет, и отвлёкся на новый приступ головной боли, вызванный наклоном головы.

Раздался едва слышный всхлип и бормотание.

Нори встрепенулся от неожиданности. Сначала ему показалось, что шум раздался в его голове.

Скосив взгляд на шкаф и пытаясь разубедить себя, что звук шёл оттуда, Нори услышал шорох.

Осторожно подойдя к шкафу, он слегка приоткрыл дверцу и увидел свернувшуюся на груди тряпья, до этого висевшего на вешалках, девушку. Она металась во сне, шевеля губами в разговоре с кем-то, кто мог её слышать без слов.

Волна страха и стыда залила его с головы до ног, и Нори едва сдержался, чтобы не вскрикнуть, прикусив губу до крови и сжав ладони в кулаки.

Значит, это не сон! Как он мог пойти на такое постыдное действие и спасти врага?! Может, её придушить, чтобы никто не узнал о его позоре?

Он отпустил дверцу и, открывшись сильней, она скрипнула. Девушка открыла глаза, и мутный взгляд сфокусировался на стоящем над ней человеке, и в глазах мелькнул страх. Потом она узнала убийцу своего младшего брата уже было собралась закричать, губы разжались, но сильная ладонь молодого офицера зажала рот. Девушка замычала и попыталась вырваться, укусив ладонь. Нори усилил хватку, и она, окончательно проснувшись, обмякла, перестав сопротивляться.

Увидев в глазах девушки понимание, Нори поднёс палец свободной руки к губам, на что девушка с готовностью закивала.

Отпустив девушку, потомок самураев сжал ладонь, останавливая сочащуюся из раны, оставшейся от укуса девушки, кровь. Руку он убрал за спину, показать увечья и этим огласить свою уязвимость ниже достоинства потомка самураев.

– Я думал, ты мне приснилась, – вполголоса начал разговор японский офицер на нанкинском диалекте.

– К сожалению, не приснилась, – с вызовом заявила девушка, – и то, как ты убил моего братишку, тебе тоже не приснилось.

Абэ Нори встал и выпрямился в полный рост, увидев, как он напрягся, девушка сразу поменялась.

– Но вчера ты спас меня и проявил себя героем, – поспешно добавила она, – благодарю, что ты не оставил меня на растерзание толпы пьяных варваров.

Нори бросил испепеляющий взгляд на девушку:

– Не смей обзывать доблестных пехотинцев императорской армии Японии, – с вызовом процедил он сквозь зубы.

Девушка вылезла из шкафа и бросилась на пол, прижимаясь к его ногам, обхватив руками колени.

– Прости меня мой господин, мой спаситель. Только по твоей милости я жива, – залепетала китаянка.

Нори хотел отстраниться, но тогда пришлось бы грубо оттолкнуть девушку. Хорошо, что её глаза устремлены в пол, ведь он покраснел он смущения.

– Так-то лучше, – пытаясь придать голосу ноты презрительного высокомерия, считавшиеся призраком аристократичности, добавил, – а то я уже начал жалеть, что сам тебя не убил, недостойную.

Девушка ещё сильнее сжала его колени в своих объятьях.

– Я буду верной твоей рабой, только не лишай меня своей милости. Стану угадывать твои желания, чтобы доставить радость, – истерично бормотала девушка, – ты меня уже раз прогонял прочь, не делай этого больше. Лучше убей сам, если захочешь.

Волна гордости за своё величие обожгла сознание Нори. Он имеет право распоряжаться жизнями и смертями людей. Вот, значит, для чего он с детства воспитывал в себе дух воина. Воля над судьбами людей делает человека подобным богу.

Коктейль из невиданных ранее эмоций наполнил сознание дурманящим чувством величия. Даже головная боль отступила, а сердце бешено заколотилось. Похоже, в него вселился Хатиман, бог войны и хранитель воинов. Сейчас он не сомневался, что сам стал оружием и может уничтожить толпу врагов голыми руками! Да что там голыми руками! Одним своим взглядом он сможет обратить армию неприятелей в бегство! Может быть, боги всё же существуют? И теперь он один из них…

Абэ Нори старался не дышать, поскольку боялся, что от небывалых ощущений разорвётся его грудная клетка и дух войны, только что наполнивший всю его сущность, вырвется наружу взрывом, уничтожающим всё на своём пути, и от несчастного истерзанного города не останется даже руин.

Его рука опустилась на её голову и ощутила упругую нежность волос девушки. Волос, к которым он уже прикасался, ведя её домой. Волна возбуждения спустилась от головы вниз, наполнив тело возбуждением и желанием. В обычной жизни он, наверное, даже заговорить с такой красавицей постеснялся бы, а теперь она стоит перед ним на коленях и умоляет о благосклонности и покровительстве.

– Как тебя зовут? – спросил Нори, стараясь взять себя в руки.

– Меня зовут Лю Инь, мой господин, – ответила девушка.

– Твоё имя означает «женское начало»?

– Да, мой господин. Родители считали, что такое имя даст мне любовь и сделает счастливой матерью.

– А где твои родители?

– Их вчера под окнами нашего дома убили штыками доблестные пехотинцы императорской армии Японии, – следуя его приказу не оскорблять японских солдат, ответила девушка. – Пехотинцы начали насиловать маму прямо на улицы, а отец выбежал на них с веником и его убили первым.

– Почему с веником? – растерянно спросил Нори. Возбуждение отступило, и чувство восторга от вновь обретённых сверхвозможностей схлынуло, оставив осадок липкой неприязни от образов, рисуемых словами девушки. – В доме же имелась винтовка, из которой потом стрелял твой брат.

– Иметь оружие и воспользоваться им для убийства – это разные вещи. Мой отец был художник, а не воин. Он не собирался никого убивать, просто схватил первое попавшееся под руку, – пояснила девушка, всё так же держащая его колени, но поднявшая глаза, чтобы посмотреть ему в лицо, – он знал, что его убьют, но не мог бы жить с тем, что не помог маме. Он её очень любил. Нам же приказал прятаться. Потому что нас любил тоже.

– Он сделал выбор, достойный мужчины и единственно возможный. Как, впрочем, и твой братишка, – сухо бросил Нори и приказал, – отпусти мои колени и сядь на кровать.

Девушка поспешно, не раздумывая, выполнила сказанное. Потупив взгляд, стала расстёгивать пуговицы.

– Ты зачем это? – откашлявшись, спросил Нори.

– Я подумала, что мой господин хочет воспользоваться своим правом победителя, – пояснила девушка.

– Я хочу, – он спрятал смущение за напускным раздражением, – я хочу пойти и служить своей стране, поскольку война продолжается.

Нори направился к двери, но перед тем, как её открыть бросил, не оборачиваясь:

– Жди меня здесь, лучше залезь обратно в шкаф, я постараюсь раздобыть тебе еду и спрятать, если представиться возможность.

– Мой господин!

– Что?

– Как вас зовут?

– Можешь называть меня второй лейтенант Абэ, – величественно бросил Нори и нажал ручку двери.

Боковым зрением Нори заметил, как девушка встала и поклонилась ему вслед.

– Я тоже мог стать художником, – горько усмехнулся он себе в усики.

Глава 7. Пещера западни

Адское правило потребностей –

не отягощай себя вещами,

которые не сможешь использовать сразу.

Обвязав новое одеяние собственным хвостом, Зол заткнул за новоявленный пояс короткий коготь, второй коготь взял в левую лапу. Два меча будет лучше, чем один, когда заживёт вторая лапа.

Теперь у него имелась полноценная пара катан: короткий меч – сёто и длинный меч – дайто, называемые вместе дайсё. Если бы ещё их наточить и выгнуть в другую сторону, а то придётся орудовать как серпами.

Третий коготь без рукоятки из пальца он спрятал под валун, старательно обложив камнями: вдруг когда-нибудь пригодится. Второе правило ада говорило, что, если хочешь выжить, не отягощай себя вещами, которые не сможешь использовать. Конечно, добычи это не касалось. Добычу он бережно накрыл её же крыльями и прислонил к валуну, чтобы, когда малое солнце выйдет из-за скалы, мясо не сразу изжарилось. Он найдёт какой-нибудь грот в этом камне, тянущемся к небу, и отнесёт туда добычу. Прихрамывая, Зол направился к тенистой стороне горы. Наступать на культю с не отросшей ступней по кремнёвой крошке оказалось невероятно больно.

Гора по мере продвижения становилась все более отвесной, трещины укрупнялись и расширялись. По виду камни у этого склона казались плотнее и крепче, чем у той стороны горы, куда его донёс дракон. И они имели другой оттенок. К фиолетовым отливам здесь примешивались крупные зелёные вкрапления. Среди мелких коричневых камней виднелось очень много серого и оранжевого цвета.

Вскоре показался грот с просторным входом, в который Зол смог зайти, лишь слегка нагнувшись. Пещера шла вглубь скалы и расширялась только в дальнем конце. Тоннель оказался завален мелкими булыжниками, перемешанными с гранитной крошкой серо-зеленого цвета, едва различимого в сумраке пещеры. Можно было подумать, что здесь некогда текла река. Неужели когда-то и в аду текли реки?

Прежде всего Зол убедился, что пещера не занята каким-нибудь драконом. Коротать ночь в компании злобной голодной твари ему совсем не хотелось, даже вооружённому когтистыми мечами. Мелкой живности, которая могла оказаться опасной при большом количестве, тоже не заметно. Похоже, он нашёл совершенное убежище. Осталось принести сюда пищу и можно думать, чем забаррикадировать вход так, чтобы жаркая атмосфера большого дня не выжгла его внутренности.

Тело дракона тащить оказалось очень тяжело из-за полученных ран и кровоточащей культи. Зол напоминал себе муравья, ведь ему приходилось тащить вес в несколько раз больше собственного, сопротивляясь силе тяготения планеты намного большей, чем на Земле. Трещали даже связки на конечностях, что и говорить о натруженных мышцах и треснувших в битве костях.

Когда Зол совсем обессилел, он улёгся на трофей и принялся думать. Особым интеллектом мозги ящерицы, в теле которой пребывала его душа, не отличались. Лишь сейчас у него появилась мысль разделить добычу на несколько частей и затем тащить её в новое жилище. На рубку мяса и перетаскивание кусков трупа врага ушли оставшиеся силы и очень много времени. После всего Зол решил отоспаться, ведь до окончания малого дня и присоединения к малому светилу его большого брата имелось ещё достаточно времени.

Когда Зол проснулся, на культе до половины отросла ступня. Теперь ходить будет намного легче, ведь у него появилась пятка. Выйдя из пещеры с видом хозяина жизни, он осмотрелся и потянулся. Долина, которая поразила его своим великолепием, теперь оказалась полностью залита светом и черна. Лишь в некоторых местах торчали пеньки, так недавно бывшие растениями. Зато между камнями у подножия горы топорщились жёлто-бурые пучки травы.

Зол решил их набрать и устроить себе мягкое ложе, а не как раньше, ютиться на шкуре щитоносца. Пока будет собирать траву, может, к тому же присмотрит подходящий камень для закупорки входа. Только его сознание терзали смутные сомнения, сможет ли он его дотащить? Ведь булыжник для закупорки входа требовался почти с его рост. Ну хотя бы докатить, пожалуй, сможет. Выбирать особо не приходилось: или реализовать план, либо сдохнуть и родиться в ещё более чудовищных глубинах Ада.

Трава хоть и выглядела довольно жалко, очень прочно цеплялась разветвлёнными корнями за щели в скале. Сил вырвать её не хватало даже у победителя дракона. Но ведь теперь у него есть мечи. Как быстро привыкаешь к хорошему. Зол превратил оружие убийства в орудия труда.

Обойдя долину, возродившийся призрак проклятого самурая осознал, что цельного камня для его двери не нашлось. Придётся закладывать вход крупными камнями, чередуя их с мелкими. Так же, как засыпан дальний край пещеры, откуда можно будет набрать камней.

Все дела он завершил: можно замуровываться и спокойно дожидаться начала двойного дня, а затем и благополучного его завершения. Ну а потом!..

Сладостно зажмурившись, он представил своё пробуждение с видом на прекрасную долину тени. Там будет сколько угодно еды, и он наверняка придумает, как укрыться от атак драконов. Можно будет бесконечно долго лежать и мечтать о том, что ты убьёшь и съешь. Обитатель адской планеты сладостно зажмурился от предвкушения удовольствия предстоящих побед.

Интересно, почему в своей прошлой жизни, будучи военным, он не получал удовольствия от убийств? Хотя он выбрал эту профессию. Может, потому, что он не ел тех, кого убивал? А зачем тогда убивал? Да и убивал столько, что и не съесть. Глупец какой-то.

В аду проще и понятнее. Сразу ясно, кто твои враги, кто друзья. Потому что друзей нет, а враги все и всё. Интересно, а если он встретится взглядом с одной из тварей, пытающихся его сожрать, и узнает в нем друга? Он что, должен их не убивать и сдаться? Зачем только непонятно? Ведь эти полоумные чудовища, населяющие ад, даже и не поймут, кого съели.

Раз они не помнят, значит, это не они? Хотя какая разница, его друзья не могли докатиться до таких глубин ада, как он. Вспомнился даже случай, когда он чуть не убил друга детства Иноэ. Тогда он очень привык убивать и его разум помутился.

Зол устал от этих размышлений. Так много думать и вспоминать он мог лишь в период спячки. Тогда эти размышления быстро утомляли и он мирно засыпал. Пока же ещё есть дела.

Зол собрал груду крупных камней и принялся заставлять вход с видом опытного однорукого каменщика. Правая рука уже срослась, но почти не двигалась.

Тщательно заложив верхний слой кладки, демон с чёрной кожей и переливающейся чешуёй довольный уселся на специально приготовленный камень возле большого валуна, назначенного столом. Глаза только начинали привыкать к темноте, в которой он к тому же ориентировался при помощи эхолокации.

Труп дракона Зол сложил в яме, находящейся в дальнем углу пещеры, в его представлении это должно быть самое прохладное место. Пещера оказалась в среднем тринадцать шагов в ширину и 666 в длину. Может, не зря обитатели голубой планеты боятся этих цифр, когда не стесняются себе в этом признаться?