Глава 6

– Мам, ты только погляди! Вот это я понимаю жизнь! Пять часов вечера, а она дрыхнет! А ночи напролет, небось, гуляет. А ты говорила: Машка бабуле помогает. Машка? Бабуле? Конечно! Кто угодно, но только не Машка, что и требовалось доказать!

Лигорская заворочалась в кровати, не понимая, снится ли ей голос старшей сестры, или она слышит его на самом деле. Впрочем, не только ее. Бабушкин дом напоминал растревоженный улей: смех, всхлипы, восклицания, приветствия и разговоры. Только тут Маша вспомнила: сегодня же родственники приезжают! Вернее, уже приехали, по-видимому. Неужели действительно пять вечера? Вот это она спала…

Машка зевнула и сладко потянулась в постели. Она выспалась и отдохнула. А теперь не мешало бы поесть и привести себя в порядок. И обязательно следует подумать о том, как и где помыться.

– Баба Антоля, тебе Маша помогала хоть немного? – из соседней комнаты донесся мамин голос.

– А як жа! Канешне, Машуня мне ва ўсім дапамагае! – отозвалась бабушка.

А Машка состроила рожицу. Нет, задерживаться дома определенно нельзя. Она знала: любое общение с родными точно приведет к конфликту. Хорошо хоть, они всей толпой не завалились сюда здороваться и с ходу читать нравоучения. Наверняка наслышаны о ее безлаберной жизни.

Стараясь не шуметь, Машка встала с кровати. «Грубка» (голландская печь) и прислонившийся рядом шифоньер с большим зеркалом не давали увидеть ее из соседней комнаты даже через открытую дверь.

Боясь, как бы дверцы шкафа не скрипнули, девушка с величайшей осторожностью открыла их, вытащила первые попавшиеся короткие джинсовые шорты и светлую футболку. Быстро оделась и попробовала привести в порядок волосы, которых два дня не касалась расческа. Они были ужасно спутаны, и, чтобы хоть как-то расчесать их, девушке пришлось выдрать не один клок. Кое-как все же она собрала волосы в хвост. Так, неплохо. К выходу готова. Выдохнув и сунув ноги в шлепанцы, Лигорская решительно толкнула дверь.

– Всем привет! – небрежно бросила она, ни на кого не глядя, и, миновав проходную комнату, вышла на кухню.

– Машка, привет! – хором поздоровались с ней троюродные сестрицы Дарья и Вика.

– А что это вы, девушка, спите в такое время? Что ночью делать будете? – тут же задала вопрос тетя Наташа.

– Известно что! – язвительно вставила Оля, вошедшая на кухню вслед за Машей вместе с мамой и бабой Антолей.

– Ох, какая ты, Маша, взрослая и красивая стала! – похвалила ее баба Надя.

– Машка, ты куда это собралась? – вклинилась мама.

– Машуня, унучачка мая, ідзі, там ля печы блінцы яшчэ цёплыя і скваркі смажаныя. Пад’еш! Ты сёння яшчэ не ела нічога! – спасительно прозвучал бабушкин голос.

– Спасибо, бабуль!

Подойдя к печи, девушка взяла сковороду, накрытую крышкой и укутанную льняным полотенцем, и поставила на рабочий стол, что стоял напротив. Раздвинув на лавке у окна кувшины и банки, она присела на краешек и принялась торопливо жевать.

– Вера, Наташка, ну вы чаго паселі, як няродныя? Ідзіце стаўце чайнік, зараз будзем чаго на стол збіраць. Дзеўкі, мабыць, таксама галодныя. Чаю пап’яце ці мо ўзварчыку халоднага? А тады будзем думаць, што на вячэру зрабіць ды спаць куды вас класцi!

– Мою комнату прошу не занимать! – тут же откликнулась девушка.

– Маша, сядь за стол и ешь нормально! – обернулась к ней мама, нахмурившись. – Девки вповалку полягут на диване, а мы тут уж как-нибудь разместимся с Наташей. Разложим диван в проходной комнате, чтоб бабулю не стеснять, а тетка Надя пойдет ночевать к тетке Мане.

Машка поморщилась.

– Вот только рожу воротить не надо! – не смогла сдержаться Оля, которую один лишь наглый и самоуверенный вид младшей сестры приводил в бешенство.

Маша предостерегающе подняла руку и мило улыбнулась.

– Ты что-то сказала, сестричка? Нет? Ладно! А, забыла спросить, как там поживает твой ненаглядный муж? Все еще скучает по мне? О, вижу по выражению твоей физиономии: все попытки заставить его забыть меня и снова обратить свои взоры и мысли в твою сторону пока не дали результатов, – совершенно спокойно проговорила Маша и по лицу Оли поняла, что попала не в бровь, а в глаз.

– Мама!!! – завизжала Оля так громко, что бабушка испуганно вздрогнула и перекрестилась. – Мама, скажи этой змеюке, чтоб закрыла свой поганый рот!

– Маша! Оля! Немедленно прекратите, замолчите обе! И чтобы, пока мы здесь, я от вас ни слова не слышала!

– Вера, чаго яны? – ошарашенно спросила баба Антоля.

Вера Михайловна Лигорская в ответ лишь безнадежно махнула рукой. Если бы ее дочери не были внешне похожи, она бы решила, что одну из них точно перепутали в роддоме. Уму непостижимо, как могли родные сестры так непримиримо ненавидеть друг друга. С самого раннего детства они ссорились и дрались с таким ожесточением, что порой женщине казалось, будто ее дочери готовы убить друг друга. Впрочем, взросление ничего не изменило: они уже не дрались, но их подлостям и гадостям не было конца, будто они стремились как можно сильнее уязвить друг друга, соревновались, кто сделает больнее.

Вере Михайловне были известны все слабые стороны Оли, но характер Маши, ее упрямство и своеволие женщина так и не смогла ни побороть, ни смягчить, ни принять. Именно поэтому в конфликтах, которые происходили между дочерьми, она всегда брала сторону старшей, осознанно или нет выделяя ее, отдавая ей предпочтение.

– Это не ребенок, а сущее наказание! – тяжко вздохнула Вера Михайловна.

К такому умозаключению она пришла пару лет назад, и только оно оправдывало ее в собственных глазах.

– Вера, да не обращай внимание: переходный возраст у нынешнего поколения, видно, затянулся. Машка – дитя еще! – попробовала вмешаться тетя Наташа.

– Дитя… Я бы тебе многое могла рассказать об этом дитяти!

– Мамуль, ну давай, не стесняйся, я-то знаю: как только за мной закроется дверь, ты начнешь перемывать мне кости! Кстати, не забудь рассказать о своем собственном слюнтяйстве по отношению к любимой старшей дочери! – огрызнулась Машка.

– А ну-ка, иди отсюда! – теряя самообладание, повысила голос Лигорская-старшая.

– С превеликим удовольствием! – отсалютовала дочь и направилась к двери. – Я что-то и правда задержалась здесь.

Высоко подняв голову и иронично ухмыльнувшись, Маша неторопливо прошествовала через комнату и покинула дом.

– Нет, ну вот как с ней можно нормально разговаривать? Все мои слова и действия воспринимаются в штыки, причем едва ли не с самого детсада! – последние мамины слова настигли девушку на крыльце. Маша обернулась и показала язык открытым дверям.

– Семейка шизофреников, блин! – пробормотала девушка и огляделась по сторонам, подумывая, куда бы пойти и где сейчас могут быть ребята.

На улице было все так же знойно. Шесть часов вечера, а солнце еще в зените. Эти июньские дни казались бесконечными…

Услышав, как за сенцами что-то грохнуло, Лигорская сошла со ступеней и завернула за угол.

– Так-так, – протянула девушка, упирая руки в бока. – Ты-то мне и нужен!

Сафронов – а это именно он за сенцами возводил какое-то сооружение – обернулся.

– У меня к тебе тысяча вопросов!

– Как тебе летний душ? – как будто не слыша ее, вопросом на вопрос ответил мужчина.

– Ты мне зубы не заговаривай! Ты зачем меня в лес сегодня потащил?

– За ягодами!

– Правда? Которых бабуле захотелось, не так ли?

– Ну-у-у… – протянул мужчина, не сводя с нее взгляда. – Не совсем!

– Вот как?

– Все просто: я хотел познакомиться поближе! – сказал он.

– Поближе, – повторила Машка. – И насколько же близко? Ты что, – девушка в крайнем возмущении повысила голос, – меня в лес потащил, чтобы…

– Эко тебя понесло, притормози! Ты что, думаешь, чтобы получить понравившуюся девушку, мне обязательно тащить ее в лес, а потом принуждать к чему-то? То есть, по-твоему, я ни на что другое уже не гожусь? – притворно возмутился мужчина.

Лигорская присвистнула.

– Ничего себе ты загнул!

– А почему нет? Ты девушка красивая, сама это знаешь, вот я и подумал: дай-ка приударю за Машкой!

Девушка засмеялась.

– И это, по-твоему, называется «приударю»? Ты что, придурок? Лучшего способа не нашел? Знаешь что? Вот там, в доме, целый выводок девок, как раз таких, за которыми ты можешь приударить, и они, поверь мне, будут этому безумно рады. А за мной, пожалуйста, не смей больше приударять и знакомиться ближе! – заявила Машка. – Слышал выражение: «По Сеньке шапка»? Так вот эта шапка не для тебя! Понял?