II

– Алё, слышь, мех? Следующая станция Марс! Приготовьте трамвайные билеты для проверки! – старпом был в хорошем настроении, – Ты на какой выходишь? – Я до конечной, – прокряхтел бортмеханик, задрав голову и обе руки с инструментами, накручивая что-то на балку из толстого швеллера, – Ты и на лунной орбите уже что-то вертел. Кораблик-то новый, чево ты там всё время чинишь?

– Да я решил кронштейн дополнительный прикрутить. Мне для мелких хозяйственных нужд пригодится, – вроде как оправдываясь, ответил Лао, – Фонарь, там, лишний подвесить, экран…

– Да ладно, это я так… Через час ужин, не припозднись.

– Я приду раньше.

Помощник капитана был самым возрастным членом команды. Однако попал на следующий трамвай «Возврат» старпомом и «безопасником». Его весёлость иногда могла означать всё, что угодно. Угрюмым его никто никогда не видел, а вот злым – да, но, как правило, только по делу. Слишком уж он засекреченым был. Шифры, пароли, специнструкции… А вообще, Антон Дягилев был и впрямь по характеру весел и улыбчив. Здоровая «рама» такая, добродушная, правда когда свободная минута выпадает. Лао Син, казалось, был его антиподом. Щуплый, молчаливый, спокойный китаец, сам по себе, всю дорогу что-то делает. Не спеша, если особых проблем нет. Почти не вылазит из технических помещений в глубине корабля. Там – среди труб и шлангов, проводов и плат, вентилей и кранов – и была его стихия. Опыта меху было не занимать, летал он много, и бортмехаником и бортинженером. Вот и на «Возврате» Лао объединял на своём посту две специализации: инженер-механик. Была ещё и третья: 2-й стрелок. В помощь основному стрелку и штурману Гамме Андино, в случае серьёзной атаки чего бы то ни было. Гамми на пару со стариной Антонио являлись, ко всему прочему, специалистами по ОКТО-технологии. «Преобразователь Орнандо» был одним из двух сердец этого судна вместе с термоядерным реактором, давшими жизнь и дорогу в свет кораблю и всей экспедиции.

Можно только подивиться как «яйцеголовые» подбирали команду космонавтов. Вроде бы «интернационал», только уже в двух различных экипажах собираются представители тех стран, или конгломерата стран, как в случае Европы, чьи агенства входят в RENC Corporation. Ну, может и правильно. И ещё на «Возврате» трое из пяти обладают смежными профессиями, кроме капитана и пилота, и эти специальности пересекаются между личным составом вдоль и поперёк. Особенно это бросалось в глаза на «Нетьюде», где экипаж был из 8-ми. Наверное, тоже логично: перекрещивание связей в команде ради постоянного взаимодействия всех друг с другом. А сверху – капитан. Хотя и он, и пилот на «Возврате» обладали всяким, как само собой повелось в Космосе. К примеру, на корабле не было отдельного медиколога-психолога, вся команда прошла приличный медкурс с индивидуальными акцентами под руководством сурового Камала Тханкура. Один – больше по хирургии, другой – по сердечно-сосудистой системе, третий – по глазам, ушам, в-общем, по всему, что на голове растёт, ну и так далее… Психоподготовку также все прошли, но, в наиболее сложных случаях, последнее слово было за капитаном.

Все собрались в кают-компании на ужин.

– Матрос Толмач, передайте мне хлеб? – Будет исполнено, товарищ боцман! – отдаю честь и сижу дальше, даже не дёрнувшись. Это у нас с Антоном приколы такие. Русские.

– Я кому сказал! Это приказ!!! – Есть, мой генерал! – и передаю ему хлеб. Гамми фыркает от смеха, Лао улыбается одними уголками губ. Эллингтон остаётся беспристрастен, даже головы не повернул, видимо, думая о своём, о командирском.

– Через три часа проходим орбиту Марса, – говорит Гам.

– Нам ещё далеко до «точки разборки», ха-ха-ха! – ржёт как конь старпом.

– Ну мы ещё скорость только набираем – уставившись в тарелку с запеканкой, мягко высказывается Лао.

– Ну, как наберём, не плачьте потом, – это уже я, – Быстро болтать у меня перестанете, челюсти не разожмёте.

Гамми укоризненно чуть мотает головой: – Ну и вот что ты нас кошмаришь раньше времени? – Да я так, для поддержания разговора.

Секунд на 15 повисает пауза. Все берутся живо представлять конец разгона, а после – начало торможения. Тут оборачивается кэп:

– Хватит вам! Всему своё время. А ты, Толмач, давай доедай и топай в рубку, не порти всем процесс переваривания пищи.

– Ну Мэри-то права. У нас уже на 0,1g увеличилась тяжесть, хоть и незаметно, но это за последние часы. То ли ещё будет? – вступается за меня зачем-то мех.

– Как будет, так и будет. Вам не привыкать. – отрезал капитан.

Эллингтона выбрали капитаном уже сформированные два экипажа, один из которых – резервный. Выбирали из посторонних, но тех, кто прошёл все тесты и тренинг, из списка, предложенным RENC, с решающим словом от России. Большинство проголосовало за Эллингтона Коупленда, человека известного в кругах космонавтов, астронавтов, тайконавтов… Смелого мужика с капитанским опытом и насыщенной профессиональной биографией. У русских был вариант в лице Антона Дягилева, не менее опытного спеца, но отдали свой голос за Эла, более молодого и сдержанного. И уже, практически, избранного. Так и так двое уже остаются в команде. Антон стал старпомом, а Мария Толмач – незаменима как пилот. В группе подготовки после отсева было человек 25, и все всё друг о друге знали, конечно. Бойцы все матёрые, кто-то с кем-то уже летал, вопросов по отбору не задавали – профи.

Ужин закончился, все разбрелись на короткий отдых, и – по постам. Предварительная цель экспедиции – район между Юпитером и Сатурном. Где-то за орбитой спутника Синопе в ближайшей точке эклиптики ближе к Сатурну, находилась точка «скачка», как спецы называли на жаргоне «Транс-прыжок» или «ОКТО-переход». «Находилась» – это условность, потому, что «Нетьюда» поставила там свой «маяк», но работал он только с их ОКТО-движком, для любого другого он не существовал. Поэтому группе «Возврат» было необходимо поставить свой, чтобы к нему и вернуться. В точке прибытия – поставить второй и с него отчалить. По-другому никак. Конечная цель: созвездие Золотой Рыбы, или Dorado – как его назвали при открытии, центр искомой планетарной системы – звезда TOI-700, спектрального класса M2V. Красный карлик, звезда с низким уровнем звёздной активности. Вокруг неё вращались три экзопланеты: b, с и d, две из них – возможно пригодные для жизни. Одна была газовой, другая требовала проверки на месте, а ещё одна, TOI-700d, представляла огромный интерес на протяжении уже почти века. Туда отправилась «Netuda», а теперь и «Vozvrat». 100 световых лет, вот так, для начала. Нетуда плыл «за рыбкой золотой»…

* * *

Лао Син родился недалеко от Шанхая, в Сучжоу. Рос, учился в школе. Хорошо учился. После школы поступил в Шанхайский Университет Науки и Техники на механико-математический факультет. Стал студентом номер один на мехмате, забирал «золото» на городских конкурсах. Ему пророчили Почётный диплом на выпускных экзаменах. Играл в теннис, любил читать. Дочитался до того, что из книг составил чёткое представление о конструкции околоземных «челноков» и размечтался не на шутку. Поступил, параллельно учёбе в универе, на курсы начинающих инженеров-конструкторов «челноков». И неожиданно привлёк к себе внимание Китайского Национального Космического Агенства CNSA. Сину сделали предложение, от которого он не мог отказаться. А конкретно: переехать в Пекин и продолжать обучение в CNSA по своему профилю. Диплом ему выдали прекрасный и сразу же устроили на работу. Начал Лао с ремонтных ангаров на космодроме «Чжэцзян» и быстро заслужил авторитет среди коллег; был переведён в Лабораторию ракетных двигателей. Проработав так два года, снова предложение: пройти курс и слетать бортмехаником на грузовом «челноке». Один рейс, другой, третий – и вот он уже на пассажирском. Через год – Луна, ещё через два – Фобос. «Далеко пойдет Дохлый» – говаривали коллеги и начальство, прицокивая языками. Он и пошел…

…Лао шёл, понурив голову, по Шанхаю, мучаясь от безделья. Серьёзно работать ему не давали «в связи с восстановительным периодом», однако зарплата шла, и совсем немаленькая. Плюс неплохие бонусы от правительства и от RENC за полёт, возвращение и серьёзную информацию. Деньги тратить было не на что: Лао не умел и не любил развлекаться. Просто гулял, сменил прическу, купил шляпу-доули, мужской шейный платок, который никогда раньше не носил и добавил ко всему здоровенные чёрные очки. В-принципе, не узнавали. Что, собственно, и требовалось. Большую часть времени сидел дома – купил в Шанхае небольшую усадьбу: и до родителей недалеко, и с этим городом много воспоминаний связано… Сидел, читал почти все время, смотрел на «стене» новости иногда, по большей части связанные с полетами в Космос. Сеть его не интересовала, как и ничто другое. Ну, может, с девушками пообщаться изредка. Но недолго. Нет, не шлюхи… Заказывал регулярно журналы на космическую, инженерную и квантовую темы. Если мозг не заполнять, он начинал пугать. Кажется, что Лао Син вернулся в несколько другой мир. Но время-то немного прошло в экспедиции, года три всего. Ну а голова, помимо послеполётного «афтершока», побаливала и физически. Лао сходил к врачу, тот ему прописал что-то там, и механик отправился на прогулку с заходом в аптеку.

Притащив домой лекарство, он сел на диванчик и решил ознакомиться с описанием содержимого. «Ноолан». По рецепту. Хорошо, что дальше? Дальше пошел такой мелкий шрифт, что пришла мысль: на кого такого зрячего это рассчитано? За ней мысль вторая: надо бы обзавестись лупой. Можно заказать, привезут в течение получаса, но лучше прогуляться лишний раз. Пошел обуваться, даже «стену» выключать не стал. Зашёл в ультрамаркет, где много всего, а еще больше привезут за 15 минут со своих или чужих складов. Всё привезут. Это стало обыденностью уже давно. Взял лупу, камера считала лицо, на выход – и домой, «читать». Примерился к увеличительному стеклу, нашел дистанцию и начал видеть буквы и слова. Сразу почувствовал некий дискомфорт, но отнёс его к искривленному изображению, непривычному глазу. Дочитав до 4-й строчки буквы размазались, но контраст быстро восстановился, правда теперь Лао видел лишь мелкие фракции фотобумаги. Он слегка опешил, но инстинкт исследователя не дал оторваться от наблюдения. Лао сдвинул лупу и возник такой же эффект: сперва расфокусировка, затем контрастность, и теперь он видел уже микротрещины стекла. Решив задержать «увеличилку» подольше на одном месте, Лао Син ахнул! Изображение плавно и быстро поехало вглубь материала! Что за «туннельный микроскоп»?? Без электропроводящих материалов?? Всё метаморфировало с большой скоростью, как «орлиное зрение» – «картинка-в-картинке». Все мелкое сразу увеличивалось до таких масштабов, что терялось из виду, и возникали новые детали. Лао смотрел как завороженный, аж замер в одной позе! «Где это остановится??» Через минут 15 он увидел знакомые молекулярные решётки. Вот это да! Как так??? Смотря дальше этот фильм поначалу одним, а потом двумя глазами, прошло еще десять минут, и вот – нате вам!!! Атомы!!! Да ты что?!! Ну-ка, ну-ка… Рука и спина сильно затекли, но Лао терпел. Приблизившись к одному атому, картинка долго не менялась, то есть, вокруг что-то происходило, но как некое шевеление пространства, абсолютно чёрного. Так прошло еще полчаса, и на этом фоне начали проступать какие-то массивные формы иного характера. Электроны? Ядро? Протоны? Нейтроны? Захотелось увидеть неделимое… Но логически поразмыслив: если эта «лупа» может такое устроить, то он тут годами должен сидеть, не отвлекаясь…

Запищал вызов связи. Лао, еле разогнувшись, медленно дотянулся «чужой», онемевшей рукой до напульсника, как-то попал пальцем в поверхность – выскочил экран. Там нарисовался Чжэн Минь, экс-чиновник CNSA, а теперь начальник Отдела по проекту «Vozvrat» RENCа: «Что случилось? Ты в порядке??» – «Да, все нормально» – «Ты свои зрачки видел?!». И тут снова началось «движение внутрь»… Без лупы!! Взгляд проник сквозь цифровую картинку и упёрся в пол, раздвигая фактуру, материал. Раздвигая реальность. «Лао, что с тобой?!!». У него пошли слезы, почему-то красные, он только протянул руку, чтобы в этом убедиться, и его вырвало. И рвало без остановки, до желчи. Син уже лежал на полу, судорожно пытаясь блевануть воздухом из легких. «Слышишь меня?! Я еду к тебе!!»

Когда прибыла бригада врачей вместе с Чжэн Минем и полицейскими спецами и вышибли дверь, вырезав замок и довиаторы лазером, Лао был без сознания и с окровавленным лицом. Носилки, срочная госпитализация, реанимация, откуда, правда, его через сутки перевели в палату. И через пару дней уже начали задавать вопросы. Все стрелки перевелись без помощи Лао на миссию «Возврат». Кто бы сомневался. Со здоровьем там у всех было чуть выше идеального. Провалялся механик в больничке почти месяц. Выпустили с амбулаторным продолжением и с запретом выходить на работу вообще куда бы то ни было. Временно. Ну, поня-ятно… Син вернулся к привычному образу жизни, можно сказать, праздному, если не считать того, что это «празднопрепровождение» – из области принуждения. Прогулки в «маске», дом, чтение, журналы, «стена», редкие поездки к родителям в Сучжоу… Нормально. Да и пусть присматривают, ни жарко, ни холодно от этого. Лао Син не догадывался, что он на толстом крючке RENC Corp.

* * *

Когда Агенство RENC потерпело катастрофу, заодно вместе с человечеством, и «Нетьюду» прождали несколько лет, было решено активизировать строительство нового корабля. Оно началось ещё до отправления «Netuda», чья постройка в то время уже подходила к концу. Собирали новое судно не спеша, вдумчиво, оставляя на ключевые элементы запас времени для модернизации. Специалистам из RENC достаточно было года, чтобы сделать выводы, другим – учёным в том числе – понадобилось года три, чтобы надежды рухнули. Ну а большой массе народов на Земле, не желающих верить в проигрыш до последнего – лет пять. Затем все притихли. А новый проект уже развивался во всю ширь, но мало кто об этом знал, во избежание негативной реакции, сочащейся из свежих ран. За год до сдачи в эксплуатацию корабля землян всё же оповестили: «Готовим очередной запуск». Люди, уже не верящие ни во что масштабное, отреагировали вяло: «Да уж, это мы проходили…». Как только озвучили имя следующей миссии – «Vozvrat», и перевели на «общечеловеческий», это имя моментально превратилось в «WazWrong» – «это было ошибкой». Такая вот антиреклама получилась. Но, как говорится, антиреклама – это лучшая реклама.

Космонавты уже вовсю готовились, не зная новостей – казарменное положение. Изоляция. И к пуску «на́ воду» свежеобструганого корабля, команды уже были распределены. Человечеству ничего не оставалось, как плыть по течению времени…