Цитаты из книги «Тимофей: блокнот. Ирка: скетчбук»

Физичка грозно смотрит на нас, и Тоня отвечает не вслух, пишет ответ на парте карандашом: «Испугалась. Что Диксон сорвётся. А так было красиво». «Да, – пишу в ответ я. – Было красиво. Как в кино».«Как в театре». Надо же, как у нас иногда совпадают мысли.

Сам сходишь, – говорит Диксон. Он идёт к нам медленно, такой боцман, гроза морей. И смотрит Диксону прямо в глаза.

Только к третьему уроку я вдруг соображаю, что новенький – никакой не новенький, а очень даже старенький. Это Диксон постригся. – Тебе так очень хорошо, – говорю я.

Знаешь, – отвечает Пашка, – я не уверен, что за меня когда-нибудь выйдут сорок человек. – Не научили мы тебя, – вздыхает папа.– Чего не научили? – взвился Пашка. – Сидеть в углу и молчать в тряпочку?!. – Почему молчать? Паспорт с собой носить на такие мероприятия… И чтобы обязательно кто-то знал, где ты. И вообще – почему нам не сказал?

Ну и вот, – объясняет Пашка, – мы митинг устроили, чтобы его отпустили. Что мы за него! Что мы не верим!.. И тут меня спрашивают: документы. А документов и нет. Ну, забрали до выяснения личности.

Пашка отстёгивает капюшон от своей куртки и надевает мне на голову. Бесполезно, всё равно мокрая голова. Капюшон пахнет Пашкой. * * *

Оказалось – да, но и нет тоже. Неужели я пекла своё печенье для Пашки, а не для неё? Пашка молчит. Ну и дурак. Больно надо.

но она ушла «под расписку» – говорит, там невозможно. Ничего не происходит! Ну да, мама любит, чтобы происходило.

Я достаю наброски и тушь. И опять начинаю перерисовывать, и время исчезает. Оказалось, можно что-то делать и не чувствовать ни времени, ни себя. Провалиться. …И только сейчас я понимаю, что лицо железнодорожного моста – не моё, а Пашкино.

Хвастается. Ну да, чем ещё хвастаться, она же не рисует! Вот я какая стала злая, надо же. Полина вообще ни в чём не виновата. Она зато Бетховена играет, наверное, или Рахманинова – а я бросила. И что, я не могу испечь вот такое печенье? Да? Трудного, между прочим, ничего нет! И мама завтра возвращается!