Читатели, отрицающие легитимность еврейского государства, могут обижаться на упоминание «Израиля» и «израильтян», предпочитая называть последних «сионистскими захватчиками» или «оккупантами», а первый – «сионистским образованием» или «оккупированной Палестиной». Зато другим читателям могут не понравиться мои частые отсылки к «палестинцам», которых они предпочитают называть «арабами», в соответствии с убеждением, что не существует такого явления, как отдельный палестинский народ, заслуживающий отдельного палестинского государства.

Аналогичная озабоченность существует и в отношении наименований событий и эпизодов в истории арабо-сионистских отношений до 1948 г. и израильско-арабских отношений после этой даты. Вспышкам насилия, возникавшим в период британского правления (1917–1948), давались разные имена, порой с разительно противоположными коннотациями. Называть их «волнениями» кажется преуменьшением, а термины «бунты» или «беспорядки» предполагают примитивное и преступное поведение части населения, прежде всего арабов, но иногда также и евреев. Некоторые палестинские и арабские националисты предпочитают называть эти события «манифестациями протеста» (которые перерастали в насилие) или «актами сопротивления» британской оккупации и сионистской колонизации их земли.

Вероятно, самый известный пример расхождений в наименовании событий – это война 1948 г. (точнее, боевые действия, начавшиеся в декабре 1947 г. и закончившиеся в январе 1949-го). Для израильтян это Освободительная война, или Война за независимость (на иврите милхэмэт ха-ацмаут) – событие, наполненное радостью и нагруженное смыслами спасения и освобождения. Для палестинцев это Накба, что переводится как «катастрофа», повлекшая за собой разрушение их общества, а также изгнание и рассеяние более 700 000 беженцев.

Названия последующих арабо-израильских войн тоже являются предметом споров. С израильской точки зрения война 1956 г. между Израилем и Египтом – это Синайская кампания или операция «Кадеш», по кодовому обозначению плана боевых действий Армии обороны Израиля (ЦАХАЛ). Однако среди египтян и вообще арабов она известна как Трехсторонняя агрессия, что подчеркивает согласованность между вторжением израильской армии и дальнейшими англо-французскими военными операциями в зоне Суэцкого канала под предлогом его защиты от обеих враждующих сторон. Более нейтральные варианты обозначения этой войны – Суэцкая война или война 1956 года. Называть войну в июне 1967 г. Шестидневной – значит подчеркивать и прославлять молниеносность и кажущуюся легкость победы Израиля, что, вероятно, обижает арабов в их поражении. Аналогично: называть атаку Египта и Сирии на израильские войска, размещенные вдоль Суэцкого канала и на Голанских высотах, в октябре 1973 г. Войной Судного дня – значит представлять эту войну с израильской точки зрения, подчеркивая безжалостность врага, выбравшего для внезапного нападения священнейший для иудеев день. В целом лучший способ приблизиться в этом вопросе к нейтральности – это называть войны по их календарным датам.

Карты

Наконец, еще один спорный аспект арабо-израильского конфликта – это географическая номенклатура на картах^[11]. Карты на арабском языке обычно называют всю спорную территорию Филастин (Палестина), а страну под названием Израиль вообще не упоминают – это политический акт непризнания. На большинстве мировых и региональных карт, публиковавшихся на английском и других европейских языках между 1949 и 1967 гг., напротив, не обозначено никакой Палестины (которая исчезла как отдельная политическая единица после войны 1947–1949 гг.), а есть только новое государство Израиль, располагающееся в границах, предусмотренных перемирием 1949 г. (см. карту 6.2).

На многих картах, издававшихся на иврите после 1967 г., не обозначены палестинские территории, захваченные Израилем у Иордании (Западный берег), Египта (сектор Газа) и Сирии (Голанские высоты) в ходе войны в июне того же года; на других все-таки указаны границы, определенные перемирием 1949 г., также известные как «зеленая линия». Карты, изданные движением израильских поселенцев, всегда игнорируют «зеленую линию», а палестинские территории, захваченные в 1967 г., обозначают их библейскими названиями на иврите, Иехуда ве-Шомрон (Иудея и Самария), что подчеркивает их принадлежность к обещанной евреям в Библии стране Эрец-Исраэль и намерение сделать их частью современного израильского государства. Эти последние территории в общем и почти повсеместно известны теперь как Западный берег (реки Иордан). В совокупности с сектором Газа их называют по-разному: «управляемые территории» и «спорные территории» (в основных официальных израильских публикациях), а также «освобожденные территории» (в публикациях, продвигающих идею «Неделимой земли Израиля», выходящей за пределы границ 1949 г.). В международной практике прижился термин «оккупированные территории» или «оккупированные палестинские территории» (OПT) – см. карты 7.1, 11.1.

Группирование карт и обозначения на них также могут быть крайне политизированными, являясь способом указать на агрессивные мотивы противника или заявить о своих притязаниях. Так, например, и палестинцы, и сионисты используют карты, чтобы показать, как их народы постепенно теряли территории – будь то фактически заселенные ими или только им обещанные. Негативный образ Израиля как агрессивного и экспансионистского государства часто достигается путем размещения карт в последовательности, которая демонстрирует рост территории, предназначенной Израилю или удерживаемой Израилем, начиная с карты раздела, одобренного ООН в 1947 г., продолжая картой, на которой изображены линии перемирия 1949 г., и заканчивая новой картой, отражающей победу Израиля в войне 1967 г. (карты 6.1 и 6.2). Типичный пример можно отыскать в сборнике материалов конференции 1999 г. под названием «Будущее Палестины и Израиля: от колониальных корней к постколониальным реалиям», в предисловии к которому приводится серия карт, озаглавленных «Утрата территорий Палестиной, 1946–1999 гг.». Каждая из четырех карт фиксирует изменение очертаний и размера «палестинских земель» и «еврейских земель», причем использование слова «стадия» намекает на преднамеренную агрессию Израиля^[12]. Карта 1.1, взятая из одного американского журнала, рассказывает ту же историю.

Карта 1.1. Палестина теряет территории

Источник: Seth Ackerman, “Losing Ground”, Harper’s Magazine, December 2001, 88. Art by XPLANE (www.xplane.com). Используется с разрешения.

Для сионистов и израильтян аналогичные карты, напротив, фиксировали бы нарастающий успех политики «собирания» или «приобретения» еврейских земель, без упоминания палестинских потерь.

С точки зрения сионистов и израильтян, обширная «обетованная земля» библейских времен и территория, предложенная в декларации Бальфура (1917) для национального дома еврейского народа (см. главу 4), со временем значительно сократились усилиями Британии и других внешних сил. Это наглядно иллюстрируют три поставленные в ряд карты: карта домандатной Палестины 1920–1922 гг., карта подмандатных территорий 1922–1948 гг., откуда исчезла Трансиордания, и карта Израиля в 1948 г. (в границах, определенных послевоенным перемирием) – см. карту 1.2^[13].

Карта 1.2. Уменьшающийся дом еврейского народа: Палестина в 1922 и 1948 гг., Израиль в 1948 г.

Источник: Israel’s Struggle for Peace, New York: Israel Office of Information, 1960, p. 8.

Иного визуального эффекта можно достичь, если изобразить Израиль в окружении арабских государств, простирающихся от Марокко на западе до стран Персидского залива на востоке и Судана на юге; на таких картах еврейское государство кажется крошечным и беззащитным^[14]. Схожим образом на исторических картах в атласе Мартина Гилберта разнообразные войны, которые Израиль вел начиная с 1948 г., показаны так, чтобы подчеркнуть уязвимость еврейского государства, окруженного враждебными и агрессивными соседями, которые превосходят его по размерам и/или военной мощи^[15].

Сравнение карт, относящихся к начальному периоду сионизма, помогает заглянуть в «ментальные карты» противоборствующих сторон – сионистов и палестинцев. В первое издание классического «Атласа еврейской истории» (Jewish History Atlas, 1969) Мартина Гилберта была включена карта, озаглавленная «Еврейские поселения в Палестине, 1855–1914 гг.» (см. карту 1.3), которая воспроизводится в популярной «Истории сионизма» (History of Zionism) Вальтера Лакера^[16]. На нее нанесено около 15 черных точек и треугольников, но ни одного палестинского города или деревни: предполагается, что все белое пространство – это пустующие земли, готовые принять новых жителей, что отражает европоцентричную, колониальную идею отдать «землю без людей людям без земли»^[17]. В книге Валида Халиди «До их диаспоры» (Before Their Diaspora), напротив, приводится карта, озаглавленная «Первая сионистская колония в Палестине, 1878 г.» (см. карту 1.4), на которой показаны палестинские города и деревни, а также города со смешанным населением – скопления серых точек разного размера и шесть больших черных точек, – а также единственный малозаметный, неподписанный квадратик, обозначающий новую колонию в Петах-Тикве^[18].

Карта 1.3. Еврейские поселения в Палестине, 1855–1914 гг.

Источник: Martin Gilbert, The Jewish History Atlas. London: Weidenfeld and Nicolson, 1969, p. 79. Воспроизводится с разрешения Taylor & Francis Books UK. © Sir Martin Gilbert. (http://martingilbert.com).

Карта 1.4. Первая сионистская колония в Палестине, 1878 г.

Источник: Walid Khalidi, Before Their Diaspora: A Photographic History of the Palestinians, 1876–1948, Washington, DC: Institute for Palestine Studies, 1984, 34. Используется с разрешения.

И наконец, люди, склонные трактовать Библию буквально, как детальную инструкцию для настоящего, будут ссылаться на обещания, данные Господом Богом Моисею и Иисусу Навину, о том, что древние евреи получат землю, простирающуюся «от пустыни и Ливана сего до реки великой [Нила?], реки Евфрата, всю землю Хеттеев; и до великого [Средиземного] моря к западу». Сегодняшние арабы и мусульмане склонны опасаться такого использования иудейских религиозных текстов в качестве стратегического плана по захвату Израилем территорий Египта, Сирии и Ирака и возражают против него, тогда как ортодоксальные иудеи готовы воспринимать эти цитаты как юридическое обоснование права собственности^[19].

Даты и периодизация

Более сложным историографическим вопросом является выбор даты начала конфликта, определение основных его поворотных пунктов и периодизация. Кто-то склонен начинать с библейских корней конфликта (сыновья Авраама Исаак и Измаил как прародители современных израильтян и арабов); такой подход отражает убежденность в том, что мы имеем дело с непреходящим, извечным столкновением, наделенным сверхъестественным подтекстом. Я же решил начать рассмотрение этого спора в его развитии с первых иммигрантов-сионистов Нового времени и с поселений, основанных в османской Палестине в 1882 г., что отражает совершенно иную точку зрения, согласно которой конфликт стал результатом действия политических, экономических и социальных сил, проявлявшихся в определенном месте и в определенное время в истории человечества. Хотя некоторые критики утверждают, что выбор 1882 г. в качестве отправной точки конфликта излишне подчеркивает антагонизм сторон, игнорируя предшествующие столетия еврейско-мусульманского и арабо-еврейского добрососедства и сотрудничества^[20], большинство историков конфликта придерживаются именно этих временных рамок. Соответственно, вторая часть книги освещает события последних 140 лет.

Текущий конфликт: разрешим или неразрешим?

Другие проблемы возникают по той причине, что мы изучаем и пытаемся понять длительный и все еще не завершенный конфликт – конфликт, который почти ежедневно приводит к новым жертвам и разрушениям, подпитываясь и подпитывая целые поколения горечью, ненавистью и жаждой мести, истоки которых уходят вглубь веков. В силу этого анализ исторических корней и закономерностей этого конфликта представляет не просто теоретический или академический интерес. То, как мы подходим к прошлому и анализируем его, часто определяется – сознательно или бессознательно – событиями, которые продолжают происходить в Израиле, Палестине и на Ближнем Востоке, когда конфликт тлеет или вспыхивает с новой силой. И то, как мы представляем себе прошлое, может повлиять на наш подход к сиюминутным вопросам, которые ставит перед нами неразрешенный конфликт. Этот случай наглядно иллюстрирует сентенцию «Вся история – это история современности».

Практически невозможно ответить и на еще один максимально общий вопрос: в какой степени неразрешим арабо-израильский конфликт – конфликт, который в принципе не может быть разрешен?^[21] У читателей будет возможность составить на этот счет собственное, основанное на фактах мнение. Вопреки расхожему представлению, будто все конфликты в конце концов так или иначе разрешимы, некоторые ведущие деятели с обеих сторон изображали современный им конфликт как неразрешимый по самой своей сути. В ожидании окончательного вердикта Парижской мирной конференции 1919 г. по ближневосточному вопросу Давид Бен-Гурион, лидер еврейского лейбористского движения в Палестине и будущий премьер-министр Израиля, призывал остальных делегатов совета ишува (еврейской общины Палестины) без иллюзий смотреть на проблему отношений с живущими по соседству арабами:

Все осознаю́т, что вопрос отношений между арабами и евреями непростой. Но не все понимают, что у этого вопроса нет решения. Нет решения! Это пропасть, и ничто не может ее заполнить. Разрешить конфликт интересов евреев и арабов можно разве что при помощи софистики. Я не знаю, какой араб согласится с тем, что Палестина должна принадлежать евреям – даже если евреи выучат арабский язык [как советовал в ходе дебатов один из сторонников еврейско-арабского сближения]. И мы должны признать это положение дел… а не пытаться придумывать «пути решения»… Мы, как нация, хотим, чтобы эта страна была нашей; арабы, как нация, хотят, чтобы эта страна принадлежала им. Решение вверили мирной конференции^[22].

Почти зеркальную точку зрения высказал в начале 1932 г. Авни Абд аль-Хади, палестинский юрист, лидер панарабской Партии независимости, а в прошлом – секретарь Фейсала ибн Хусейна (впоследствии короля Ирака Фейсала I) на Парижской мирной конференции 1919 г. В частной беседе с доктором Хаимом Арлозоровым, главой политического отдела Еврейского агентства в Иерусалиме, аль-Хади отрицательно отреагировал на намеки о возможности заключения соглашения между арабами и сионистами, предположительно заявив при этом, что

некоторое время назад он пришел к однозначному выводу: в переговорах и попытках достичь взаимопонимания нет никакого смысла. Цель евреев – править страной, а цель арабов – бороться против их господства. Он прекрасно понимает сионистов и уважает их, но их интересы в корне противоречат интересам арабов; и никакой возможности договориться он не видит^[23].

В нашем анализе важно признавать и учитывать существование таких прямолинейных, пессимистических и искренних взглядов, высказанных лидерами противоборствующих сторон. Это, в частности, необходимо для того, чтобы избегать опасности выдавать желаемое за действительное в отношении возможного решения этого конфликта. В заключительной главе мы снова вернемся к вопросу, существует ли у него решение.

Разрешение конфликта или управление конфликтом?

Арабо-израильский конфликт, который уже более ста лет сопротивляется всем попыткам урегулирования, ставит под сомнение состоятельность оптимистической посылки, будто все конфликты в конце концов так или иначе разрешаются. Как станет ясно из хронологического обзора, которому посвящена вторая часть книги, и израильтяне, и палестинцы определили свои национальные цели и сформировали убеждения, которые в сопоставлении кажутся несовместимыми даже в своем самом умеренном виде. До сих пор было лишь несколько редких моментов – «окон возможностей», – когда ради достижения компромиссного соглашения стороны, казалось, были одновременно готовы и способны хотя бы частично уступить требованиям друг друга. Но в целом они, похоже, настроены терпеть тяготы будущих войн и дальнейшего кровопролития в надежде, что однажды одержат окончательную победу на своих условиях.

Сказанное заставляет нас учитывать возможность того, что этот конфликт может никогда не разрешиться в общепринятой форме согласованного на международном уровне договора или компромиссной формулы, которая раз и навсегда урегулирует все сохраняющиеся претензии и недовольства. Мы, скорее, имеем здесь дело с конфликтом, которым можно лишь управлять или, в лучшем случае, ограничивать его, удерживая этот неразрешенный спор на низком уровне интенсивности. Такое представление опирается на фундаментальное различие, которое в сфере международных отношений проводят между разрешением конфликта и управлением конфликтом^[24].

В какой-то момент читатели этой книги могут поймать себя на мысли, что в смущении колеблются между (а) естественной склонностью надеяться и думать, что этому конфликту однажды будет положен конец, что он будет разрешен, и (б) более реалистичной оценкой, что им можно лишь (в лучшем случае) управлять – то есть не давать ему вспыхивать в самых жестоких и разрушительных формах^[25]. Эта неопределенность, мучительная в своей неоднозначности, не удовлетворяющая ни интеллектуально, ни эмоционально, является, как мне кажется, и точным отражением реальности, и неотъемлемой частью любых попыток понять историю и будущее этого конфликта.

«Другой» арабо-израильский конфликт

Задача дать определение конфликту дополнительно усложняется тем фактом, что на локальный арабо-израильский конфликт в Израиле, Палестине и сопредельных территориях накладываются еще и дополнительные слои. Поскольку каждая из сторон уже давно ведет борьбу с целью завоевать симпатии за пределами региона, их противостояние приобрело специфические черты, что проявляется в виде лоббирования политиков в мировых столицах и напряженной борьбы за благоприятное освещение в СМИ. Американский политолог Стивен Спигел назвал свое фундаментальное исследование лоббирования обеими сторонами президентов США и членов американского конгресса «Другой арабо-израильский конфликт» (The Other Arab-Israeli Conflict)^[26]