– Никого не хочу, пусти меня! – кричит Далия, но Леон снова целует, несмотря на попытки девушки укусить его, заставляет открыть рот и, поймав юркий язычок, всасывает. Далия не просто так награждена Леоном вторым именем «Сахарочек» – у неё губы сладкие как карамель, она как самое вкусное мороженое в мире, и Леон её лижет, всасывает, глотает, повторяет. Вопреки попыткам девушки вытолкнуть из своего рта чужой язык, Леон продолжает мокро и долго целовать её губы, не может оторваться. У него под пальцами уже синяки расцветают, но как по-другому передать этой девушке, насколько сильно он её хочет, он не знает. Раздирает, рвёт, сжимает, кусает – передаёт своё желание через боль, по-другому не умеет.

– Ты моя, Сахарочек, и я эту информацию в тебя втрахивать буду, пока она у тебя в подсознании чёрными буквами не отпечатается, – угрожающе говорит мужчина и окончательно лишает девушку одежды.

– Это насилие! – Далия машет уже свободными руками в попытке дотянуться ногтями до чужого горла, но Леон ловит их, заводит за свою шею и, приподняв девушку, вновь целует. Только в этот раз мягче, ласкает языком и губами.

Далия сама обвивает руками его шею, подтягивается ближе, раскрывает рот – она не хочет его слушать, не хочет с ним ругаться и спать с ним тоже не хочет, но целоваться с ним – божественно. Если эти мифы о бабочках правдивы, то бабочки Далии реагируют именно на поцелуи с этим мужчиной. Она тянется за ещё одним поцелуем, обнимает мощные плечи и недовольно мычит, когда Леон, не сдержавшись, легонько кусает её за нижнюю губу.

– У тебя проблемы с моими губами: рана от того раза в особняке заживала неделю, – недовольно бурчит девушка.

– Они слишком соблазнительны, хочу их сожрать, – усмехается мужчина. – И не только губы, – он скользит голодным взглядом по обнажённому телу, проводит ладонью по позвоночнику и удерживает на месте пытающуюся метнуться в сторону девушку.

– Я твой муж, – шепчет ей в губы Леон. – И спать со мной – твоя первая и самая главная обязанность, – он придавливает её телом к полу и покрывает поцелуями ключицы и горло.

Далия знает, что рано или поздно они переспят, если Леон захочет – он всё равно возьмёт, но девушке страшно. Во-первых, потому что это Леон, во-вторых, она боится себя, потому что, как бы она сейчас ни сопротивлялась и ни возмущалась – к мужчине тянет, его прикосновения оставляют отпечатки на коже, и, кажется, их оттуда ничто не сотрёт. Далия хочет проводить пальцами по его груди, хочет касаться этих плеч, этого плоского подкаченного живота, желательно, языком. Леон в ней возбуждает странные чувства: одно то, что Далия лежит под ним обнажённой и чувствует на себе его тяжесть, заставляет поджиматься пальцы на ногах. Далия бы дала себе пощёчину, если бы это не выглядело странно и дико со стороны. У девушки внутренности от одного его голодного взгляда в узлы скручиваются, а низ живота тянет так сладко, что внутри вспыхивает ненависть к себе. Ещё больше она увеличивается, когда Леон, заметив её возбуждение, одаривает девушку победным взглядом. Хочется заехать по его самодовольной роже и, схватив одежду, сбежать из этого дома, из города, из страны.

– Перестань мне коготки показывать, – мужчина нагибается к её лицу. – Отдайся мне сама, и тебе понравится.

Далия на это не отвечает, зарывается пальцами в угольные волосы, притягивает ближе, водит пальцами по его шее, видит, как чутко реагирует Леон, наслаждается тем, как управляет этим зверем, и, затуманив его разум, бьёт лбом. Она целилась в нос, но Леон моментально среагировал, и получилось в подбородок. Девушка переворачивается на живот и успевает выползти из-под стирающего кровь с губы мужчины. Она даже поднимается на ноги, но не успевает сделать и шага, как Леон вновь хватает её и дёргает на себя.

– Пусти меня! – кричит девушка, ловя рассерженный взгляд супруга.

– Какая же ты сука, – шипит Леон и шлёпает девушку по попке. Рука у Леона весит тонну, и, наверное, когда он бьёт в лицо – не выживают, но Далия терпит, потому что несмотря ни на что Леон не вкладывает и десятой части силы в свои удары. Хотя позорно разреветься от унижения всё равно хочется, и девушка впивается зубами в ребро ладони, а после всё равно пытается уползти. Но Леон не позволяет, он разводит её ноги, проводит пальцами по нежной коже, касается самого сокровенного и снова шлёпает.

– Ты течёшь, как сучка, – усмехается мужчина и фиксирует пытающуюся уйти от таких интимных прикосновений девушку. Далия слышит, как он расстёгивает свои брюки, и начинает паниковать с новой силой.

Леон ловит мечущийся взгляд девушки, Далия смотрит на дно чёрного озера, нависшего над ней, и видит, как в нём костры разгораются. Она нервно облизывает губы, не понимает, что только дров подбрасывает, Леон на этой картине залипает, боится не выдержать, боится, что последние тормоза сейчас слетят. Одним взглядом из него душу вытаскивать никто до этого не мог – Далия справляется. Секундное помутнение смешивается с чёрным дымом, Далия вновь утыкается лицом в пол и приказывает себе расслабиться, вот только особо не получается.

Девушку под ним ощутимо потряхивает, и Леон, нагнувшись к ней, коротко целует её в загривок, проводит пальцами по позвоночнику, оставляет поцелуи на лопатках, поглаживает, успокаивает. Далия и вправду понемногу расслабляется, выравнивает дыхание и только жмурится, когда мужчина проталкивает в неё первый палец. Хорошо бы взять смазку, но вставать сейчас и идти наверх за ней – кажется мужчине чем-то невозможным. Он от неё отлипнуть не может, смакует, наслаждается. Потом проталкивает второй палец, делает мягкие массирующие движения, с губ девушки срывается судорожный вздох, и он ласково целует её в загривок. Когда пальцы начинают скользить легко, Леон приставляет свой изнывающий и сочащийся смазкой член и медленно, стараясь не причинить боли, входит. Далия царапает ногтями паркет, жмурится до искр перед глазами, испытывает дискомфорт, но звука не подаёт, терпит. Леон наполняет её полностью, даёт привыкнуть и, оставив лёгкий укус на лопатках, начинает двигаться. Он вообще на это не рассчитывал, он думал, что возьмёт её жёстко, без особых прелюдий, но сейчас сам же себе барьеры выстраивает, держит своего зверя на привязи, не позволяет причинять боль, не хочет ранить самое нежное, пусть и с грязным языком, создание в мире.

Далия – дикий котёнок, но, стоит её немного приласкать, она превращается в податливую кошечку. Леон подозревал, что будет так тягуче, так горячо, но чтобы настолько, что его самообладание оказывалось под вопросом, он и подумать не мог. Он переворачивает девушку лицом к себе, злится, что та прикрывает веки и отказывается смотреть, и продолжает толкаться. Покрывает поцелуями её лицо, спускается по подбородку вниз, целует, лижет, готов всю её вылизать и точно сделает это позже, потому что вкуснее ничего не пробовал. Переходит на размашистые глубокие толчки, закидывает её ноги на плечи, целует лодыжки, не переставая двигаться. Далия ёрзает на колючем из-за обострённых чувств паркете, подпирает ладонями его грудь, выгибается, шире разводит ноги и, опустив их ниже, скрещивает на его спине. Кожа к коже. Леону кажется, его сейчас его на куски рвать будет от того, насколько хорошо в Далии: она узкая, горячая, соблазнительная, даже когда ничего не делает, морщится при особо грубых толчках и стискивает зубы.

– Ну же, стони, перестань ломаться, – Леон дразнит, выходит почти полностью. Далия сама пытается насадиться, выгибается, тянет руки, а стоит Леону резко толкнуться, первый стон слетает с розовых губ, а потом девушка уже не может остановиться. Леон приподнимает её за талию и насаживает на свой член. Далия обвивает его шею руками, прячет лицо в выемке между ключиц и стонет уже туда, царапая и вонзаясь ногтями в татуированную кожу. Она перехватывает инициативу и сама скачет на его члене.

– Ты же не хотела, – не сдерживается и язвит Леон.

– Но сейчас хочу, – недовольно бурчит Далия и смыкает зубы на его плече. – Очень хочу.

Леон слушает, впитывает её «хочу», растирает по коже и толкается, поддерживая её за ягодицы, наслаждается её стонами, хрипами, отчаянно за него цепляющимися пальцами. Смешивает их слюну, пьёт из неё, как из источника, и чувствует, как, содрогаясь в его руках, кончает девушка. Леон не останавливается, не даёт ей сделать передышку и, вновь уложив на лопатки, сгибает её колени к груди, любуется тем, как красиво выгибается Далия и как её дырочка смыкается вокруг его члена. В последний момент Леон выходит из неё и кончает, выплёскиваясь на живот девушки, а потом опускается рядом и упирается лбом ей в бок. Далия лежит безвольной куклой в его руках и пытается отдышаться. Пусть ей сравнивать особо не с кем, но она уже знает, что лучше у неё не было, что Леон в ней все кнопки включил, механизм запустил. Губы горят, всё тело в синяках, как от рук мужчины, так и от пола, о который билась девушка, но всё это отходит на задний план, когда Леон вытирает свои следы разорванной футболкой и тут же покрывает её живот поцелуями, поднимается выше, мягко ласкает грудь, а после всасывает соски. Далия снова льнёт, снова трётся, одним взглядом просит повторить.

Она потягивается на полу, двигает бёдрами, недовольно смотрит из-под полуопущенных ресниц и ойкает, когда Леон делает первый толчок, осторожно набирая темп.

– Ненавижу, – шипит девушка и насаживается, принимает его целиком, чуть ли не скулит, размазанная по полу.

– Взаимно, – Леон переходит на размашистые толчки, с каждым всё сильнее вбивает девушку в пол, посасывает её губы, юркий язычок, даже не морщится, когда та с силой его за волосы назад оттягивает, потом скрещивает лодыжки на его пояснице и сильнее в себя вжимает.

– Чтобы ты в аду горел, – хнычет Далия, когда мужчина, приподняв её за поясницу, резко сажает на член до конца, потом, будто это не человек, а марионетка, приподнимает её за бока, придерживая, и ритмично вбивается. Далия вонзается ногтями в его плечи, полосует, чувствует запах крови, забившийся в ноздри. Далия кончает снова первой, откидывается на лопатки и, облизывая свои губы, следит за сильными руками, сомкнувшимися на своих боках и натягивающими её на член. Леон кончает следом, а Далия, оставив ещё один укус на чужом теле, с трудом ползёт за бутылкой виски. Она делает пару глотков из горлышка, морщится, откладывает бутылку в сторону, обвивает руками шею мужчины и очень серьёзно заявляет:

– Я хочу ещё.

Леон иного и не ждал, он подхватывает её на руки и, заставив обвить свою поясницу ногами, идёт к лестнице. Поднявшись в спальню, опускает её на постель, целует каждый наливающийся синяк, каждый укус. Далия сразу приподнимается, тянет его на себя и заставляет лечь на спину, взбирается на его ноги и начинает рассматривать рисунки.

– Что это значит? – Далия хаотично тыкает в татуировки. – А это? А вот это зачем здесь?

Леон смеётся над её любопытством, но отвечает на каждый вопрос, тянет к себе и долго целует. Далия начинает ластиться как котёнок, трётся, сама к себе тянется, но Леон резко переворачивается, вдавливает её животом в постель и шлёпает по заднице, требуя задрать её. Его член легко входит в неё, и Леон больше не осторожничает, трахает её так, как и хотел в первую встречу, – сильно, грубо, заставляя огромную кровать биться о стену, а Далию срывать голос от криков. Тянет её за волосы назад, попутно больно целует, кусает. Далия в долгу не остаётся, нарочно его в себе сжимает, вонзается зубами в его запястья, а когда Леон разворачивает её лицом к себе, девушка высовывает свой язык и, положив на него средний палец, смотрит ему прямо в глаза.

– Ты очень грязная сучка, – хрипло говорит мужчина, представляя, как его член будет толкаться в эту узкую глотку.

– Хочу знать твой вкус, ты мой, знаешь? – пожимает плечами Далия и тянется за поцелуем.

Безумный секс-марафон заканчивается только под утро. Далия всё-таки сорвала голос, у неё горит всё тело, и не осталось сил даже разговаривать.

– Я всё равно тебя ненавижу, но трахаешься ты божественно, – лёжа на его груди, шепчет выдохшаяся девушка и прикрывает веки.

– Я ненавижу тебя больше, Сахарочек, но твоя дырочка создана для моего члена, – Леон шлёпает её по ягодице и, послушав недовольное мычание, крепче прижимает девушку к себе.

– Поэтому ты не пришёл в первую брачную ночь? – Далия выпаливает раньше, чем успевает подумать.

Леон молчит. Далии не надо знать, что он думал таким образом обезопасить себя от падения в «сахарную» пропасть, а в результате, не прошло и двух дней – и он уже лежит на её дне.

***

Утром Далия просыпается от бьющего прямо в лицо солнечного луча. Девушка сладко потягивается, заливается краской, вспомнив о горячей ночи, и чувствует холодный металл вокруг левого запястья. Она поднимает голову и видит, что прикована к изголовью кровати наручниками на небольшой цепи.

– Леон Хан, – истошно кричит на весь дом девушка.

Прибежавшая по её зову прислуга отказывается искать ключи или ломать наручники, боясь гнева хозяина, и Далия требует свой телефон.

– Какого чёрта? Как ты смеешь? – кричит она в трубку и пытается принять удобное положение в постели.

– Ты чего так рано проснулась? – Леон игнорирует злость девушки и через вращающиеся двери входит в свой офис.

– Ты ведь придёшь, – угрожающе начинает девушка. – Клянусь всем, что мне дорого, я перегрызу тебе глотку во сне за такое!

– Сахарочек, ты словами не понимаешь, поэтому буду наглядно всё объяснять. Отныне ты сидишь дома, а мне надо по делам, не скучай, – еле сдерживая смех, отвечает мужчина.

– Сукин сын, я доберусь до тебя, ты, главное, жди, твоя смерть идёт, – орёт на него девушка и сбрасывает звонок.

Поняв, что ей никто из-за страха за свою жизнь не поможет, Далия думает пару минут и набирает Вивиан.