– До того, как я продолжу, я хочу задать вам важный вопрос, – пристально смотрит на соратников Сельджук. – Я хочу спросить вас двоих, готовы ли вы пойти со мной, даже если, как и сказал Арслан, это глупость. Даже если вы можете потерять ваши дворцы, золото и наложниц. Даже если обратно домой никто из вас не вернётся.

– Мой дом – ты, – не задумывается Хосров, и Сельджук благодарно кивает. Арслан молчит, поглаживает пальцами подол сатиновой накидки и думает.

– Говори, что задумал, – после долгой паузы начинает Кан. – С тех пор, как ты явился в мой дворец, моя жизнь заиграла новыми красками, да и без потерь не бывает приобретений.

– Хорошо, – Сельджук приказывает всем, кроме друзей, покинуть помещение и, скомкав все карты, разбросанные по столу, смахивает их на пол. – Возможно, мы бы их перебили, возможно, мы бы полегли, только вступив в бой. Мы этого не узнаем, но я понимаю, что скорее будет второе, поэтому я подумываю присягнуть Йибиру.

– Ни один уважающий себя правитель не пойдёт к этому… – начинает Хосров.

– Значит, я себя не уважаю! – обрывает его Сельджук. – Но лучше я не буду себя уважать, чем поведу свою армию в последний бой в их жизни!

– Сказать, что я удивлён – ничего не сказать, – поднимается с места Арслан и тоже идёт к окну. – Йибир не совсем приятный правитель, чтобы иметь с ним какие-то контакты. Ты сам знаешь, что честностью он не славится, к тому же без звона золотыми ты даже до его ворот не дойдёшь.

– Знаю, – глубоко вдыхает Сельджук. – Я всё знаю, так же, как и то, что в этой части света он один из трёх самых могущественных на сегодня правителей. Мы можем заручиться поддержкой Йибира и отразить нападение, но он просто так нам ничего не сделает. Моего золота, коней, наложниц – всего этого мало, он не согласится. Готовы ли вы отдать мне, если и не всё, то большую часть вашего имущества, чтобы выкупить нам армию? У тебя, – он поворачивается к Хосрову, – обширные территории, с которых ты собирал дань, и казна, которую ты после штурма почти восстановил. Поделишься ли ты со мной?

– Всё моё – твоё, – даже не оборачивается к нему Хосров.

– С тобой будет сложнее, и я понимаю, – подходит Сельджук к Арслану, – ты ведь можешь вернуться в свои земли и отойти от меня, а не участвовать в моём безумном предложении.

– Оно безумно, – соглашается Арслан, – но я привык мыслить шире, и я сомневаюсь, что Ман, обрадовавшись победе над тобой, не нападёт на меня, так что я думаю.

– Думай, но недолго, – возвращается к столу Сельджук. – Я слежу за любыми передвижениями, у меня есть свой человек во вражеском стане, но мне нужно время доставить дань Йибиру и получить согласие.

Через два часа прогулок в полуразрушенном саду дворца Арслан даёт своё согласие.

– Ты ведь понимаешь, что если мы проиграем, ты потеряешь всё? – переспрашивает его Сельджук.

– Так же я прекрасно понимаю, что если мы выиграем, то мы получим обширные земли, не говоря уже о богатствах, на них расположенных, так что я уверен в своём решении, – твёрдо отвечает Арслан.

К Йибиру Гуук отправляется лично. Богатства трёх мужчин охранялись в пути многочисленными войсками. Навьюченные лошади и верблюды везли к Йибиру золото и драгоценности, в паланкинах сидели самые красивые наложницы – правители отправили к нему большую часть своего гарема. Шелка, фарфоровая посуда, меха и дорогая кожа – всё это двигалось к Йибиру долгие недели. Йибир был впечатлён брошенными к его ногам сокровищами, долго и внимательно рассматривал остановившегося напротив него Гуука и согласился выделить ему помощь, равную двумстам тысячам воинов.

Гуук эту помощь так и не увидел. Йибир взял дань от Мана и вдобавок пришёл с ним к соглашению, что в случае невмешательства получит прилегающие к Иблису города и частично земли Арслана.

***

Ман поднимается вверх по устью высохшей реки, окруженный многотысячной армией, оставляя за собой клубы пыли и ступая пока ещё по сухой земле, которая скоро щедро впитает кровь павших воинов. Гуук несколько дней назад узнал от своего разведчика, что Ман уже выступил. Он наконец-то перестал вглядываться вдаль, ожидая подмоги от Йибира, и унял клокочущую внутри ярость, решив сконцентрироваться на бое. Гуук верхом на Маммоне стоит по центру пока ещё занимающей свои места армии и следит за тем, как заканчивают рыть окопы войска. Перед великим воином открывается вид на бесплодную, жёлтую, потрескавшуюся от солнца землю. Резкие порывы ветра поднимают клубы пыли, но даже за этим природным заслоном правитель всё равно различает пока ещё маленькую точку надвигающейся на них бури.

– Ты хотел отчаяния, – поворачивается к сидящему на Хане справа Хосрову Гуук, – ты его получил. У нас ничего, кроме нас и окружающих братьев, нет, поэтому биться будем так, как никогда не бились.

– Прям как в былые времена, – усмехается Хосров.

– Мы должны победить, потому что потом я пойду на Йибира и сварю его живьём в котле, – сплёвывает Гуук.

– Я очень хочу на это посмотреть, так что мы точно победим, – натягивает поводья коня Арслан.

– Возвращайтесь к своим войскам, – объявляет Гуук. – Численно мы проигрываем, но мы выиграем, если сделаем всё так, как и решили. Мы воины, мы прошли через столько сражений. Мы не сидели во дворцах, а бились. Я приблизительно узнал схему нападения Мана, они всегда работают одинаково. Мы придерживаемся плана: одно подразделение не выводим из резерва до последнего, даже если меня с седла собьют, мои войска разобьют. В центре буду я и мой главнокомандующий, Хосров позади со своим отрядом, на правом фланге Арслан, на левом его главнокомандующий. Они попытаются захватить фланги, и у вас самая трудная часть. Пусть разобьются о ваши щиты, оставят части себя на ваших копьях, но фланги они прорвать не должны. Никто не ожидает, что основная наша сила будет не в центре, а по краям. После этого я иду в контрнаступление. Я думаю, мы уже немного умерили их пыл тем, что не испугались, собрали нашу армию и тут стоим.

Гуук не ошибся, армия Мана в шоке смотрела на численно уступающих им, но готовых вступить в бой воинов. Как и предсказывал Дьявол, они попытались охватить их с флангов, но все их атаки были отбиты. Гуук пошёл в контрнаступление и фланговой атакой опрокинул Мана вглубь, в итоге их стали прижимать к высохшей реке и преследовать. В течение двух дней шла ожесточенная битва, когда Джеоны поголовно разбивали армию противника. Кровь лилась рекой, такой масштабной битвы те земли не видели доселе. Обе стороны понесли чудовищные потери. Ман попытался скрыться бегством, но был пойман. Битва окончательно остановилась, когда Хосров нагнал Мана и, вернувшись на поле боя, бросил его голову в центр под копыта Маммона.

Гуук на этом не остановился – два месяца, которые вошли в историю, как «кровавый поход Дьявола», он бесчинствовал в напавших на него империях – города подчистую разграбили и предали огню. Гуук приказал живьём замуровать в стену всю правящую верхушку, а горожан заставил смотреть и «передавать всем, кто хочет поднять меч против Дьявола».

– Никто не должен больше даже думать о том, чтобы напасть на меня.

Воины пировали месяц. Жажда Гуука не утолялась. После перерыва в два года, посвящённого восстановлению и укреплению Иблиса, он вернулся к походам, продолжил завоевывать города и земли, сплачивал вокруг себя грозящуюся переплюнуть по численности армию соседних двух крупнейших империй.

Гуук, Хосров, Арслан объединили свои земли с центром в Иблисе. Арслан по-прежнему отвечал за юго-восток и свободное от походов и пребываний в Иблисе время проводил в своём дворце в городе. Хосров отвечал за обширные территории на западе империи, но в главном городе у себя почти не появлялся, обосновался во дворце в Иблисе. Спустя год после битвы с Маном Йибир прислал во дворец Дьявола щедро нагруженный подарками караван. Йибир посчитал, что года будет достаточно для того, чтобы правитель Востока остыл, и он сможет его задобрить. Гуук подарки принял, Йибир успокоился.

Семь лет Гуук расширял свою империю, с помощью верных соратников присоединял к ней новые земли. Иблис превратился в самый крупный и защищённый город региона. Толстая стена окружала город, вход в него был возможен только через городские ворота, перед которыми стояла круглосуточная стража. В Иблис стекались купцы и ремесленники со всего мира. В городе раз в месяц проходил «большой базар», на который мечтали попасть не только все торговцы, но и покупатели с разных частей мира, чтобы купить себе диковинные и лучшие товары. Именно в Иблисе находился отстроенный заново и возвышающийся над городом любимый дворец Гуука – Идэн.

Помимо него у правителя было ещё четыре дворца, построенных в других городах империи, но Гуук любил проводить время именно в этом. Идэн строился ремесленниками, прибывшими со всей части огромной империи Гуука, в течение семи лет. Пятиэтажный дворец, обведённый крепостными стенами с боевыми башнями и патрульными, стоял в углублении города. Идэн поражал воображение своими размерами и роскошью. Состоящий из двухсот семидесяти пяти комнат дворец делится на две части – общественная и жилая. В общественной находится тронный зал Гуука и кабинеты, в которых он проводит закрытые встречи. Тронный зал украшен деревянным паркетом и резными потолками, сам трон правителя отделан чеканным золотом и чёрным бархатом. Стены зала украшены картинами и живописными гобеленами.

Отделанный белым мрамором дворец состоит из трёх самостоятельных, но объединенных единым замыслом зданий, где здание слева – апартаменты большую часть проводящего в Иблисе время Хосрова и гостей, здание справа – верхние этажи – это гарем Гуука, а нижние – место проживания постоянных слуг. Перед главным входом во дворец находится фонтан со скульптурой Маммона посередине. Гуук приказал отвести любимому коню центральное место в архитектуре. Во внутреннем дворе дворца расположились многоярусные тенистые сады с бассейнами, фонтанами и статуями. Весь двор вымощен белыми плитами мрамора, двери дворца украшены вырезными узорами. Фасады строений покрыты цветными изразцами. Боковые башни комплекса возвышаются на семьдесят метров, словно пытаясь достать до неба.

Личные покои правителя находились в глубине дворца, вход в ту часть был запрещён всем, кроме специально отобранной пары слуг, девушек из гарема и Хосрова.

Гуук активный сторонник феодальной формы правления. Объединив все владения в государственную форму, своим ближайшим соратникам и близким людям он раздавал земли, города, порой целые области, давая им полномочия самим устанавливать и изымать налог, большая часть которого стекала в казну Дьявола. Только Иблис, который образовался в итоге слияния двух городов и по размеру территории мог бы считаться отдельным городом-государством, он держал лично под своим контролем. В государстве действовали строгие законы, за любое нарушение которых следовало суровое наказание. К пленённой силе, за исключением воинов, применялись полурабские отношения. Если назначенные Гууком главы областей и городов выражали чем-то недовольство, отказывались участвовать в его походах, не предоставляя свою армию, то Гуук жестоко с ними обходился. Главу одной из своих крепостей, пытающегося уйти от очередного похода, он вместе с его же семьёй приказал сбросить в ущелье, женщин семьи он отдал своим солдатам, таким образом никто из целого рода не выжил. Во втором городе, который начал выступать с идеями о самоуправлении, Гуук приказал перебить всю верхушку и присоединил город к другому. Гуук создал деспотическое государство, которым управлял благодаря своему имени и жестоким методам.

Перед каждым походом Гуук высылал в свои земли представителей с требованием предоставить ему определённое количество пеших и конных воинов. Войска Гуук строил отличительно от других полководцев. Он оставлял центр для себя, но при этом самое большее внимание выделял крыльям. После битвы с Маном он стал ставить Хосрова и его армию в авангард, там же находятся и его резервы, которые обычно и решают исход сражения. Именно фланги состояли из самой большей силы, и они отвечали за то, чтобы войска нельзя было обойти с тыла или прорвать оборону. До нападений Гуук обязательно высылал разведку, приказывал рыть окопы и выставлял окопные щиты. Перед конницей он всегда выставлял хорошо обученных пехотинцев, которые, подняв щиты над головой, давали первый бой.

Во время перерыва от походов, на пятый год, Гуук направляется в уже давно принадлежащий ему город Исфан проверить своего управляющего, заодно навестить мастера До, который, как оказалось, всё ещё жив.

Гуук находит До всё так же сидящим у себя во дворе и ослепшим. Несмотря на это, стоит правителю, оставив своих людей за воротами, встать перед ним, как тот его узнаёт.

– Я ошибся в одном, – тяжело дыша, начинает старик, который явно одной ногой уже в могиле. – Я советовал тебе научиться управлять твоими демонами, но не подумал, что ты сам и есть Демон.

– Как я получу свой меч, старик, если ты синеву неба давно не видишь? – Гуук пятерней зачёсывает назад волосы цвета воронова крыла.

– Твой меч был готов уже через два месяца после того, как ты покинул мой дом, – улыбается До и просит прислугу принести его.

– Ты всё-таки его сделал, – выдыхает Гуук, восторженно поглаживая клинок, изготовленный из булатной стали. – Прекрасно, – довольно улыбается. – Я своё обещание исполню, и ты получишь столько золота, сколько тебе и не снилось.

– Этот меч такой же, как и тот, для кого скован, – шарит по ковру в поисках посоха старик, но Гуук, остановив солдат, сам нагнувшись подбирает и передаёт его ему. – Если после того, как ты взял его в руки, он будет долго лежать без дела, то в итоге лишит жизни хозяина, то есть тебя, хотя в твоём случае это нестрашно – твои жадность и кровожадность не имеют границ. Этот меч вдоволь напьётся крови, и именно поэтому мне не нужны за него деньги.

– Я их оставлю, – Гуук кивает помощнику, и во двор, прямо перед стариком, кладут мешок, набитый золотыми монетами. – Люблю платить за всё и люблю, когда платят мне.

***

Гуук выдвинулся на земли Йибира после полугодового отдыха от походов и на восьмой год с битвы с Маном. Йибир не ждал. Он не думал, что Гуук ему подставу спустя столько лет, ещё и приняв подарки, не простит. К кому бы ни обратился правитель, все отказывали – кто-то из-за страха перед Дьяволом, кто-то посчитал, что Йибир заслужил.

Гуук надвигался на него в окружении бесчисленной армии, из-под копыт коней поднималась клубами пыль, создавая вокруг нападающих серую завесу, из-под которой длинными рядами выходили прислужники Сатаны. Его воины держали щиты высоко, не останавливаясь, посылали в противника стрелы с такой силой, что они пронзали даже вражеские шлемы. Армия Йибира не справлялась с обороной, лишённая предводителя, который сам участвовал в бою, повторяя ошибку многих, вместо того, чтобы руководить и вести войска, как это делал Гуук. Воины разбегались по сторонам, создавая прорехи в строю, в которые сразу же проникали войска Гуука и, разбив врага изнутри, так же быстро исчезали.

Гуук прибыл, как и всегда, на рассвете, но уже на закате перед крепостными стенами воевать было не с кем. Готовящееся ко сну солнце забрало с собой на покой души всех павших в битве за город, за чужую алчность, чужую месть. Закат в тот день был необычайно красным, оставшиеся в живых опишут его самым кровавым из всех, передавая из уст в уста опасения, что больше рассвета не наступит. Перед городскими стенами простиралась чёрная от впитавшейся крови земля и разбросанные по ней трупы павших. Вороны и стервятники, боясь движущейся к городу силы, не приземлялись, стаями над павшими кружились, передавали своим сородичам вести об очередном пире, подаренном им самим Дьяволом. Сдавшихся воинов Гуук приказал не трогать, а зачислить в свои ряды. Он вошёл в город с головой военачальника войск Йибира, привязанной к своему седлу.

Сам Йибир заперся во дворце, выставив охрану, которая, увидев облачённого в черное и заляпанного кровью воина, сама разошлась.

Гуук по центру зала пошёл прямо к трону и, опустившись на него, объявил своим войскам:

– Вы хотели пира, вы его заслужили. Этот город ваш. Развлекайтесь. Но сперва идите во двор и поставьте котёл. Я тоже буду пировать.

Йибир нашёлся в подвале. Пока закипала вода во дворе, Гуук успел переговорить с Хосровом и Арсланом и теперь, попивая вино в саду под деревьями, притворялся, что не слышит ни мольбы Йибира о пощаде, ни крики, доносящиеся через стены, за которыми бесчинствовали, грабя и насилуя, его войска. Гуук никогда с милосердием к захваченным городам не относился, но если город сдавался сам, то он забирал богатства, девушек и жизни правящей верхушки, если же город был слишком самоуверенным, чтобы решить, что победит Дьявола, он выпускал на улицы своих псов. Его солдаты никого не жалели, грабили дома, насиловали, убивали, оставляли после себя выжженную пустошь, усеянную человеческими костями.

– За свои поступки надо отвечать, – говорил своему духовному наставнику Сынвону Гуук, когда тот называл его жестокость неоправданной. – Я всегда даю выбор. Они выбрали бороться – похвально, я ими горжусь, но пусть тогда выиграют, пусть убьют меня, потому что я точно не сжалюсь над проигравшими. Никто не сжалится надо мной в случае моего падения.

Гуук даже разговаривать с Йибиром отказался, он кивнул своим людям, подталкивающим его к котлу и, поднеся к губам кубок с вином, откровенно упивался агонией пару секунд барахтающегося в кипящей воде и умолкнувшего навеки мужчины.

– Думаю, на нас точно никто нападать больше не захочет, – присаживается рядом Хосров, поглядывая на котёл, где продолжает вариться когда-то могущественный правитель целой империи. – После того, как мы выйдем из этого города, выход которого усеян трупами солдат, а крепость – горожан, никто в своём уме на нас не полезет, а если полезет, прикажем отлить огромные котлы и будем варить их там по несколько человек.

– Наша армия по численности на сегодня превосходит всех в этой части мира, скоро нам будет скучно, – усмехается Гуук, наблюдая за тем, как солдаты ловят выбегающих из дворца девушек и волокут обратно в зал, где доверенные люди трёх правителей выберут новые лица для гаремов господ.

– Этот город славится красотой девушек, – посматривает на очередного несчастного, которого за волосы тащат внутрь, Арслан. – Посмотрю чуть позже, что интересного тут мне нашли.

***

Уже десять дней как Гуук и его войска пируют в павшем городе. Хосров заканчивает очередную пешую прогулку по городу, по которому смерчем прошлись их войска, и в окружении своих воинов двигается в сторону дворца, когда из переулка справа на него налетает заплаканная в изодранной одежде девушка, моля о помощи. Оттуда же, откуда появилась девушка, выбегают двое солдат и, увидев господина, почтенно опускают глаза.

– Господин, прошу вас, смилуйтесь, – молит девушка, пав перед Вороном на колени и ухватившись за его руку.

– Не надо плакать, всё будет хорошо, – нагибается к ней мужчина и медленно поглаживает спутавшиеся русые волосы. Он проводит пальцами по измазанной глиной и слезами щеке, видит, как загорается огонёк надежды в чужих, полных боли глазах. – Надо просто дать им то, чего они хотят, – скалится Хосров, задув эту надежду, как свечку, и, обойдя оставшуюся на земле девушку, двигается дальше.

В главном зале уже мёртвого правителя вино льётся рекой, угощения меняются в день по десять раз, полуголые девушки, принявшие свою участь и смирившиеся с новыми хозяевами, играют на инструментах и томно двигаются под музыку, ублажая их взоры. Гуук сам, развалившись на шёлковых подушках, с наслаждением следит за танцующей перед ним красивой девушкой, которая ещё недавно грела постель Йибира. Вернувшийся из города Хосров присоединяется к другу и принимает чашу из рук моментально опустившейся с ним рядом девушки.

– Мы выдвигаемся завтра на закате, – обращается к нему Гуук, продолжая поглаживать впалый живот полуголой и полулежащей в его ногах девушки. – Ты говорил с войсками?

– Да, я всё решил, они готовятся.

– У Йибира был прекрасный вкус, – притягивает к себе, подошедшую к нему девушку Гуук и, оторвав виноградину, подносит к ее губам. Он потемневшим от похоти взглядом следит за тем, как, взяв губами виноградинку, девушка теперь уже сосёт его пальцы.