– Он так тебя сам назвал, – объяснил он сыну, – ты для него навсегда Куссма, даже если он научится правильно говорить.

…Сам же Уво-Никита в эти долгие дни выздоровления воспринимал действительность как сквозь дымку. Так бывает, например, когда смотришь на мир из-под воды – звуков почти нет, контуры расплывчаты. И в то же время прекрасно осознаешь, что происходит там, за этой плёнкой.

Главное, Никита понимал – всё идет правильно. Он выполнил наказ матери, спас этих людей, и у него даже остались силы и дальше помогать им. Свою болезнь он воспринимал как явление временное. Во-первых, раньше он всегда выздоравливал, и почему сейчас должно быть по-другому? Во-вторых, он чувствовал двойную поддержку – когда засыпал, его качали целебные волны матери-Земли, когда просыпался – его окружали тепло и забота новых обитателей пещеры. И Никита не сомневался, что выздоровеет и станет им помогать. Он по-прежнему считал это своей обязанностью – долгом, который дал ему силы подняться из небытия.

Жизнь в пещере, между тем, шла своим чередом, обретала черты налаженности и распорядка. К радости Святослава, его маленький сын старался, и главное – мог оказать ему существенную помощь. Он не путался под ногами, пытаясь просто копировать действия взрослых, как это часто делают маленькие дети, создавая тем самым суету и беспорядок.

Кузьма любил наблюдать за работой своего папы, и старался по-настоящему помогать ему. Однажды, когда Святослав готовил обед, Кузьма попробовал сам, без папиной помощи провести стирку – это занятие ему сразу же очень понравилось, несмотря на то, что «не мужское это дело», как принято считать. В дальнейшем забота о чистоте и сохранности одежды стала для него необходимой нормой жизни.

Святослав похвалил сына и, по-мужски обняв, благодарил за помощь. Это дало ребёнку ощущение своей нужности отцу. А сам Святослав изредка стал наблюдать за ним и ненавязчиво советовать, как лучше что-либо сделать. Впоследствии Кузьма стал отлично справляться со стиркой сам, тем более что медвежонок тоже не оставался в стороне. Тот старался помогать по-своему: месил одежду в глине, прохаживаясь по ней всеми четырьмя лапами, которые потом долго чистил от глины в воде, а в завершение, урча, сосал их. Часто делал он это одновременно с Кузьмой, поглядывая, как тот лечит свои ссадины, зализывая их до полного выздоровления. А когда они заканчивали свои «лечебные процедуры», то вновь начинали резвиться, играть, бороться и валяться по «полу».

Святослав в это время как обычно готовил им еду. Когда кушанье было готово, мужчине стоило лишь произнести магическое: «Эй, братва…», и «дети» сразу же бросали своё баловство и мигом оказывались у еды, очищая одну миску за другой. Бывало, ели вдвоём из одной и той же миски, как говорится, за компанию. Словно в таком юном возрасте человек и зверь были единым целыми: понимание и дружба без объяснений.

Может или нет существовать такая внутренняя связь между человеком и зверем? На это может ответить любой дрессировщик, на своем примере доказывая, что животные без слов могут понимать мысли и желания людей. И не надо забывать, что в детстве всё воспринимается иначе, дети всегда понимают своих младших друзей намного лучше, чем взрослые. Необыкновенная привязанность друг другу медвежонка и «человеческого детёныша» была особенной и от того, что их судьбы оказались схожими – оба в младенческом возрасте остались без мам.

Такое горькое одиночество часто ищет себе в «компаньоны» подобие такого же душевного состояния. И здесь уже неважно, зверь ты или человек. С этим согласится любой, кто по воле судьбы хоть раз оказался в условиях невыносимых трудностей. В битве со стихией спасением и поддержкой может стать преданный пес, терпеливо скулящий рядом с тобой. Крепость такой связи может говорить только о том, что понятие дружбы не требует объяснений.

В один из очередных пещерных дней, когда Святослав как обычно готовил обед, а Кузьма заканчивал развешивать «бельё», Киса неожиданно громко и протяжно зарычал. Поглядев на такое странное поведение своего друга, Кузьма, взявшись за живот, засмеялся, слегка при этом подрагивая.

– Ты что хохочешь, Кузьма? – улыбнувшись, поинтересовался Святослав у сына.

– Ой, не могу, сейчас пузо лопнет, – продолжая держаться за живот и сотрясаться от безудержного смеха, стал взахлёб пояснять Святославу Кузьма, – Это мне Киса случай рассказывает.

– Но он же только рычит без умолку, и ничего больше, – заметил мужчина.

Такое непонимание со стороны отца искренне удивило Кузьму, и он, всё ещё не в силах перебороть смех, стал пересказывать сон, который ему якобы только что поведал медведь:

– Папа, он говорит, что он сон видел, как он залез на какое-то дерево и там нашёл дупло с пчёлами. А когда он свою мордочку туда сунул, они на него набросились. Он упал с дерева на ежа и завизжал от боли и бросился бежать, куда глаза глядят. Пчёлы за ним. Когда увидел муравейник, он туда засунул свою мордочку и громко зарычал от боли – муравьи стали лезть ему в уши, нос и глаза. Он встал и стал плакать – не знал что делать и куда бежать. Его спас дождь. Он обрадовался и зарычал.

С интересом выслушав сына, Святослав тоже невольно рассмеялся и направился на кухню, что находилась в одном из углублений в стене, откуда весело крикнул:

– Эй, братва…

За обедом Кузьма начал обстоятельно рассказывать папе, что он давно уже учится понимать звуки рычания Кисы и вроде бы кое-что стало получаться. А кое-что научился объяснять Кисе на его медвежьем языке. На вопрос Святослава, как он смог подробно и с точностью описать сон Кисы, когда не совсем полностью научился с ним разговаривать, Кузьма чистосердечно признался, что это не Кисе, а ему самому этой ночью приснился такой сон. И, чтобы избежать шуток в свой адрес по поводу такого неуклюжего поведения, он и решил рассказывать свой сон так, как будто это всё Кисе приснилось.

– Сынок, запомни, над доброй шуткой редко смеются, наоборот её очень часто тоже подхватывают смехом, – подбодрил сына Святослав. – И кто знает, может быть, пока тебе снился этот сон, Киса такой же сон видел. Не зря же он по полу валялся вместе с тобой.

– Не знаю, папа, может, и Кисе снилось то же самое. Вот когда научусь с ним хорошо разговаривать на его языке, тогда сначала он мне, а потом я тебе всё буду рассказывать, – уверенно пообещал Кузьма.

Заканчивая такой интересной беседой свою трапезу, Святослав ощутил чувство приятной радости от того, что у него организовалась такая семья, где, кроме общих бытовых забот, их, оказывается, объединяет и чувство юмора, которое так необходимо в нелёгкой таёжной жизни. Совместный труд, юмор и понимание друг друга с полуслова – все это еще больше сближало их, придавало жизни всех троих целостность, без которой трудно было бы понять, в чем на самом деле состоит истинная радость жизни.

Когда быт потихоньку наладился, и стало появляться свободное время, Святослав стал часто напевать песни про себя, а потом и вслух. Кузьма же всегда подхватывал мелодии песен на гитаре, и они начинали особо звучать по пещере. Под эти звуки ему легче думалось. Он отмечал, что их «семья» окончательно приспособилась к новым условиям жизни. И смирился с мнением, что в жизни всякое бывает, и то, что нравится, и то, что не нравится совсем. Но, спрятав свое «не хочу или не могу», человек должен заставить себя оставаться человеком – при любых обстоятельствах. И то, как надо жить дальше – хорошо или плохо, зависит только от нас самих. Мы сами себе хозяева. И если сначала Святослав заставлял себя полюбить свою новую жизнь, то теперь он знал, для чего живёт, а главное – для кого. Его поведение теперь должно быть примером для сына, благотворно влиять на малыша. Если сам он будет чувствовать интерес к жизни, это передастся и его сыну, и медвежонку. И станет гарантией тому, что они вырастут спокойными и крепкими.

Глава 13

Мысли в темноте

После гибели Фёдора на долю Святослава выпала участь, которой можно только посочувствовать: после пожара он остался с малышом на руках без жилья, без многих элементарно необходимых для ребёнка вещей, один на один со смертельной суровостью тайги. Вероятно, понять его состояние лучше всех смогла бы женщина-мать. Когда на твоих плечах столько забот, а нормальных, привычных условий нет – это, ой как тяжело…

О сочувствии Святославу можно поспорить. Если он убил человека и, вдобавок, ещё раз нарушив закон, сбежал с зоны, то пусть сам и расхлёбывает всю эту кашу. Тоже мне, герой! И какие такие у него трудности? Охотник ему просто так дом предоставил, да ещё едой и одеждой его снабжал. Настоящий иждивенец!

С этим можно было бы согласиться, если бы не одно «но». В жизни каждый человек совершает ошибки. Многие не «попадаются в руки закона», и их, как говорится, «пронесло». И живёт человек дальше спокойно и мирно, а может даже стать уважаемым человеком. А вот другим – не везёт. Они могут совершить ошибку без умысла, поневоле. Но им уготована другая судьба, не «проносит». Каждому выпадает два пути, и человек ступает на тот предоставленный ему судьбой путь, по которому ему суждено идти по жизни дальше, без оглядки на мнение людей. Только небеса знают кто прав, а кто виноват.

Такие мысли плавно сменяли одна другую в голове «таёжного папы», пока не смолк приятный слуху звон гитары. Тихонько подойдя к Кузьме, он улыбнулся, заметив, что ребёнка совсем сморило, а гитара выпала из маленьких рук. Его друг медвежонок, притихнув, улегся рядом и тоже начинал засыпать. Мужчина усмехнулся, удивлённый воздействию пещерной темноты и тишины.

Жизнь в пещере наладилась, всё шло по установленному однажды распорядку. Такое мерное её течение привело к тому, что Святослав постепенно начал терять счет времени, да и перестал об этом заботиться. На не дававший ему покоя вопрос: «Почему он здесь так долго спит, и почему ему становится на душе всё спокойнее и спокойнее?» – Святослав ответить себе не мог, а в конце концов и вовсе перестал об этом думать. Но то обстоятельство, что здесь, в глубине земли, он не испытывает абсолютно никакого страха, его по-прежнему беспокоило.

Принято считать, что чем глубже под землю спускается человек, тем сильнее обуревают его тревога и страх, доводя порой до панического состояния. Мысли теряют ясность, сознание становится сумеречным. С ним же происходило с точностью до наоборот – он чувствовал себя здесь совершенно спокойно – как у Христа за пазухой. За непростые предыдущие годы жизни организм Святослава изрядно износился: нервы были на пределе, усталость накапливалась как снежный ком – он был почти на грани срыва. Но, волею судьбы попав в пещеру, организм начал быстро и с нарастанием перестраиваться. Сон в таинственной тишине отгонял все переживания и плохие мысли, и на душе становилось спокойно и тепло. Часто перед сном или после пробуждения Святославу хотелось долго и радостно плакать от непонятной для него радости. Он просыпался словно ребёнок, довольный и счастливый, как будто заново родился. Нервная система, восстанавливалась, тело становилось здоровее день ото дня.

Возможно, ощущение страха проходило и оттого, что он точно знал – всё, что находится в пещере, принадлежало Никите, а в гостях у сильного человека всегда ощущаешь себя под защитой. К тому же Святослав испытывал покой оттого, что исполнил обещание, данное прежнему обитателю похоронить его с мамой. И пусть Никита «ожил», но ощущение правильности содеянного, чувство выполненного долга осталось.

Необычный человек, живший ранее в пещере, был пока беспомощен и очень слаб. Но невидимая аура уверенности и внутренней силы была почти физически ощутима в подземном доме. И Святослав делал всё для её сохранения. Он знал, что должен поддерживать здесь жизнь, сохранять предоставленное хозяином жильё в порядочном состоянии, должен сделать всё для того, чтобы жизнь в пещере продолжалась. Тем более, что здесь, в могиле покоится мать Никиты, и надо достойно оберегать её покой.

Продолжая знакомиться с пещерой, Святослав заметил, насколько аккуратным был Никита. Вся посуда для еды была абсолютно чистой. Как ему, вроде бы дикому существу, долго жившему под землей, по сути – в грязи, удавалось сохранять свою посуду чистой? Может быть, эта аккуратность передалась ему от матери, и произошло это чисто механически, во время постоянных наблюдений за ней, когда та после еды мыла посуду и при этом объясняла сыну, что именно и зачем она сейчас делает. Вот Никита и запомнил раз и навсегда её наставления, из которых у него сложилось чётко определение, что «делать чисто» – значит, здесь всегда будет хорошо жить. Скорее всего, эта «работа по дому» напоминала ему о том счастливом времени, когда они были вместе. И это занятие стало приносить ему огромное удовольствие: всегда, когда мыл посуду, он с душевной радостью уходил в воспоминания о своём счастливом детстве. Такое подражание действиям мамы незаметно привило ему аккуратность и трудолюбие, старание всегда делать любую работу с радостью, а, значит, хорошо. «Делать хорошо», в его понимании, означало доставлять радость любимому человеку, а так как любимого ему человека давно уже не было в живых, то это делалось ради памяти о нем.

Когда Святослав при проникающем в пещеру неровном свете рассматривал созданные Никитой скульптуры, у него стало появляться представление, какой эта женщина была при жизни. Для него, как художника, это не составляло большого труда. У Никиты был несомненный художественный вкус и талант, огромный талант! В своих скульптурах он смог передать даже характер мамы. Вот вам и дикий, волосатый человек!…

Более внимательно знакомясь с пещерой, Святослав неожиданно для себя заметил, что горячая вода медленно поднималась из недр в состоянии кипения, и целый день оставалась такой, а потом так же медленно исчезала под землей, чтобы через три дня появиться снова. «Кухня на дому»,– усмехнулся он с радостью и улыбнулся – сегодня он, наконец, накормит горячей едой своего Кузьму и, конечно, окончательно привыкшего к ним медвежонка. Да и выздоравливающему Никите горячий отвар будет очень полезен.

Святослав не торопясь приготовил обед и направился в свою «спальню», где, обнявшись, беззаботно спали малыши. Он решил не тревожить их сладкий сон, и продолжил с большим интересом рассматривать работы Никиты, всё больше и больше убеждаясь, что тот вложил в них всю свою душу и любовь.

Святослав был неплохим художником, а к тому же ещё имел редкий дар видеть человека таким, каким он был в молодости. Он легко смог представить изображённый в глине образ женщины не только в зрелости, но даже в юности и в детстве. И «поймав» этот образ, он смог бы нарисовать мать и сына такими, какими они сюда прибыли много лет назад: совсем ещё молодую маму с младенцем Никитой на руках. Мысли о том, что, по рассказу Фёдора, она была с немного с отклонениями в умственном развитии, а Никита был диким, Святослав отбросил – увиденное им в пещере полностью разрушало эту версию.

Мужчина и ребёнок частенько сидели вместе, вслушиваясь в ночную тишину, в завораживающий говор тайги, проникающий через отверстие в стене, или в звуки пещеры – редкий шорох осыпающихся с потолка камешков, приглушенный звон падения капель воды. В эти мгновения создавалось впечатление, что тайга и пещера – живые, и дышат, как всё живое на свете. Но иногда казалось, что в пещерной мгле время как будто замирает, и тогда лишь редкие голоса птиц снаружи и летучих мышей внутри пещеры напоминали людям, что они не одни. Всегда интересно было прислушаться к разговору деревьев. Скрип старых елей или тихое шуршание берёзовой листвы создавали свою очаровательную мелодию природы. Понимая этот язык, можно было приобщиться ко всему, что их окружало, и стать частью этого огромного живого существа.

Все эти мысли становились Святославу необходимыми, и он переходил к их анализу, получая пищу для ума. Он постоянно сопоставлял их со своим жизненным опытом, и делал неожиданные выводы, что приносило ему огромное удовлетворение и покой. Наверху бесконечное копание в себе и разбор своих поступков забирали так много сил, что негативно сказывались на его здоровье: он становился вялым, мышцы слабели, и пропадало желание жить. Какая же несравнимо приятная противоположность!

Вот и сейчас, после рассуждения о семье волосатого человека, ему в голову пришли сразу несколько интересных для него вопросов. Во-первых, почему, например, здесь в глубокой пещере сохраняется абсолютно стабильная для жизни температура? За счёт чего всё это происходит?

Во-вторых, почему он нисколько не тревожится о том, какое сейчас время суток – утро или вечер? Отчего его организм ему об этом не напоминает? И, в-третьих, самое удивительное – почему его не тянет наверх, почему ему так нравится эта темнота? Не влияет ли она отрицательно на его глаза?