Раз уж мы заговорили о «провозглашении независимости», то будет весьма уместно вспомнить, как проходил этот процесс у наших прибалтийских соседей. В 1917 году Российская империя была не просто признанным субъектом международного права, а официальным союзником Англии, Франции и США. При этом стоит заметить, что государств Эстония и Латвия никогда до этого не было на карте мира. Не было таких территорий и внутри Российской империи, которая состояла из губерний. Дьявол, как всегда в мелочах. Рассмотрим процесс «национального самоопределения» на примере Эстонии, где он был наиболее вопиющим и самым опереточным. Здесь 19 февраля 1918 года группа неких «политиков» сформировала Комитет спасения и составила Манифест о независимости. Надо ли говорить, что этот комитет никто не выбирал и его члены сами себя туда назначили. После чего «самопровозгласили» независимость части России, назвав ее Эстонской республикой. Такого названия не было НИКОГДА до этого. Была Эстляндия, были российские губернии. Почему это «самопровозглашение» случилось именно в те дни? Потому что германская армия начала наступление, заставляя большевиков подписать Брестский мир. Русская армия ушла из Таллина, и 24 февраля 1918 года этот самозваный Комитет принял свое совершенно нелегитимное решение об отделении. «Днем позже в Таллинн вошли немецкие войска, но события 24 февраля позволили рассматривать происходящие события уже как оккупацию независимого государства»^[21]. Вдумайтесь – кто-то самоназвал себя Комитетом спасения, при этом никак не выбирался, мандата народа не получал. Состоял этот Комитет из трех (!) человек, двух из которых внесли в его состав заочно! И, воспользовавшись паузой в один день между уходом Русской армии и приходом немцев, этот «орган власти» назвал НЕКУЮ ТЕРРИТОРИЮ, не имеющую четких границ, независимым государством. После прихода германской армии этот комитет «рассосался». За свою «независимость» никак не боролся, с немецкими оккупантами не сражался. Профанация и цирк.

Но самое удивительное не это. Ведь союзники России – Англия, Франция и США признали все эти «независимые» государства, которые так опереточно «самопровозгласились». Признали, будучи нашими союзниками! Не попытались восстановить целостность России, не заявили, что они не признают всех сепаратистов, которые откололись от союзного им государства. А признали их всех! При этом ни одно белое правительство не признали!^[22] И большевиков не признавали. Почему? Потому, что «союзники» и организовали нашу смуту и воспользовались ее плодами для создания кучи мелких марионеточных государств…^[23]

Но вернемся к крепости Аламо, где всем находящимся в ней техасским сепаратистам предстояло стать легендой нового государства. Через 4 дня после провозглашения независимости Техаса, 6 марта 1836 года, мексиканские войска пошли на штурм. Надо было побыстрее заканчивать эту неприятную для Мехико историю. Штурм крепости-миссии Аламо закончился за полтора часа. При этом защитники погибли все до единого, мексиканцы убили даже пленных^[24]. После чего президент Мексики де Санта-Анна отправился подавить остатки мятежа. Но не тут-то было. После известия о взятии Аламо армия независимого Техаса получила мощный приток добровольцев из США, помимо того что все местные англосаксы встали под ружье, не ожидая пощады от отправившихся «в зону АТО» мексиканских войск. При этом правительство Штатов заявило о своем неучастии во внутримексиканском конфликте. Последовала серия кровопролитных сражений, в ходе которых внезапно сильно окрепшая техасская армия разбила мексиканцев. 21 апреля 1836 года в битве у Сан-Хасинто в плен попал даже сам президент де Санта-Анна. Плененному главе не оставалось ничего, как подписать соглашение, по которому Мексика признавала независимость Техаса^[25].

Однако на этом история не закончилась. Обе стороны «Минские», то есть «Веласконские соглашения», не исполнили. Мексика заявила, что президент не имел права подписывать подобные соглашения, техасцы же, обязанные отпустить Санта-Анну, продолжали его удерживать. Несмотря на такие неясности и на то, что новую молодую республику Техас никто в мире, кроме США, не признавал, она продолжала государственное строительство. В 1836 году Техас обзавелся своей Конституцией, в которой закреплялось самое святое право для американцев: право рабовладения. Первым президентом «Техасской народной республики» стал командующий армией «сепаратистов-террористов» Сэм Хьюстон. Тот факт, что до того, как стать военным руководителем мятежников Техаса, а потом и президентом, Сэм Хьюстон был гражданином США и даже в течение двух лет губернатором американского штата Теннесси, никого сегодня не смущает…

Тем временем ситуация в некотором смысле зашла в тупик. Армия Мексики осуществляла рейды на территорию Техаса, де-юре отрицая независимость территории, но по факту ее не контролируя. В августе 1837 года посол государства Техас обратился к президенту США Мартину Ван Бюрену с просьбой принять республику в состав Штатов. Но это предложение было Вашингтоном отклонено. Лишь через восемь лет, 29 декабря 1845 года, Техас официально стал двадцать восьмым штатом США^[26]. Сначала Техас добился независимости от мексиканского правительства, а потом, будучи уже суверенной республикой, был принят в состав США^[27].

И, казалось, можно было бы уже поставить на этом точку в рассказе о том, как сегодня поучающие весь мир жить по законам, соблюдать процедуры и международное законодательство, Соединенные Государства Америки другие территории и государства «в себя любимых соединяли». Но наш рассказ о «Техасской народной республике» будет не полон, если мы не упомянем о том, что же было дальше. После включения Техаса в свой состав Штаты продолжили действия по поглощению частей Мексики. Вашингтон даже честно предложил купить у Мексики часть ее территории. Чтобы вы, уважаемый читатель, поняли, что речь шла не о маленьких кусочках земли, поясним, что на этой территории сегодня расположены американские штаты Нью-Мексико, Калифорния, Аризона, Невада и Юта. Кроме того, запад штата Техас, а также частично штаты Канзас, Колорадо, Оклахома и Вайоминг. По сути, будучи уверенными в своей победе, наглым предложением Мексике «продать» огромную часть своей территории США провоцировали военный конфликт с мексиканцами. Дело в том, что помимо внутренних распрей Мексика все время продолжала подвергаться внешнему прессингу. Европейские державы внимательно следили за здешней ситуацией и при первой возможности старались взять мексиканскую территорию под свой контроль. Когда США отказывались принимать Техас в свой состав в течение восьми лет, это было вызвано не «трусостью» и не «боязнью» Мексики – Вашингтон не хотел обострять отношения с европейскими державами. Ведь вслед за Испанией полакомиться Мексикой решила Франция, которая в 1838–1839 годах с ней воевала^[28].

Отрыв и поглощение кусков мексиканской земли США делали очень аккуратно: 25 апреля 1846 года начались военные столкновения^[29]. Война была нужна обеим сторонам: Штаты собирались, разгромив мексиканцев, расширить свою территорию, генералу де Санта-Анне конфликт давал надежду вновь поправить свою пошатнувшуюся карьеру. После того как США объявили войну, он вновь встал во главе армии и страны. Для этого де Санта-Анна, находившийся на Кубе, вступил в контакт с американцами и пообещал им, что если его пропустят на родину, то он без войны выполнит все требования Вашингтона. Прибыв в Мехико, генерал тут же забыл о своих обещаниях. Правительству Мексики он обещал лояльность, но захватил власть, а с американцами он начал настоящую войну вместо полной сдачи. Но, возглавив военный отпор Штатам, де Санта-Анна потерпел сокрушительное поражение, навсегда похоронившее его как политика. По Гвадалупе-Гидальгскому договору 2 февраля 1848 года, мексиканцы согласились с потерей не только Техаса, но и еще двух пятых (!) своей территории^[30]. За это «Соединенные Штаты должны были уплатить 15 миллионов долларов и выплатить долги Мексики американским гражданам на сумму до 3,5 миллиона долларов»^[31].

Сегодня очень любопытно слышать идеи главы Белого дома Дональда Трампа по строительству стены на границе с Мексикой. И не только потому, что сие сооружение требует огромных денег, и не потому, что стены между странами как-то незаметно становятся обязательным атрибутом демократии. И еще потому, что, забрав у Мексики уйму территорий, в итоге Штаты хотят оградить свои приобретения^[32]. Все это очень напоминает захват солидного куска земельного участка, после чего захватчик отгораживает его от прежнего хозяина большим забором.

Теперь для наглядного изучения вопроса о создании «чужих рук» нам будет необходимо из Северной Америки перенестись в Европу. Здесь еще в одном историческом событии мы увидим очень много любопытного и актуального. Перед нами, можно сказать, классика жанра: операция игры «чужими руками», расписанная на много ходов вперед.

Но обо всем по порядку. Как видно даже из истории создания США, Франция долго и весьма успешно оспаривала у Англии пальму первенства по всему миру. Пока, наконец, в 1789 году в стране сыра и вина не началась самая настоящая «перестройка». Король Людовик XVI решил зажить по-новому и созвал Генеральные Штаты – некий парламент, который до него не созывали аж с 1614 года. Британские соседи и конкуренты воспользовались возникшей возможностью ослабить конкурента, используя «руки» «независимых политиков Франции». Сложно сказать, какое число депутатов было членами тайных обществ, а кто напрямую субсидировался англичанами, но только после созыва Генеральных Штатов смута во Франции никак не заканчивалась много лет^[33]. Незадачливого короля казнили на гильотине, наследника-дофина заключили в замок Тампль, где он скончался, королеве Марии-Антуанетте тоже отрубили голову (по обвинению в растлении малолетнего наследника!). Аристократов казнили тысячами, в стране полыхали крестьянские восстания, расцвели бандитизм и насилие. Отличный повод для вмешательства получили все соседи Франции, которые отправились «наводить порядок», на самом деле решив разорвать французские земли на части и уничтожить своего конкурента. Вместо мира и процветания революция принесла реки крови, войну и страдания. Все то же самое, что принесла горбачевская перестройка нашему народу. Остановить гибель страны смог лишь Наполеон, однако даже он не смог принести мира. Раз за разом Великобритания сколачивала и оплачивала одну антифранцузскую коалицию за другой, но гений Бонапарта сводил все усилия Лондона к победе в очередной военной кампании. Франция не только не ослабела, наоборот – усилилась и даже постепенно подмяла под себя почти всю Европу. Итогом долгих Наполеоновских войн стало окончательное поражение Наполеона в 1815 году, оккупация страны и восстановление монархии.

Дальше начались сложные дипломатические маневры и… обычная международная политика. Государи трех империй: России, Австрии и Пруссии создали Священный союз. Это была организация, главной целью которой было недопущение государственных переворотов, в учебниках истории которые потом красиво назовут «революциями». У трех монархов в этом был вполне прагматичный интерес – пример «французской перестройки» наглядно показывал, что любые подобные потрясения заканчиваются убийством королей и императоров. При всей схожести целей, нельзя сказать, что три монархии были полностью едины – их сближало неприятие революции, а в других вопросах их цели были порой диаметрально противоположны.

Великобритания, учтя печальный опыт Наполеоновских войн, которые чуть не закончились высадкой Великой армии на Острове, готовилась к решению вопроса своей безопасности. Наличие сильнейшего флота в мире было важной, однако вовсе не исчерпывающей ее составляющей. Противники Великобритании теоретически были способны объединиться и выставить флот, могущий бросить вызов «владычице морей». Кто знает, как изменилась бы история мира, будь адмирал Нельсон не самым толковым и удачливым флотоводцем тех лет и проиграй он Трафальгарскую битву соединенному франко-испанскому флоту? Рисковать было нельзя, а значит, следовало не только продолжать излюбленную линию британской политики (быть против сильнейшей державы на континенте), но и взять под контроль побережье Европы, являющееся наиболее удобным для организации высадки на Острове. Операция англичан была поистине виртуозной, и на ее протяжении используемые «чужие руки» менялись не один раз.

Сначала требовалось изъять нужную территорию из-под ведома Франции. Разгром Наполеона и страх перед ним европейских монархов давали для этого прекрасную возможность. Поэтому на первом этапе Лондон выступил за создание королевства Нидерланды, куда предложил включить и Бельгию – речь шла именно о ней. В Средние века эти земли были под властью бургундцев, потом достались испанцам. Потом в Нидерландах начали бороться за независимость, и их северная часть, которая ее получила в 1648 году, стала называться Соединёнными провинциями Нидерландов (Голландией), а южная часть осталась под властью испанского короля^[34]. После войны за испанское наследство Испанские Нидерланды (Бельгия) отошли к Австрии, а в 1794 году в обе части Нидерландов вошла армия революционной Франции. Условную «Бельгию» французы присоединили к себе, а из северной части создали марионеточную Батавскую республику, которую уже Наполеон переделал в королевство Нидерланды. После провозглашения империи Бонапарт проглотил Нидерланды и сделал их частью империи. То есть к моменту конца Наполеона обе части Нидерландов были «внутри» Франции^[35]. Венский конгресс в 1815 году «вынул» их из ее состава, добавил к ней епископство Льеж и назвал королевством Нидерланды^[36]. Австрия и Пруссия, натерпевшиеся от Франции за наполеоновскую эпоху, охотно дали на всю эту «политическую хирургию» свое добро, видя для себя выгоду в создании рядом с Парижем большого государства, которое могло некоторым образом уравновешивать французские амбиции. Россия также с готовностью согласилась на создание государства Нидерланды. Дело в том, что Великобритания предложила на трон кандидатуру, которая полностью устраивала Петербург. Вильгельм (Виллем) Оранский, провозгласивший себя «королем Нидерландским» 16 марта 1815 года, подходил для этой роли как нельзя лучше. Дело в том, что у императора Александра I была веская причина для его поддержки: будущий хозяин Нидерландов был женат на сестре русского императора – великой княгине Марии Павловне^[37]. В Петербурге думали, что это обстоятельство поможет царю оказывать решительное воздействие на политику Нидерландов.

На самом деле Англия пошагово решала свою задачу. Именно англичане взялись «протащить» кандидатуру Вильгельма I на престол. «Король Нидерландский» поспешил связать себя с Великобританией Лондонским договором 13 августа 1814 года, думая, что тем самым он обеспечит свое спокойное будущее^[38]. Однако напрасно этот король думал, что ему сильно повезло, – британская многоходовка еще только начиналась. Английские планы были куда более глубокими и предполагали будущую ликвидацию «больших Нидерландов». Конечной целью британской политики было создание марионеточного государства Бельгия, которое бы полностью контролировалось из Лондона^[39]. Но пока надо было окончательно усыпить бдительность русских: Россия получила и еще один приятный бонус за свое согласие на создание королевства Нидерланды. 7 мая 1815 года был подписан трактат между Россией, Англией и Нидерландами относительно уплаты так называемого голландского долга^[40]. Что означало выплату английским и нидерландским монархом значительной части долга и процентов России перед Голландией.

Во второй части британского плана требовалось расчленить королевство Нидерланды, да так, чтобы против этого никто не смог возражать и этому воспрепятствовать. Подготовка важных, но косвенных условий создания Бельгии заняла у англичан полтора десятилетия. Кто же будет сепаратистами и выступит за отделение от Нидерландов? Решением этой задачи должны были заняться… французы. Лондон посулил Парижу возврат части территории Нидерландов, населенной этническими французами, в состав Франции^[41]. Движущей силой будущего мятежа станут именно они, подстрекаемые и опекаемые из Парижа.

Надо сказать, что франкоязычные жители королевства Нидерланды имели несколько поводов для недовольства – будучи много лет в составе наполеоновской Франции, в новом государстве Нидерланды они чувствовали себя не очень комфортно. Сначала был отменен юридический Кодекс Наполеона, потом в армии вернули битье палками, следом отменили гласность уголовного судопроизводства и суд присяжных. Дальше – больше: началась «голландизация» Нидерландов. Ситуация во много напоминает ту «украинизацию», что развернулась на Украине и во многом привела к гражданской войне. При французах официальным языком был французский. Вильгельм I сначала восстановил свободное пользование «другими языками», а потом «15 сентября 1819 года он сделал обязательным для всякого кандидата на общественную должность знание национального языка, иными словами – голландского, который мало чем отличается от фламандского»^[42]. Это вызвало широкое недовольство у доброй половины населения страны, которое не знало голландского языка, ровно как искусственное навязывание малороссийского наречия вызывает раздражение многих миллионов людей на Украине. И хотя правительство Нидерландов дало задний ход и отменило «голландизацию» в 1829–1830 гг., осадок от таких действий остался. Подливала масла в огонь и «независимая пресса» – во всех публикациях четко прослеживалась мысль, что «клятые» голландцы захватили все должности, которых честным бельгийцам не видать. Не надо забывать, что почти все бельгийцы были католиками, в отличие от своих сограждан фламандцев-протестантов.