Получив небольшую передышку в войне с ингушами, казаки начали искать пути примирения с ними, понимая, что нельзя жить с соседями постоянно в военном напряжении. Ингуши тоже это понимали и пошли навстречу казакам. Еще в 1770 году ингуши приняли подданство России, но это было чисто номинально. Правда, впоследствии они активно участвовали в войне против Шамиля на стороне русских. За что их по сей день не могут простить чеченцы. Хотя многие чеченские роды и сами воевали на стороне русских. Кавказ сложная страна, без понимания Кавказа им управлять невозможно. Казаки и ингуши договорились о мирном соседстве. Это облегчило жизнь и тем, и другим. Начали создаваться дружественные связи, появилось куначество. На принадлежавших сунженским казакам землях, согласно Указа Российских царей, появились ингушские аулы – Бардубас, Акиюрт, Алиюрт и другие. Ингуши до переворота 1917 года платили сунженским казакам за аренду этих земель двести тысяч рублей в год, по тем временам огромные деньги. Ингуши тоже служили в царских войсках, из их числа вышли известные офицеры. С казаками жили уже относительно мирно. Так было до переворота 1917 года, после которого большевики сумели стравить ингушей и казаков, используя старую вражду. В начале 1920 годов началась компания советской власти по расказачиванию. Делалось все, чтобы уничтожить «народ-помещик», как называл казаков Ленин. По ингушским аулам засновали большевистские делегаты, убеждая ингушей разорять казачьи станицы, убеждая их в том, что это ингушская земля. И ингуши поддались на эти убеждения. Старая вражда вспыхнула с новой силой. Запылали казачьи станицы, вновь полились кровь и слезы. Казаки были поголовно разоружены, ингушам же шло оружие и поддержка от большевиков. Первыми были разорены станицы Тарская и хутор Ермоловский, затем и описываемая станица Предгорная. Ингуши вырубали безоружных казаков, насиловали женщин, убивали стариков и детей. За эту «помощь» большевики отблагодарили их от души, выслав ингушей в 1943 году в Казахстан, где большая часть их погибла от непривычного климата, издевательств, холода и болезней. Такая же агитация проводилась и среди осетин, их убеждали захватывать казачьи земли и разорять станицы. Но осетины ответили твердым «нет» и не сожгли ни одного дома, не убили ни одного из казаков или членов их семей. Мало того, они прятали казаков, подбирали их детей-сирот, давали казакам и членам их семей осетинские имена и фамилии, чтобы спрятать их от властей. И это до сих пор помнят сунженские казаки. Сунженские казаки разбрелись по всему Северному Кавказу, основная часть их осела на Ставрополье. На этом мытарства казаков не кончились. Как только ингушей выслали в Казахстан, в их аулы и захваченные когда то казачьи станицы, в их дома начали заселять людей, в основном это были те же сунженские казаки, крестьяне Ставрополья, кубанские казаки, осетины. Притом заселялись люди зачастую силой. Ингушей из Казахстана отпустили в 1956 году. А жившим в их домах людям предложили убраться на все четыре стороны, выдав мизерное пособие на переселение. Снова сунженские казаки оказались в изгоях. И не только они, но все, кто жил в ингушских домах. И потянулись люди кто куда из Ингушетии. Это были, пожалуй, первые беженцы в СССР, никому не нужные, никем ни пригретые. Их родные станицы были давно и плотно заселены осетинами, в основном из-за перевала, с юга. Но осетины и в этот раз приняли казаков, русских, армян, греков: потеснились, помогли построить дома, не обижали, во всем помогали. Так же поступили осетины и в станице Предгорной. Так в бывших казачьих станицах, сделавшихся осетинскими селениями, появились снова казачьи семьи. Их было немного. Называться казаками было опасно, поэтому они называли себя русскими. Шло время. Постепенно умерли старики, прошедшие ад расказачивания, рассеивания, беженства. Дети их помнили эти события и времена, но все с годами притупилось. Казачьи семьи среди осетин окрепли, зацвели. Дети тех и других росли вместе. Многие переселенцы хорошо говорили по-осетински, а осетины всегда знали русский язык. Появились смешанные семьи. Сперва к этому относились настороженно, но по истечении лет двадцати смешанные браки воспринимались уже как само собой разумеющееся. Жизнь брала свое. И часто можно было увидеть осетина с славянской наружностью, но с чистейшим осетинским языком или казака с чисто горским лицом, тонкой талией и походкой горного барса, без акцента говорившего на русском языке.

Батрадз и Денис сидели возле речки и разговаривали. Обсуждали, что делать дальше. Школа позади, впереди обязательная армия. Год впереди. Батрадз сказал, что поедет поступать в горный институт в городе, хочет стать инженером.

– А я не знаю, сообразить не могу, чем заняться.

– Поехали со мной.

– Подумаю. Но горным инженером не хочу быть.

– Иди на управление производством.

– Это другое дело. Опять, просиживать штаны в конторе совсем не хочется.

– Тогда не знаю, что тебе и посоветовать.

Через неделю оба отвезли документы в горный институт, Батрадз на инженерный факультет, Денис на управление производством. Летом работали в совхозе, Денис работал в жатву помощником комбайнера, работа трудная, работали от темна до темна. Помогали дома: пололи кукурузу, окучивали картошку, косили сено, ждали, когда просохнет и потом копнили его. Работа такая была привычна, она неотъемлемая часть сельской жизни, а они выросли в селе. В августе поехали сдавать экзамены в институт. И… оба провалились, недобрали баллы. Пришлось возвращаться домой. Особенно не горевали, но было немного стыдно перед односельчанами. Поступать поехали многие. Кто в ближний город, кое-кто подальше – в Ростов-на-Дону, Москву. Денис встретил Циалу. Она поступила в педагогический институт в Ростове-на-Дону. Была очень довольна, долго и радостно рассказывала Денису об экзаменах, об институте. Они весь вечер пробродили над речкой, сидели на том же бревне, где первый раз в жизни поцеловались. Циала сидела настороженная и пугливая. Денис внимательно посмотрел на нее и она заулыбалась. Он привлек ее к себе и снова нашел ее губы. В этот раз она весь вечер не возражала против поцелуев Дениса. Прижималась к нему, гладила его шею и щеки, потом положила голову ему на грудь. Денис гладил ее волоса, плечи, спину. Чувствовал, что девушке очень хорошо, да и сам был на седьмом небе. Ближе к девяти вечера Циала заторопилась домой. Денис ее понимал. Хотя она теперь считалась взрослой девушкой, она должна была соблюдать приличия. Пошли домой. Денис довел ее к калитке дома и они нехотя расстались. Целоваться не осмелились, по улице еще ходили люди. Денис пошел домой, когда за спиной услышал быстрые шаги.

– Эй, лаппу, фаллау! – по-осетински позвали его.

Денис остановился. К нему подошел папа Циалы.

– Денис, ты хороший парень, я уважаю вашу семью и твоих родителей. Но… меня беспокоит одно – что у тебя с Циалой?

Денису было неловко, он стеснялся отца Циалы и не знал, что отвечать. Стоял, потупив голову. Потом поднял глаза на отца девушки.

– Ничего плохого. Мы просто дружим с ней.

– Денис, но вчера я нашел твое фото на ее столе. Она при упоминании о тебе смущается и краснеет.

– Не бойтесь, дядя Константин, я не заставлю краснеть вас за вашу дочь. Она хороший человек. Скажу прямо, нам вместе хорошо.

– Хороший ответ. Слова мужчины. Что ж, Денис, я не буду тебе больше ничего говорить.

На этом они расстались. Денис пришел домой, поужинал и вышел за ворота. Там была скамейка, врытая в землю. На ней уже сидел Батрадз.

– Завтра за сеном нужно ехать. Поедешь со мной? Возьмем две телеги и сразу все перевезем. А потом за твоим съездим.

– Поеду. Во сколько выедем?

– Я думаю часа в четыре утра. Часа полтора ехать, пока погрузим. Чтобы грузить не по жаре.

– Хорошо. Я там же сплю, в саду. Толкни меня.

Посидели еще немного, поговорили и разошлись спать. Денис еще долго, лежа на своей раскладушке среди деревьев, смотрел на звезды, размышлял. «Каждая звезда это солнце и у каждой звезды могут быть планеты с такими же людьми, как мы. Сколько же населенных миров в космосе, сколько же таких же существ, как мы, должно быть там! Интересно, а у них тоже все так, как у нас? Им так же нравятся девушки, они так же поступают в институты, косят сено, ловят рыбу?» С этими мыслями Денис и заснул крепким мо сном.

Выехали рано, еще не светало. Кони, запряженные в брички попарно, легко шли по дороге. Сенокос был километрах в пятнадцати от Предгорной, за военным стрельбищем. Решили сократить путь и проехать через стрельбище. Для этого нужно было просить военных пропустить их через их территорию. Направились к стрельбищу. Когда выезжали из села, стало светать. Заалела заря с ингушской стороны, затем окрасилась вершина Казбека, вздымающая свою голову над окрестными горами. Когда подъехали к казарме, где размещалась охрана стрельбища, было уже светло. У шлагбаума остановили коней. Денис пошел к часовому, стоявшему за шлагбаумом.

– Доброе утро. Нельзя ли проехать через стрельбище? Мы за сеном едем. А чтобы объехать, нужно сделать лишние километров пять.

– Доброе утро. Я сейчас позвоню дежурному офицеру.

Часовой взял трубку телефона под навесом и куда-то позвонил. Послушал ответ и повернулся к Денису.

– Можете ехать. Сегодня стрельб не будет. Обратно с сеном тоже можете ехать через стрельбище. Офицер позвонит часовому с той стороны и предупредит его.

– Спасибо большое. Это облегчит наше дело.

– В армию скоро?

– На следующий год.

– Желаю к нам попасть. У нас трудновато, но хорошо.

– Сам откуда?

– Из Таганрога. Не очень издалека.

– Ясно, еще раз спасибо.

Часовой открыл шлагбаум и Батрадз с Денисом въехали на стрельбище. Это была огромная пустошь, заросшая прекрасной травой и огражденная оградой из колючей проволоки. «Вот бы выкосить эту траву! Сколько бы сена было» – подумал Денис. Проехали стрельбище. На его противоположной стороне тоже был шлагбаум. Предупрежденный часовой, увидев брички, открыл шлагбаум.

– Доброе утро! Как дела? Пусть ваш день будет хорошим! – приветствовал их часовой, по виду армянин.

– Доброе утро! Спасибо! Пусть и у тебя все будет прекрасно! – ответили парни.

Частный сенокос лежал на большом горном плато, окруженный кудрявыми горами, покрытыми орешником и буковым лесом, бук здесь называли чинарой. Когда приехали на сенокос, солнце уже поднялось, но было еще нежарко. Начали грузить сено. Копны были небольшие, на бричку же грузили много, создавая большой воз с сеном. Загрузились часа через два с половиной. К этому времени и солнце начало припекать. Распрягли коней, пустили их попастись. Сами сели завтракать. Разложили нехитрую снедь: традиционный домашний сыр, сало, хлеб, пучки зелени. Разложили костерок, вскипятили воду и заварили чай из трав, которые набрали вокруг. Травы эти тоже традиционно применяют для заварки, их нужно знать. Плотно поели, легли на траву. Костерок потрескивал, догорая.

– Быстро мы управились, – сказал Батрадз, – устал?

– Нет, чего тут уставать? Трех часов, я думаю, не работали.

– Я сейчас думаю, как будем спускаться по склону. Брички нагружены сильно, кони могут не удержать.

– Можно вырубить из дерева тормоза для колес, но я думаю, что лучше объехать по серпантину. Дальше, но не будет опасности. Но даже по серпантину нужно изготовить тормоза.

Пошли в ближний лес, нашли карагач, крепчайшее, как сталь, дерево и из него вырубили тормоза для колес. Сели передохнуть.

– Смотри, смотри, – Батрадз толкнул Дениса.

Буквально в двадцати метрах от них на поляну вышла косуля и с нею два небольших козленка. За ними вышел козел с рогами. Подошел к козлятам, понюхал их. Косуля-мама боднула его и отогнала от козлят. Парни прилегли и стали наблюдать эту семейную идиллию. Козлята подлезли под маму и отталкивая друг друга, начали сосать молоко. Козел посмотрел немного и ушел. Ветер дул от животных, и они не слышали запаха человека.

– Свистнуть? – сказал Денис.

– Не нужно, козлята маленькие, пусть кушают.

Ребята замолчали, молча наблюдая за зверями. Косуля подождала, пока козлята покушают, и сама начала щипать зеленую траву. Звери отдалялись от парней в сторону ближайшей горы. Там, под этой горой, шумела речка. Иногда парни приезжали сюда за форелью.

На обратном пути выбрали спуск по серпантину. Он был длиннее, но не так крут. Когда подъезжали к крутым участкам спуска, вставляли тормоза в два задних колеса, колеса загоняли на специальные полозья, и тормоза крепко привязывали их к борту брички. Колеса задние после этого не крутились, а телега скользила как на санках. Это всегда облегчало спуск на крутых участках. Спускались медленно, ушло часа полтора, пока преодолели серпантин. Но зато все обошлось благополучно, кони были не уставшие. Сняли полозья и тормоза, поехали к стрельбищу. Солнце уже палило нещадно. Оба парня одели осетинские войлочные белые шляпы. Они отлично предохраняют от жары. Проехали стрельбище, до дома оставалось километров шесть. После обеда въехали в село. Людей на улицах было мало – жарко, кое-кто возился в огородах, поливая грядки. Приехав домой, загнали брички во дворы, к сеновалу соседей, распрягли и отпустили коней на луг пастись, стреножив их. Денис пошел домой. Отец был дома. Увидев Дениса, спросил.

– Наше сено когда собираетесь перевезти?

– Думаю, что сегодня вечером и выедем, переночуем на сенокосе. Поговорю с Батрадзом.

– Главное до дождей нужно успеть. А то и дороги развезет, и сено в копнах нельзя будет трогать.

Хлопнула калитка, это пришел Батрадз.

– Денька, давай вечером выедем за вашим сеном? Лошади отдохнут и поедем. Заночуем там, стрельбище не нужно будет объезжать. А утром рано загрузим и к обеду будем дома.

– С удовольствием. Я так и сказал бате, что сегодня поедем. Загрузим брички и за форелью можно сходить. Едем, конечно.

– Обязательно возьмите ружья. Зверь может быть какой, да и от лихих людей пригодится, – сказал отец Дениса, подходя.

– Хорошо, возьмем. У нас патроны с картечью где?

– Там же, где и ружья, только в ящике под замком. Ключ у меня на полке.

– Ясно.

Пообедав, легли отдохнуть. Мама смыла в доме полы, занавесила окна. В доме стало прохладно. Денис и Батрадз расстелили шерстяное одеяло и легли. Задремали немного. Но долго дремать им не удалось. Сквозь дрему Денис услышал хихиканье Маринки и Хадизат. Потом их шепот. А потом их с Батрадзом окатили из ведра холодной водой. Батрадз вскочил, ничего не понимая, Денис тоже. А снаружи слышался хохот девчонок и топот их ног.

– Вот заразы! – понял Батрадз, – Надрать им уши надо.

– Догонишь их, они, наверное, уже на хребет добежали.

Посмеялись, вышли из дома. Солнце уже склонилось на другую сторону небосвода. Было около четырех часов пополудни. Пошли брать лошадей и готовиться к поездке.

– Деня, я там заготовила вам поужинать и позавтракать. Баранину долго не храните, съешьте сегодня. Молоко не стала наливать, скиснет, жарко очень. Араки налить?

– Можно, на сенокосе можно выпить. Вечером у костра посидим.

Пришла мама Батрадза, стройная и быстрая в движениях Зара, принесла тоже узелок. Обнялась с мамой Дениса, расцеловалась.

– Я им всего наложила, – сказала мама Дениса, – можно было и не нести ничего.

– Ребята они молодые. Есть будут хотеть, не помешает. Не съедят, так домой привезут. Я положила сырые яйца в банку, там сварят и съедят. Варенные могут пропасть. Ты им араки налила, я вижу. Не рано ли им прикладываться к этому зелью?

– Понемногу можно, я думаю. Да они и не пьют много.

Потом женщины затеяли свой женский разговор о доме, о хозяйстве, о детях.

– Телочку когда будете забирать? Она уже большенькая.

– Да можно хоть сегодня. Муж придет, я скажу ему.

– Маринка совсем от рук отбилась. Только хочу что-нибудь заставит сделать, а ее и след уже простыл.

– Хадизат такая же. Что за молодежь растет? С ними нет сладу. Тут она мне недавно рассказывает, что Денис пообещал ее украсть, когда она вырастит, а Батрадз обещал помочь ему. Я смеялась от души. Чего воровать? Сами приведем. Может вы ее сразу заберете? Обменяем на телушку.

– Да мы не против, пусть у нас растет.

Женщины рассмеялись.

Денис и Батрадз собрались, запрягли коней, взяли бурки и часов в пять выехали. Ехали той же дорогой, что и утром. Через стрельбище пропустили их без разговоров. Приехали на сенокос в половине седьмого. Что будет дождь, не было похоже. Они расстелили бурки на копне, положили на них ружья, патроны, распрягли и стреножили лошадей. Солнце клонилось к закату. Пошли насобирали дров, нарубили их и когда начало смеркаться, разожгли костер. Вокруг краснели закатом вершины гор, было тихо и спокойно в природе. Разложили поесть.

– Что, выпьем понемногу? – спросил Батрдз.

– Можно, – ответил Денька.

Налили по небольшому граненому стакану араки, домашней самогонки из кукурузы.

– Долгой жизни нам, – сказал Батрадз, чокнулся с Денисом и выпил. Помотал головой, – ух, крепкая!

– Дай бог, – сказал Денька и тоже выпил.

Хмель закружила голову, стало приятно и хорошо. Тихо потрескивал костер, слышался хруст поедаемой лошадьми травы. Лошади далеко не отходили. Над головой раскинулось звездное небо, огромная луна тихо всходила над горами.

– Интересно, вон сколько звезд над нами, а живут ли возле этих звезд планеты, где есть люди? – спросил Батрадз.

– Я думаю, что живут. Не может быть, чтобы было столько солнц и все впустую. В природе все мудро и никогда ничего нет просто так.

– Встретиться бы с ними…

– И что бы ты делал?

– Как что? Разве не интересно расспросить их об их жизни? Может сейчас во-о-о-н возле той звезды, – Батрадз показал на одну из ярких звезд, – кружится такая же планета, как наша. А на ней два парня поехали за сеном. Разве не интересно?

– А может те парни с рогами или с копытами, а на спине костяные наросты.

– Не думаю. Если есть где-то разумные существа, то они похожи на нас, людей.

– Может быть и так… Да и зачем разумному существу рога? Он же не корова, чтобы от волков обороняться.

Засмеялись. Выпили еще по стакану араки. Воздух стоял чистый, было слышно, как далеко, в каком-то селении лаяли собаки. Это могло быть селение, где жили ребята или ингушский аул, который находился километрах в десяти от сенокоса, за перевалом невысокого Тарского хребта. Было довольно светло от взошедшей луны. В тишине послышались шаги и звуки голосов людей. Батрадз быстро поднялся на копну и принес ружья и патроны. Шаги и голоса приближались. Стали видны силуэты трех человек, которые шли к костру. Было не разобрать, кто это. Но вот люди подошли ближе. Это были три парня примерно такого же возраста, как и Денис с Батрадзом. Говорили на гортанном языке.

– Ингуши, – сказал Денька.

– Да, их язык, я немного понимаю его.

– Я тоже.

Парни подошли к костру.

– Добрый вечер. Пусть ваш отдых будет хорошим, – сказали по-русски подошедшие.

– Добрый вечер, – ответил Денис, – присаживайтесь к нашему костру, будьте гостями.

– Спасибо.

Парни, двое из которых были вооружены охотничьими ружьями, разместились у костра. Батрадз добавил еды на чистое полотенце.

– Поешьте, издалека, наверное, идете?

Гости начали есть сыр с хлебом.

– Мясо тоже можете есть, это не свинина, это баранина.

– Спасибо, – и ингуши начали есть и мясо.

– Араки выпьете?

Парни переглянулись. Ингуши были мусульманами, Коран запрещал спиртное. Но многие ингуши пили.

– Немного можно, – сказал плотный парень.

Батрадз налил им по стакану араки.

– О. Аллах, прости нас за грех. За наших хозяев! – сказал плотный парень и выпил. Выпили и двое других.

Снова принялись за еду. Когда поели, стали говорить о своих заботах.

– Скот у нас потерялся. Две коровы и молодая телушка, год ей. Вот нас и послали искать их. Мы по дороге через перевал прошли, кричали, звали, нет их и не знаем где они.

– Мы не встречали ваших коров. Жаль, конечно. Но я думаю, что найдутся. Нужно посмотреть в Вышинском распадке. Там трава по пояс и скот любит туда ходить. Зверь, думаю, не тронет ваш скот, сейчас лето, зверь сытый.

– А где этот распадок?

– Пойдете по этой речке вверх, там она разбивается на три ручья. Пойдете по правому ручью, после водопада выйдете в этот распадок. Вы из Тимурюрта?

– Да, мы из Тимурюрта.

– Там до вашего села близко, перевалите через гору и выйдете в верховья Камбилеевки. Там сами сообразите. Подождите до утра, заночуете у нас, а утром пойдете.

– Подождем до утра, конечно. Сейчас ночь и болтаться по лесу не очень хочется.

– В Вышинском распадке часто находят потерянный скот. Один раз нашли пять совхозных бычков, они там за лето раскормились, одичали, на людей бросались с рогами.

– Меня Идрис зовут, – сказал плотный парень, – а это мои друзья и соседи Башир и Аслам. Мы все Хамхоевы.

– Меня Батрадз зовут, я осетин, из Калоевых, а это мой друг и сосед Денис Исаев, наш казак, местный. Мы из Предгорной.

– Вот и познакомились, – сказал Аслам, – приятно в дороге встретить хороших людей.

– Спасибо на добром слове, – и Батрадз разлил остатки араки на всех. Все допили ее. Начали размещаться ночевать. Батрадз принес бурки с копны и отдал гостям. Никто возражать не стал, это кавказский обычай – гостям все лучшее.

– Лучше на копне ночевать, – сказал Денис, – а то здесь змей много.

– Да, мы сейчас и пойдем вон на ту большую копну.

Гости взяли бурки и пошли на копну. Батрадз и Денис влезли на свою. Сон пришел быстро. Когда с рассветом проснулись, гостей уже не было. Бурки, плотно скатанные, лежали у костра. Гости ушли, видимо торопились. Что ж, хорошей дороги им. Начали грузить сено. До жары все сено, принадлежавшее семье Дениса, было погружено на брички.

– Рыбачить пойдем?

– Пойдем, нужно форели наловить.

Взяли прихваченные удочки, пошли к речке. На перекатах, за камнями и в ямках форель клевала хорошо. Наловили прилично рыбы, обложили ее травой, чтобы не портилась и пошли к нагруженным бричкам. Взяли пасшихся лошадей, запрягли их и тронулись тем же путем, что и вчера – по серпантину. Так же наладили тормоза на колеса бричек и спустились благополучно к стрельбищу. Проехали стрельбище, перебросившись с часовыми приветствиями и словами.

– Спасибо, что пропустили нас. Этим вы нам помогли неплохо. Приезжайте к нам в село в гости.

– Можно и приехать. А кого спросить?

– Спросите Дениса Исаева и Батрадза Калоева. Мы друзья и соседи, нас все знают в селении.

– Счастливой дороги.

– Счастливо оставаться.

Приехали домой через час, загнали подводы на баз к Денису, подогнали к сеновалу и распрягли лошадей.

– Ты гони лошадей на луг пастись, а я начну разгружать сено и складывать его в скирду, – сказал Батрадз.

Денис верхом, без седла, погнал лошадей на луг, одел им путы и пустил пастись. Когда пришел домой, то увидел, что сено с обеих подвод разгружено и аккуратно сложено в скирду. «Быстро он» – подумал Денис про друга. Выйдя к крыльцу, понял причину быстрой работы: Батрадз сидел на скамейке у плетня с тремя парнями, их одноклассниками, Жорой Сигаевым, Виталиком Дзагоевым и Сосланом Бегаевым. Они и помогли ему в работе.

– Мы вчетвером в момент твое сено заскирдовали, – засмеялся Батрадз.

– Спасибо огромное, что помогли. А то бы мы вдвоем тут часа два возились.

– Не стоит нас благодарить. Слегка размялись, – засмеялись парни.