– Умное и зрелое рассуждение, – согласился Гуров. – Рыба гниет с головы. Распустился начальник, неизбежно расслабятся и подчиненные. Если можно не работать, то и не будут. Это закон природы. А что собой представляет район вообще, тамошнее начальство?

– Бобровский район расположен недалеко от областного центра, а отсюда и все его особенности. Коттеджное строительство процветает, территории делят, загородные клубы, базы отдыха. Мутный район. Как бы это вам сказать?.. Настоящей власти там нет. Криминальные структуры не успели или не смогли ее захватить. Бизнес глубоко еще не влез, чтобы на все лапу наложить. Администрация района вся передралась из-за руководящих кресел. Думаю, что там борьба интересов, а до управления районом руки не доходят. Вот поэтому и полиция местная тоже расслабилась.

– Молодец, толково, – похвалил Гуров. – А мне вот, столичному жителю, обидно на такое смотреть. Природа у вас роскошная. В Подмосковье, конечно, тоже красиво, но там изначально болота были, влажные леса, а у вас сухие. И Волга! В красивых местах должны жить замечательные люди, не находишь, капитан?

– А вы романтик, Лев Иванович! – Седов засмеялся.

– Есть немного, – скромно признался Гуров, наклонился, похлопал водителя по плечу и распорядился: – Сверни-ка на проселок, вон туда, к реке.

Михаил с готовностью сбавил скорость и повернул руль. Машину затрясло и стало покачивать, как корабль на волнах. Водитель ворчал себе под нос, что природа природой, а вот дороги здесь не сравнятся с московскими. Федеральные трассы, конечно, хорошие, а вот дороги местного значения!..

Тут под днищем что-то лязгнуло, и Михаил сразу же нажал на тормоз. Заглушив двигатель, он выскочил из кабины, встал на колени и заглянул куда-то за передние колеса.

– Кажется, приехали. – Гуров вздохнул и тоже полез наружу.

Спина и зад Михаила торчали из-под машины, голос его звучал глухо и расстроенно. Он поносил дешевые запчасти для машин и кривые руки тех горе-мастеров, которые делали последнее техническое обслуживание этой «Волги».

– Что там? – строго, входя в роль, определенную ему Гуровым, спросил у водителя Седов.

– Да хреново, вот чего! – выбираясь из-под машины и отряхивая колени, недовольно ответил Спирин. – Сварка нужна. Защита картера отвалилась. Если тронемся, то в землю упремся. Вообще все вывернем!

– Как же ты так, Спирин? – начал отчитывать водителя капитан. – Следить надо за машиной, посматривать под нее иногда.

– Стоп, ребята. – Гуров поднял руку. – Сейчас упреками мы ничего не добьемся. А защита вещь такая, что болты в ней отвернуться могут за два часа.

– Там два передних срезало, – обиженно поддакнул Михаил. – По самые головки.

– Сиди-ка ты, дружок, возле машины, – распорядился Гуров и посмотрел в сторону леска, куда уходила грунтовая дорога. – А мы с капитаном сходим за помощью. Мне кажется, что там виднеется населенный пункт.

– Село, – подтвердил водитель. – Алексеевское. Я указатель видел, когда мы по трассе проезжали.

Гуров зашагал по дороге. Он подумал, что они с Седовым выглядят довольно забавно. Выйдут к селу из леса двое в полицейской форме. Один – с погонами капитана, а второй – аж полковника. Да и в лесу встретиться с ними будет, мягко говоря, необычно. Однако иного выхода не было.

Гуров быстро шел по опушке, выговаривая Седову за неуместные замечания в адрес водителя:

– Ты, Алексей, зачем стал упрекать Михаила? Ты его знаешь как исключительно нерадивого человека? К нему уже были серьезные замечания?

– Нет, я его не знаю. В том смысле, что никогда с ним не ездил и нареканий в его адрес не слышал. Если бы они были, то его сняли бы с такой машины и пересадили на патрульный «уазик».

– Вот! – Гуров поднял указательный палец. – Ты его не знаешь, а обвинения уже навешиваешь. Ведь защита картера и вправду могла отвалиться в самый неподходящий момент. Думаешь, что у Михаила есть возможность каждое утро или вечер загонять машину на эстакаду и осматривать? Я очень в этом сомневаюсь. Так что, Леша, давай избавляться от начальственного гонора, пока не поздно. Объявлять о вине человеку нужно лишь в том случае, когда она доказана. Очень неприятная это штука – необоснованные обвинения. Не стимулируют они добросовестный труд. Усвой это.

Гурову очень понравилось, что капитан не стал оправдываться, а сразу принял замечание к сведению. За таким вот разговором они отмерили около двух километров по дороге, а потом решили срезать путь через чистый березовый лесок. В это время до них донеслись отдаленные возбужденные голоса, шум тракторного двигателя и, кажется, еще и мотоцикла.

Гуров насторожился и прибавил шагу. Седов тоже закрутил головой. Они вышли на окраину деревни и двинулись к людям, стоявшим у калитки. За ней виднелся деревянный дом, потемневший от времени. Во дворе, наверное, происходило что-то необычное и страшное. Не просто же так это действо вызывало настоящую бурю эмоций у местных жителей.

– Смотрите! – Седов схватил Гурова за рукав и показал на дыру в заборе, где не хватало верхней части доски.

Полковник остановился, подошел к забору и посмотрел во двор дома. Здоровенный мужчина лет тридцати в порванной грязной майке размахивал большим ножом и бегал кругами вокруг избитой женщины, которая прислонилась к большому колесу трактора, билась в истерике и сквозь слезы просила помощи. Мужик, видимо, ее муж, находился в том состоянии опьянения, когда на ногах еще держатся, но контролировать себя уже не могут. В запале он вполне мог ударить женщину ножом. Учитывая размеры этого тесака, результаты могли быть плачевными. Таким ножами свиней резать.

Но этим картина не ограничивалась. Во дворе находился еще один человек, одетый в полицейскую форму. Были видны майорские погоны и кобура, оттягивающая ремень брюк. Но пистолета майор не доставал даже для устрашения. Он пытался подойти к дебоширу как можно ближе и оттеснить его от избитой женщины. Безрассудство или умелое воздействие на пьяного? Майор не казался таким уж завзятым крепким бойцом. Если он не обладал серьезными навыками рукопашной схватки, то выстоять против здоровенного, пусть и пьяного молодого мужчины у него шансов не было.

– Коля, не надо, – спокойно, как-то по-домашнему проговорил майор. – Перестань. Чего ты ножом машешь? Брось. Ведь заденешь кого-нибудь, поранишь.

– Не лезь, Иваныч! – орал пьяный мужик, брызгая слюной. – Я всех порешу, кто сунется! Она, сука, мне изменила. Я такого не прощаю! Ты понял?

– Дурак ты, Коля. Чего слухам веришь? Ты столько лет с ней прожил, ведь вся деревня знает, что по любви женился. А какие букеты таскал на свидание? Я же тебя два раза штрафовал за то, что ты клумбу у здания администрации обдирал. Помнишь?

Седов откровенно волновался, но пока не решался торопить московского полковника и не делал попыток вмешаться. Гуров понял состояние молодого и неопытного капитана. Седов вполне мог наделать глупостей, если бы кинулся в гущу событий.

– Давай снимем фуражки, – распорядился он. – А то нас с тобой издалека видно. Не дай бог, этот пьяный герой заметит нас и решит, что майору помощь приехала.

– Так это же хорошо, – удивился Седов. – Он поймет, что…

– Ничего он не поймет, парень! – оборвал Гуров капитана. – Он себя не контролирует, у него от человека остались одни эмоции, а разум уже спит. С нашим появлением он, наоборот, станет еще более агрессивным, скорее всего, просто кинется на майора.

– Так что же, мы спокойно смотреть на все это будем? Надо же помочь!

– Замолчи! – повысил голос Гуров. – Ты не видишь, что они знакомы, что майор тут имеет вес и способен его утихомирить? Дров наломать хочешь, пистолетом поразмахивать? Да с нами тут за стрельбу знаешь что сделают? Они же односельчане. Жена этого алкаша первая кинется нам глаза выцарапывать, если мы в него стрелять начнем.

Гуров, конечно же, перегибал палку. Ситуация во дворе дома была критическая. Избитую женщину наверняка придется отправлять в больницу. Да и жителям эти скандалы тоже наверняка надоели. Не те сейчас времена, когда все это терпели, жили именно так. Теперь даже в деревне все больше и больше проявляется позиция «моя хата с краю».

Но Гуров должен был остановить Седова, не допустить необдуманного вмешательства. Лезть в это дело придется только в самом крайнем случае, когда возникнет реальная опасность жизни или здоровью кого-то из присутствующих.

Гуров держался впереди, капитан сбоку и на шаг сзади. Люди, столпившиеся у ворот, стали постепенно оборачиваться, поглядывать на двух незнакомых полицейских. Послышались первые реплики, что вот уже приехали, и сейчас Кольке не поздоровится. Гуров прикладывал палец к губам и просил не шуметь.

Он протиснулся в первые ряды зрителей, за руку притянул к себе Седова и прошептал:

– Если я кинусь во двор, то ты за мной. Но не раньше.

Ситуация во дворе стала терять свой накал. Майор довольно смело повернулся к дебоширу спиной и наклонился к избитой женщине. Они о чем-то поговорили, после чего майор достал из кармана носовой платок и подал ей. Муж стоял, покачиваясь, и таращился на спину полицейского. Что проворачивалось в его голове, затуманенной алкоголем, оставалось только догадываться. Но было понятно, что агрессия постепенно улетучивается, а сам он впадает в состояние какой-то апатии.

– Хватит, Коля, – тихо сказал майор с усталым видом и подошел к мужчине совсем близко. – Давай нож, и прекратим этот все. Лизу в больницу надо. У нее не только ушибы, ей швы накладывать придется. Вон видишь, кровь течет?

Николай пытался сфокусироваться на жене, потом сделал шаг к ней и чуть не наступил полицейскому на ногу. Майор этим сразу же воспользовался и попытался отобрать нож. Это у него получилось почти без труда. Кулак дебошира разжался, а он, кажется, и не понял этого. Майор повернулся и отшвырнул нож к дальнему забору. Только теперь он бросил взгляд в сторону ворот и заметил, что среди соседей стоят два незнакомых офицера полиции.

А женщина уже отмахивалась от мужа, обзывала его, велела оставить ее в покое и убираться куда подальше. Ее интонации были уже иными.

Майор взял мужчину за локоть и потянул к воротам.

– Все, Коля, хватит! Поехали. Полежишь у меня, проспишься, а утром поговорим, что с тобой делать. Давай-давай. Пошли.

Теперь только Гуров увидел, что над забором виднеется крыша полицейского «уазика». Лев Иванович подтолкнул Седова, чтобы он помог майору, если начнутся новые осложнения с пьяным дебоширом.

Майор, проходя мимо незнакомых офицеров, коротко бросил:

– «Скорую» ей вызовите. Люди вон подскажут.

Через час они сидели втроем в участковом пункте деревни. За стеной, в комнате для задержанных, раскатисто храпел утихомирившийся дебошир. Майор, представившийся местным участковым уполномоченным Ершовым, угощал гостей кофе и неторопливо отвечал на вопросы. Был он весь какой-то степенный, неторопливый, рассудительный. На гостей посматривал с уважением, даже на капитана Седова.

Гуров расспрашивал майора Ершова в большей степени для того, чтобы Седов усвоил несколько уроков для себя. Как иногда приходится действовать в сложных ситуациях. Не всегда надо кричать, приказывать сдаваться и хвататься за пистолет.

– Значит, вы хорошо знаете этого Николая, были уверены, что он вас этим же ножом не ударит?

– Вообще-то мог. – Ершов чуть поморщился. – Николай, когда напьется, башку теряет напрочь. А утром они с женой мирятся.

– А стали бы стрелять, если бы этот Николай кинулся с ножом на вас, снова на жену или на кого-то из соседей?

– Да боже упаси, – уверенно заявил майор. – Я пистолет-то ношу не из-за местных, а из-за того, что залетные могут появиться, настоящие преступники. А эти!.. – Он махнул рукой. – Да и нельзя с ними так. Они ведь участкового уважать должны первым делом, а не бояться. Его слово законом должно быть, иметь вес в урегулировании споров. Именно слово, а не пистолет. Если я тут кого даже раню, а не то что насмерть застрелю, так меня же вообще уважать перестанут. Я для них свой, член семьи, а стрелять!.. Нет, не по-свойски это выйдет.

– А за хулиганство его привлечь тоже не сможете? – спросил Седов. – Это ведь тоже не по-свойски.

– Как раз это можно и нужно, – возразил Ершов. – Таково мое право, способ воспитания. У них же в крови это. Мол, пусть посидит да подумает. Не станет впредь такое делать. Хоть на пятнадцать суток, хоть на два года. Тут как бы уже и претензии не ко мне, а к суду должны быть. Но ведь суд – это государство, власть. Там не возразишь. В деревнях еще сохраняется уважение к власти. В таких вот, где администрация что-то делает, есть рабочие места, откуда молодежь не бежит.

За окном затарахтел трактор, притащивший на буксире служебную «Волгу». Защита картера, подвязанная проволокой, громыхала под мотором на кочках.

– Вон, притащили вашу таратайку. – Майор улыбнулся. – До вечера мужики в мастерских все сделают. Рассверлят и новые болты поставят или переварят.

– Скажите, Ершов, а как часто на обслуживаемой вами территории случаются преступления? – спросил Гуров, не обращая внимания на машину. – Я не имею в виду ваше сегодняшнее показательное выступление и вообще бытовуху.

– Бывает. – Майор чуть нахмурился. – Я на своих деревнях уже двенадцать лет, много чего подчистил. Свои у меня практически не совершают. Пару раз за три года было между парнями по пьяному делу с тяжкими телесными. Кражи случаются, но все это мелочь деревенского масштаба. Если что и происходит серьезное, то совершается не местными. По крайней мере, на совещаниях нам так декларируют по результатам раскрываемости.

Как Гуров ни крутился, но не смог выведать у майора его мнения о начальстве. Ершов вел себя мудро по отношению к представителю министерства, сопровождаемому капитаном из областного управления. Разговор закончился тем, что Ершов предложил гостям проехать до райцентра на его машине. Тем более что ему тоже надо было туда, на собрание офицерского состава.

В управлении помощник дежурного внял просьбе Гурова и не стал тут же докладывать начальству о приезде проверяющего полковника. Он обязательно это сделает, но спустя пару минут, когда Гуров и Седов поднимутся на второй этаж. Главное, сразу попасть в актовый зал и затеряться в задних рядах. Лев Иванович по опыту знал, что нет ничего лучше, чем познакомиться с коллективом изнутри. Мешали полковничьи погоны на плечах, но, увы, он находился в служебной командировке и обязан был носить форменную одежду. Но и простое наблюдение за сотрудниками, выступления с трибуны, обрывки фраз среди офицеров в зале – все это очень хорошо способствует пониманию ситуации.

Гуров знал, что результаты работы любой структуры зависят от атмосферы, царящей в этом коллективе. Хороший начальник окружает себя умными, грамотными заместителями и руководителями подразделений. Отсюда спокойная деловая атмосфера, уверенная работа команды. А если начальник всего лишь выслуживающийся дурак, то и атмосфера в коллективе напряженная, нездоровая. Все вроде бы делом заняты, а результаты минимальные. Это потому, что большая часть энергии человека тратится на стабилизацию психического и эмоционального состояния.

Совсем плохо, когда и начальник ничего не делает, и подчиненные руки опустили. Если можно не работать, то люди и не будут этого делать. Такую истину Гуров постиг давно. А поскольку человек не может сидеть сложа руки, то большая часть служебных телодвижений в таких отделах и управлениях направлена на решение собственных шкурных интересов. Это уже первый шаг к криминалу, к использованию служебного положения в целях наживы и тому подобному.

Начальник управления подполковник Игнатович Гурову не понравился. Слишком вялый он для такой должности. Внешность невзрачная, блеклая какая-то. Да и выступление его перед офицерами было ни о чем, так, набор общих фраз.

А цель собрания ведь замечательная: встреча коллектива с новым главой района. Самое время обозначить точки соприкосновения, наметить взаимопонимание в сложных вопросах. Да и факт такого шага со стороны руководителя района о многом говорит, характеризует его как человека во многих отношениях необычного, делового, с новаторскими наклонностями.

Игнатович сказал свое слово, выразил уверенность во всем том, в чем и положено, и уступил место за трибуной мужчине лет сорока с небольшим. Гурову он показался вполне симпатичным. Крепкий, широкоплечий, с открытым лицом и честными глазами. Повидав на своем веку многих людей, Гуров не обольщался внешностью, за которой мог скрываться человек с несколько иными чертами характера и наклонностями.

Глава района заговорил. Уверенные интонации, привычные жесты, демократичный, чуть ослабленный узел галстука. Все это в сочетании с правильными словами создавало впечатление. Да, новый руководитель хотел бы видеть район таким-то и таким-то. Полиции в этом отведена такая-то роль.

Прислушавшись к слабому гулу голосов на галерке, Гуров уловил иронию. Всякие приезжали, много чего говорили и обещали. Кое-кого из них потом приходилось препровождать в ИВС.

Многие вообще не слушали оратора. Кто-то что-то писал в блокноте, у кого-то взгляд был откровенно направлен внутрь себя. Человек думал о работе.

«Что же, – размышлял Гуров, стараясь спрятаться за спинами офицеров, сидевших перед ним, от взгляда Игнатовича. – Потенциал есть, коллектив не совсем пропащий. Расслабились, не верят начальству, но не хихикают, матерные шуточки не отпускают. Сомневаться в искренности слов нового главы района они все, наверное, имеют право».

Бурмистров перешел к выражению некоторого недовольства работой местного управления внутренних дел. Мол, мне видятся такие-то и такие-то недостатки.

Он высказывал, в общем-то, довольно глупые замечания. Видно было, что работы полиции Бурмистров не понимает, судит о ней с точки зрения простого обывателя. При его должности стоило бы понимать, какие вопросы зависят от начальника УВД, а какие – исключительно от самого министерства. Например, количество постов и маршрутов патрулей Игнатович самостоятельно увеличить может, но не до бесконечности. Потому что все упирается в штат сотрудников, который он увеличить никак не может. Штат расписан исходя из численности жителей и площади административного района.