Глава вторая

из которой читатель узнает о золотом колечке, царском крылечке, колоколах, звонящих из-под земли, индейском вожде, нижнем копье и прочих милых русскому сердцу седой старины преданиях.

Юрий Денисович Уткин, глава местной администрации, со скукой взирал из президиума на собравшуюся в конференц-зале разношёрстную публику. Большой зал, оказавший бы честь хорошему кинотеатру, был не просто полон, люди стояли в проходах, сидели на ступеньках. Ничего подобного здесь уже лет двадцать как не наблюдалось. «Господи, сколько же их ещё осталось! Как только не вымерли!» «С кем вы, мастера культуры?» Действительно, с кем и с чем? «Как живёте, караси?» – «Ничего живём, мерси!» Это ведь про вас теперь. Неужели ещё придёт то время, когда с вами вновь считаться придётся? А ведь считались когда-то. Жданов, Суслов, Сталин – умнейшие люди. Да и сейчас, на Западе, попробуй-ка с «этими» не поделиться. Мозги – они всегда мозги: если им что-то не дать, сами возьмут либо такое устроят – чертям тошно станет. Где же у здешних-то «мастеров» мозги, может, совсем другим местом думают?

Этот вопрос даже несколько тревожил Уткина. «А сдюжат ли?» Лица, где испитые, где недокормленные. Вот директор Дворца юного техника (умопомрачительное словосочетание!) сидит в истёртых до дыр джинсиках. Никаких других брюк у него нет – это Уткину доподлинно известно. И выхода никакого – премировать брюками неудобно, а дашь деньгами – либо проест с семьёй, либо не удержится, самолично пропьёт. Есть, конечно, и люди вальяжные, с двойными и даже тройными подбородками, но это «свои». У «этих» мозги действительно в нужном месте. Хотя опять же, интересно, о чём думают? Тот же Боря Гридин – вор каких мало на ниве «народного» образования, зачем, спрашивается, нужно было ему ехать в служебную командировку в Бельгию с любовницей? Особый шик?

Уткин рассеянно слушал доклад своего зама Конобеева: «Оказана честь… Однако предстоит пройти тщательнейшую аттестацию… Готовы ли мы? Каждый должен себя спросить: «Готов ли я?”… Появится возможность не только несравненно приукрасить наш город, но и создать дополнительные рабочие места, очень много столь необходимых нашему городу рабочих мест для рабочих рук».

Ну, насчёт «несравненно приукрасить» – это, без сомнения, перл, но в остальном Лёху Конобея учить – только портить. Дальше предстояло Уткину самому выступать, после чего он рассчитывал потихоньку, сославшись на занятость, смыться, однако кое-что на сей раз удерживало его. А именно – речь заведующего отделом культуры, бывшего директора местного краеведческого музея Родиона Славкина. Быстро сориентировавшись в новых веяниях, Родион издал на средства, выделенные его отделу, книгу под названием «Нижнекопьевские сказания», в которой переврал всё что только можно из местных преданий, однако его «открытия» в корне меняли издавна сложившиеся представления о «городе трёх рек». Уткин недаром распорядился пригласить на совещание даже пенсионеров-«культурников», дабы заранее знать, что можно было использовать из «достославных» «открытий», а что отнести на счёт фантазии автора.

Реакция была на редкость бурной. Однако, приглядевшись, Уткин заметил, что оппонентов у Славкина было не столь уж много, просто страсти вспыхнули сразу и разгорелись не на шутку. К счастью, за спиной крикунов, похоже, никто из врагов самого Уткина не стоял, что было для него немаловажно. Многие, очень многие в городе считали затею с Золотым кольцом предвыборным трюком Юрия Денисовича, но никто даже не подозревал истинных его намерений: друзья Уткина ещё по партийному цеху настойчиво звали его в Москву. Уже и должность была ему приготовлена, и площадка для будущего взлёта. Но уезжать следовало на коне, достигнув в местных масштабах пика. Даже жену Уткин не посвящал в свои планы, однако Даже жену Уткин не посвящал в свои планы, однако в Москву он точно отбыть собирался на коне или просто на личном автомобиле.

– Нижнепрокопьевск – какой может быть Нижнепрокопьевск! Причём тут Прокопьевский монастырь? – особенно эмоционально выступал какой-то бывший учитель истории. – Сменить название родного города, название, которому девять веков! Это профанация! Самая что ни на есть профанация! И зачем?

Юрий Денисович понял, что заму с возникшей ситуацией не под силу будет справиться, решил самолично вмешаться в разгоревшийся спор.

– К сожалению, у нас нет сейчас достаточно времени, чтобы вдаваться в подробности, но, судя по энтузиазму, который мы наблюдаем в зале, равнодушных к столь долгожданному и чрезвычайно важному моменту в истории нашего города здесь нет. Хочу особо отметить, что инициатива такой важной чести для нашего родного Нижнекопьевска исходит не от местных органов, а конкретно из Москвы и, естественно, согласована со всеми инстанциями, вплоть до Института истории при Академии наук Российской Федерации. Упоминаний и в летописях и в мемуаристике о нашем граде, как вы знаете, предостаточно, вопрос лишь в том, насколько привлекательной мы представим нашу «малую родину» для огромного числа туристов, в том числе и иностранных, в проекте-обосновании, который разрабатывается сейчас администрацией. Что построить, как организовать – тут трудностей нет, мы к этому шли, сами не подозревая о том, целых десять лет. Но сущность, историческое значение, роль в современной культурной жизни России – без вас, собравшихся в этом зале, такой вопрос нам точно не охватить. Поэтому предлагаю продолжить всё-таки дебаты по книге Родиона Касьяновича, но очень коротко, избрав в заключение специальный комитет при подготовительной комиссии, который бы особо занялся исторической и культурной частью того проекта, о котором я уже упоминал.

Как и предполагал Уткин, дальше выступления следовали достаточно умеренные: Нижнепрокопьевск… Почему бы и не Нижнепрокопьевск? Ведь именно в таком варианте название города дважды (!) упоминалось в летописях, причём в самых ранних. Ошибка переписчиков? Ой ли? А почему бы и не наоборот – дальнейшие упоминания не считать подобной ошибкой?

Капитан второго ранга Румянцев в подводный флот попал по мечте. Начитался в своё время Жюля Верна, Григория Адамова, Александра Беляева. Да и кто из старшего поколения не бурчал себе под нос популярнейшую песню: «Нам бы, нам бы, нам бы всем на дно…»? «Там бы, там бы, там бы» вина и водки довелось капитану Румянцеву выпить немерено. А сейчас сидел он со своим стариннейшим другом, старпомом Васей Колобовым, и размышлял, хватит ли одной бутылки для столь ответственного решения, или всё-таки стоит новую открыть.

– Не, не, Палыч, – отмёл его сомнения Колобов. – Мне точно хорош! Уже не ходок по этой части. Да и чего решать? В прошлый раз уже обо всём переговорили. Я «за», Женька тоже. Будем считать, что принято единогласно. Ты меня, кстати, извини, что я тебя тогда «жлобом» назвал, я понимаю, здесь совсем в другом дело.

С тем и отбыл Василий в родную обитель, жене под бок, а капитан Румянцев в который раз уже долго размышлял, не слишком ли большое дело он затеял, по маленькой бы лучше, по маленькой – по маленькой всегда верней. Но вот как раз по маленькой-то на сей раз и не получалось.

Юрий Денисович задумчиво крутил пальцами авторучку. Он как никто другой, понимал, какие выгоды сулило его родному городу драгоценное «золотое колечко». Но и прослыть посмешищем на всю Россию, явив миру новоявленный город Глупов, – такого для родного Нижнекопьевска Уткин совсем не желал.

Он ещё раз внимательно перелистал злополучные «Сказания». Некоторые из них были знакомы ему с детства. Легенда о подземном ходе, тянувшемся из местного Кремля через Волгу до самого Прокопьевского монастыря, – насколько она была вероятна? Совершенно невероятна. Однако чем объяснить столь чудодейственные успехи в обороне родного города, которые всегда сопутствовали нижнекопьевцам? Только один раз был город покорён – татарами, но против той орды всякое сопротивление было бесполезным. Собственно, чем этот ход мог заинтересовать туриста? Если, к примеру, не только найти его, но и восстановить? Своего рода аттракцион ужасов. Да наверняка там и клады замурованы, где же ещё их было прятать? Ну а насчёт названия города – давняя закавыка. Ведь ни Верхнекопьевска, а уж тем более Среднекопьевска на много верст вокруг никогда и в помине не существовало, почему же именно Нижнекопьевск? Изощряясь в фантазиях, доходили даже до предания о древнем индейском вожде по имени Нижнее Копьё, от которого-де, в силу необычайной его плодовитости индейской, и пошло практически всё население здешних краев. Но как могло занести в такую даль этого вождя треклятого в доколумбову-то эпоху? А может, всё-таки копи, а не копьё? Тогда уж точно ничего постыдного. Добывали здесь руду либо уголь, были и Верхние копи, да быстро выработались. Хорошее, солидное объяснение, зачем же старца Прокопия сюда приплетать? Монастырь-то в его честь гораздо позже был заложён, да и пещера памятная, в которой тот святой жил, опять же, весьма далеко от сих мест находится. Одна лишь зацепка – миф о чудовище-ящере, которое вроде как с древнейших времен в здешних водах обитало и с которым Прокопий вёл переговоры, сумев окончательно его укротить.

«Всё-таки, как ни крути, копи. Научно, логично, какого рожна им ещё надо? – с гордостью за свою сообразительность подумал Юрий Денисович. – Тоже мне, краеведы хреновы, до такого простого варианта не могли додуматься. Пусть теперь попробуют мне эти копи не найти!»

Валерий Ломов тоже, как депутат, присутствовал на встрече с интеллигенцией города, проводимой Уткиным, однако «конференция» произвела на него гнетущее впечатление. «Козлы! Ох, козлы! Мозги с голодухи совсем истончились. Простых вещей не могут придумать. Профессионалов-лохотронщиков, что ли, подключить? Те такое закрутят!» Однако местный патриотизм всё же сидел в Ломове глубоко. Как не поверить в то, что усвоено с самого детства? Подземный ход к Прокопьевскому монастырю! Вот где деньжищи: иконы, утварь ценная! Любой пацан памятных послевоенных лет мог бы через толщу времён в Нижнекопьевске стать миллионером. Старинных книг, монет, поделок всяких в городе вращалось без счёта, купить их можно было за сущие гроши. Что говорить о серебряных рублях, полтинниках сталинских, да только откуда у пацанов тех лет были деньги, так называемый первоначальный капитал? Соблазны подстерегали их буквально на каждом шагу. И мороженое за четыре копейки (всего-то!), и конфеты-подушечки (так называемая «Дунькина радость»), мячик резиновый, маленький – и то сколько счастья приносил. Валера Ломов знал места, терпеливо копался в разрушенных домах купеческих, а уж церкви-то вообще тогда стояли бесхозные. Ездил в Москву, продавал за гроши свои находки, но капиталу всё равно прибавлял и прибавлял. И ведь учил же его один старый друг: чем угодно занимайся, не касайся только трёх вещей – золота, оружия и валюты, потому что это дело уже не милиции, а КГБ, вмиг спалишься. Нет, не послушался, загремел к «хозяину», столько времени впустую потерял! Впрочем, впустую ли? Не получилось из него самого собирателя – стал грозой коллекционеров. А теперь вот «глава», «синий», то есть «блатной», но «глава». Ещё неизвестно, кто выше. Впрочем, с Уткиным шутки плохи, предпочёл отдать город во власть краснорецким «спортсменам» -бандитам, лишь бы не терпеть зарвавшихся местных уркаганов.

«И все-таки, не создать ли в городе какой-нибудь Клуб юных следопытов, пусть порезвятся новоявленные пионерики, авось даже если не подземный ход, то что-нибудь всё-таки раскопают?»

Почти одновременно с ним принял решение и Юрий «Деникинович» Уткин, который так и не смог уснуть после столь удачно найденного варианта с «копями», вот только ставку он сделал на другое предание: храмы, ушедшие под землю, наподобие китежских, при нашествии татар. Нижнекопьевская панорама, ни больше ни меньше. Историческая оборона города с подземным ходом, через который защитники наносят удар в спину ворогам. Однако те не уменьем, а числом всё же побеждают, и тогда три храма местных с главными святынями своими уходят под землю, не переставая звонить в колокола и возвещая затем постоянно о неизбежном скором избавлении от ненавистного иноземного ига.

Осталось только деньги из областной казны выбить, да спонсоров к подобному проекту подключить.