Когда пальцы уже затекли, а язык начал заплетаться – остановилась. Все тело затекло, я так была сосредоточена на бумажном паучке, что не заметила, как пропустила ужин. Достав из запасов хрустящее печенье, я ходила по комнате, раздумывая куда и что я могу поставить. Раз с книжными фокусами ничего не выходило – необходимо отвлечься. Достала несколько коробок со своими вещами. Надо же, часть из них так и не распакованы, просто стоят и собирают пыль. Я понимала, что многие вещи все также отправлю обратно в коробку, но дала себе свободу выбора. Альбомы, изрисованные набросками, куча тетрадей и запасы карандашей были мне дороги, но могли лишь собирать пыль и в коробке, и на полках. Трогательные открытки, которые я мастерила Велине в первые годы жизни под опекой навеяли тоску. Она так и не приняла их, только похлопала по плечу и улыбнулась. И зачем я только начала ворошить прошлое? Почти все коробки отправились на свое прежнее место, осталась только та, что была наполнена сувенирами. Пара деревянных статуэток, массивный браслет, витой ножик и музыкальная шкатулка быстро распределились по полкам, и только подарок госпожи так и оставался в моих руках. Иссохшая, крохотная фигурка беса была заключена в цилиндрический сосуд. Велина говорила, что когда-то этот бес был жив и принадлежал одному непутевому демонологу их рода. Хоть бес был и крохотным, он смог доставить много проблем старшему дому. В результате его хозяина прогнали, но дали возможность вернуться, принеся в жертву своего беса.

Мне всегда было жалко это крохотное создание, ведь оно напоминало меня. Мы каждый день делали все, что могли, но все было не так. Конец у меня тоже будет схожий, хотя я уже сейчас чувствую себя в банке с вязкой жижей, которая все сильнее утягивает на дно. Куда же тебя поставить? Полка возле входной двери, пожалуй, будет самым правильным решением. Каждый раз проходя мимо я буду вспоминать о его судьбе и делать все возможное, чтобы не повторить ее.

Теперь лучше. Не скажу, что комната стала невероятно уютной, но теперь она перестала быть безликой. Расстановка сувениров плавно переросла в небольшую уборку. Ну теперь совсем хорошо. Устало села за стол и снова уставилась на корявенького паучка – может еще попробовать. Время перед сном было достаточно, да и спать не хотелось.

В коридоре стихала студенческая суета перед отбоем, а я упрямо смотрела на своего коротконожку. Заученно растягивала слова и шевелила пальцами, а сама думала: может лапки у него слишком короткие, вот и шевелиться не хочет? Зевнула, еще немного и точно спать. Мыслями я цеплялась за хрупкую надежду пробудить чуточку силы в себе, поэтому отступать не собиралась. Ну хоть лапкой пошевели что ли.

Я раздосадовано откинулась на спинку стула – надежда лопалась. И вот что в этом случае я делала не так? Речь перестала быть звонкой, едва различимым шепотом я монотонно повторяла заклинание. Движения рук стали резкими и хаотичными – я выдохлась. Бряк… Что-то прогремело за дверью. Еще раз зевнула, наверное, стоило бросить все и идти спать, но вместо этого я все повторяла и повторяла шептать заклинание. Бряк… Бряк… Кто-то перед сном, видимо, решил пошуметь. Еще прогон заклинания и мне даже показалось, что передние лапки неловко дернулись. Сон отступил, и я внимательно уставилась на паучка – нет, ничего. Показалось? Я отказывалась верить в бесполезность своих действий, и, боясь спугнуть удачу, шептала дальше. Бряк… Бряк… Бряк… Я старалась не обращать внимания на надоедливый звук, повторяя и повторяя заветные слова. Шевелится, или снова показалось, а может это был просто ветер?

Резкий, громкий грохот и звук разбитого стекла прервали мои сосредоточенные гляделки, я вздрогнула и обернулась. На полу возле входной двери лежали осколки разбитого стеклянного цилиндра, а в желеобразной жиже барахтался крохотный бесенок. Он неуклюже и дергано управляя своей костлявой тушкой, выбрался из лужи и начал потягиваться. Я так и сидела на стуле изумленно уставившись на происходящее.

– Какого беса? – только и смогла прошептать я.

Новый, живой обитатель комнаты недоверчиво покосился на меня и сверкнул зелеными бусинками глаз. «Видимо, я сплю…, да, точно сплю. Переутомилась и отключилась, вот прямо здесь, на этом стуле». Твердила я себе, наблюдая, как оживший декор бодро подпрыгнул и, подергав костяшками, оставшимися от крыльев, шмякнулся на пол. Раздосадованный бес внимательно изучил то, что от него осталось и злобно стукнул кулачком по полу, насупившись.

Пока я созерцала падение крылатого, по моей руке время от времени пробегала щекочущая дрожь. «Сон становился слишком реальным» – подумала я, переводя взгляд на руку. Писк вырвался случайно, а бумажная фигурка, уже ковыляющая по моей руке, была послана в недолгий полет. Подтянув к себе ноги, я не спускала глаз с пикирующего паука. Приземлившись на пол, он побрел под стол. Бес оживился, пища что-то воодушевляющее, он помчался на паучка, который не был столь рад предстоящему знакомству. И вот погоня началась: под стол, оттуда за коробки, под кровать, в открытую дверь ванной и тут же обратно. Внезапные гости преодолевали круг за кругом, пока я ждала, когда уже проснусь.

Видимо не сон! Я начала отходить от первого шока. Что же я натворила! Осознание не приходило постепенно, оно обрушилось на меня сплошной глыбой. Пожелтевшие листы не были фрагментом демонологических занятий, стоило догадаться, ведь все, что можно было изучить в демонологии – я изучала. Листы были из книги по некромантии, и хранитель не мог об этом не знать. Я в панике старалась придумать, что делать дальше. Оставлять мои творения здесь было нельзя – найдут и тут же отчислят, за слишком пытливый ум. Ну… если не казнят на месте. Соскочив со стула, проверила, чтобы дверь была заперта, вот только сторожа мне тут еще не хватало для полного счастья. Осколки – убрать, их здесь вообще не должно быть.

Засуетившись, я нарушила размеренные догонялки малышей. Они сначала внимательно наблюдали, как собранные осколки были отправлены в урну, а затем дружно решили помочь. Пока я искала тряпку, негодники опрокинули урну и растащили осколки, пряча их кто куда. С лужей я справилась быстро, оставалось вернуть украденные стекляшки. Под шкафом, кроватью, столом – прятали в самые труднодоступные места. Пока я тянулась за одним и оставляла без присмотра ведро – утаскивали пару осколков, в этот раз пряча надежнее. Бессмысленный труд! Я зарычала, высыпав на кровать из первой попавшейся коробки альбомы и тетради, решила возобновить догонялки. Негодники почувствовали неладное и кинулись в рассыпную. Беготня продолжалась долго и сопровождалась ушибами, уколами, грохотом мешавших мне вещей и кучей эмоциональных высказываний. Я одержала побуду, загнав двух незваных гостей в угол, и беспощадно заперла их в коробке, верх придавив книгами.

В спортивном костюме стало жарко, но я лишь закатала рукава и полезла за осколками. Тук-тук-тук. Дверь затряслась от злобного грохотанья.

– Ты что там устроила, а? Немедленно открывай или дверь вынесу! – голос сторожа был грозен.

Я побледнела, уставившись на шевелящуюся коробку, заложники которой явно были не согласны со своей судьбой. Все, мне конец!

Решение пришло внезапно – оно было конечно глупым, но на поиск другого у меня попросту не оставалось времени. Скинув с коробки альбомы, освободила заложников и тут же сунула их под кофту. Убедившись, что ничего нигде не торчит – пошла открывать. Ошарашенные негодники первые секунды неподвижно сидели под кофтой, осмысляя быструю смену клетки.

– Я сказал открывай! – Орал сторож, занесший обе руки для стука, видимо, чтобы окончательно разбудить всех.

Сделать из двери барабан не удалось, так как я тут же распахнула дверь, стараясь удержать на месте негодующих узников. Кофта зашевелилась, изошлась дерганными всполохами, а я витиевато крутила руками, предотвращая попытки бегства. Острые коготки беса то и дело прорывали футболку, оставляя не только дыры, но и царапины, тогда как паучок беспощадно щекотал. Я морщилась и давила в себе порывы кричать и смеяться одновременно.

– Это что еще такое? – Сторож выпучил глаза и побагровел.

– Птица – Пискнула я, ловя вываливающегося беса.

– Питомцев держать вздумала? А ну, давай сюда! – рявкнул сторож, ринувшись вырывать добычу прямо у меня из-под кофты.

Я возмущенно отпрыгнула, бережно поправив кофту. Бес и паучок немного сбавили напор, видимо, их тоже не устраивало оказаться в руках у сторожа.

– Птица это! С окна залетела! Долго ее ловила… Вот ее поймала, сейчас пойду выпускать. – тараторила я, казалось, вполне складную историю.

– Давай сюда свою птицу!

– Вы что? Вырвется же, все общежитие поднимет. Я сейчас сбегаю и выпущу.

Сторож дернулся ко мне, но я отступила еще на шаг. Он сейчас меньшая моя проблема, если потребуется – выйду с боем. Он рассержено топнул ногой, и окончательно вскипел.

– Выйдешь из комнаты – выселю! Не пущу больше сюда! Комната, щелк, и закроется. Терпенье мое лопнуло, дорогуша.

Я быстро окинула взглядом комнату, схватила сумку, злополучный сверток пожелтевших листов и, обойдя злобного мужичка, вышла из комнаты.

– Чтоб ноги твоей в общежитии больше не было! – кричал мне в спину разъяренный сторож.

А я пыталась сдержаться. Это все как-нибудь утрясется, к тому же выселение – не самая моя большая проблема. Эх, а я ведь только начала комнату делать уютней. Свежий уличный воздух вселял уверенность. Я даже осмелела и позволила узникам высунуться из-под кофты. При этом конечно предупредила, что если они себя обнаружат – смерть, без права на повторное воскрешение, причем это касалось нас троих. Оба понимающе затряслись и стали внимательно озираться по сторонам.

И конечно же я шла в библиотеку – то место, где я ждала найти ответы, ой как ждала. И ждать пришлось немало. Хранитель, наверное, сейчас довольный спит у себя в комнате, а я мечусь по библиотеке в надежде найти книгу по некромантии. Не нашла – оно и понятно, кто же будет держать на виду такой опасный источник знаний. Я рассержено упала в кресло, уцепив первую попавшуюся книжку. «Килиар – мир без жалости». То что надо, раз уж не нашла некромантию, в сотый раз почитаю про демонов. Я даже не знала, что меня злило больше всего, то что мне подсунули листы из запретной литературы, и я по наивности своей решила приступить к практике. Или то, что меня разрывает дикий интерес к неизвестной магии, которая к тому же является запретной.

Мои попутчики удивляли меня совей меланхоличностью и спокойствием. Паучок нахально забрался на стол и, сложив небрежно лапки, задремал. А бес лениво рассматривал огромные стопки книг. Время тянулось, каждая прочитанная строчка давалась с трудом, все мои мысли разбегались, а голова нещадно гудела. Я взяла карандаш и начала рисовать – нервозность отступила. Каждая прорисованная линия – один свободный вдох. Конечно же это будет снова он, я даже не сомневалась. Необходимо было лишь вернуть ясность мысли, а набросок помогал сделать это быстро. Я увлеклась: растушевка, тени, четкие выраженные черты, зарисованный фон – все это уже был не просто набросок, а целая картина. Слой за слоем нанося штриховку, я медитировала.

– Кириана… У тебя получилось? – неуверенный голос хранителя сбил меня с темпа, и острый карандаш оставил небрежный след.

– Бес тебя дери… – раздосадовано выругалась я, видя, как небрежная черта ужасно портила картину.

И только через несколько секунд я поняла, что спонсор моих сегодняшних бед стоит прямо передо мной. Я отвлеклась от картины, а карандаш спешно спрятала в сумку. Злость, отступившая на время рисования, вновь вернулась, захлестывая меня.

– Что вы мне дали? – я старалась как можно четче и спокойнее выговаривать слова. – Зачем? Зачем вы мне это дали? Что я вам плохого сделала? Как вы могли сделать из меня некроманта? Вы что смерти моей желаете?

С каждым новым вопросом слова сливались в единое хныканье. Я хлюпала носом, задавая бессмысленные вопросы. Господин Риус неохотно отвлекся от изучения воскресшего беса, который, кстати, был весьма не против, чтобы его изучал хранитель, и изумленно уставился на хныкающую меня.

– Кириана, я не смерти тебе желаю, а спасти пытаюсь…

Меня распирало от возмущения, оправдывать такой поступок моим спасением было слишком.

– И, наверное, поэтому дали то, за что меня убьют?

– Никто тебя не убьет, если не узнает, – мне было обидно слышать его оправдания, хотелось оборвать на полуслове, но он просил молчать. – Успокойся, просто сядь и выслушай меня.

Я вытерла набежавшие слезы, погладила паучка, который заботливо щекотал меня по руке и внимательно уставилась на хранителя. Он одобрительно кивнул.

– Я не хочу причинить тебе вред, наоборот, могу дать то, что поможет на инициации. Да ты и сама видишь, что знаний демонологов тебе недостаточно. Все твои попытки подчинить кого-то провалились, но только потому, что ты пробуешь не те методы. Я долго наблюдал за тем, как ты мучаешься, вдалбливаешь в себя теорию, заучиваешь все формулировки, знаешь наизусть все тонкости мастерства демолнологов. Но все это только отнимает драгоценное время.

Он остановился, мельком взглянул на нарисованную картину, замялся, отведя глаза в сторону, а затем продолжил:

– Кириана, не я сделал тебя некромантом… Я знаю, что услышать такое непросто, но посмотри на воскрешенного тобой беса. Он живой, двигается и совсем не нуждается в твоем контроле. Ты вдохнула жизнь в него. Я не делал из тебя некроманта, ты всегда была некромантом.

– Нет, нет… Нееет, – тихо забубнила я, подскочив со стула. – ОООО, нет, я демонолог, демонолог. Я просто неудачливый демонолог. У… У меня просто все валится из рук, и я слишком слаба, нет, нет какой же из меня некромант?

Я дергано бродила по библиотеке, стараясь вернуть свою твердую уверенность в том, что я просто сильно неудачливая. Хранитель дал мне время, не вмешиваясь в сумбурный монолог. К слову сказать, заняться ему было чем: бумажный паучок и бесенок охотно позировали ему для изучения.

– Я же не безликая? – резкая и гениальная мысль заставила меня остановиться. – Я не могу быть некромантом, а то, что я воскресила кого-то: так это случайность и только.

Господин Риус даже не отвлекся от изучаемых живых экспонатов.

– Вопреки существующему убеждению не все некроманты безлики. Существует вероятность появления детей ничем не отличающихся от демонологов. Слишком многие об этом забывают, ошибочно полагают, что абсолютно любого некроманта можно обнаружить в два счета. Но на самом деле все не так просто, ведь безликость не является основным признаком. – Его завораживающе мягкий голос успокаивал, истории, рассказанные им, хотелось слушать бесконечно, но они не отвечали на вопросы, а только формировали новые. – Я встречал разных: безликих, с личиной и многоликих, но все они были некромантами.

Он поднял глаза на меня и улыбнулся.

– Ты можешь годами твердить, что ты демонолог, и выискивать сотни доказательств, но все это разобьется в пыль, ведь перед нами живое доказательство твоей силы.

Я набрала воздуха, желая вновь напомнить о случайности и сильной своей упертости, но хранитель меня опередил.

– Демонологи не способны оживить, они способны подчинить и контролировать, но не дарить жизнь. Это не случайность, Кириана – это подтверждение твоей силы, которая меня сейчас впечатляет.

– Не нужно мне эта сила – обиженно топнула я, а затем обреченно выдохнула. – Разве у меня мало проблем, ну почему? Как? Как мне перестать быть некромантом, как отдать эту силу и вернуться к своей обычной жизни?

Господин Риус рассмеялся. Это был чистый, искренний смех, который мог бы заразить любого, будь ситуация немного иная.

– Помниться мне, кто-то еще сегодня отчаянно искал возможность стать сильнее, чтобы защитить себя. И вот сила тебе дана, но она не угодила – нужна другая. – Просмеявшись он стал серьезней. – Я понимаю, что это не то, что ты искала. Знаю, что она усложнит итак непростую жизнь, вот поэтому и не хотел говорить. Поэтому и молчал, надеясь, что ошибаюсь. Но я не ошибся – ты некромант, и тебе это необходимо принять. И, да, принять и открыть силу надо быстро, так как от нее зависит твоя жизнь.

Он замолчал, а я не знала, что можно добавить. Некромант, я некромант, даже в мыслях произносить было страшно. Тишина давила, господин Риус не спешил вести светские беседы, давал мне время все обдумать. Я вернулась к картине. Шик-шик-шик, карандаш приятно шуршал по бумаге, заканчивая задуманный образ. Небрежная линия была успешно замаскирована, а образ завершен. В нарисованных глазах я искала поддержки и понимания, но казалось они полны осуждения. Некромант… Что в этом может быть гордого и великого?

– Господин Риус, – несмело окликнула его я. – Вы сказали, что давно догадывались, что я некромант, так почему не рассказали всем? Почему вы мне помогаете, а не ненавидите, я же враг?

Хранитель внимательно посмотрел на меня и тяжело вздохнул.

– Скажи мне, Кириана, когда ты сейчас узнала, что ты некромант, тебе захотелось убить меня или ненавидеть так сильно, как только можешь?

– Ннет… Что вы. Я. Мне стало стыдно. Наверное.

Хранитель медленно подошел ко мне, взял за руку и заглянул в глаза.

– Ты – некромант, и этого не стоит стыдиться, не стоит себя ненавидеть. Ведь это также абсурдно, как если бы ты ненавидела себя за то, что ты девочка. Глупо и бессмысленно. Но я понимаю тебя, в тяжелые времена мы не задумываясь ненавидим названного врага и все, что с ним связано. Просто так легче. Но разве все некроманты кровожадны и безжалостны? Нет, также, как и демонологи. Все это мифы и обманы, которые помогают нам выжить и сплотиться, но это лишь до того, пока мы не знакомимся с врагом. Ты, например, добрая и милая девочка с которой случилось много плохого, но отчаянное чувство справедливости и сочувствия тебя так и не покидает. Подумай об этом.

Он отпустил руку и удалился вглубь библиотеки, исчезая за ее темными шкафами. Хранитель был прав – невозможно перестать думать о том, что некроманты воплощение зла, так как только об этом и говорят. А теперь я одна из них, тех, кого ненавидят больше, чем спасенных. Интересно, как остальные справляются и все ли спасенные демонологи? Но если я некромант, то зачем меня нужно было спасать, сжигая деревню? А что если я не одна такая, получается войну развязали напрасно? Накатила печаль, вспомнила, как нас использовали на торжествах в качестве ходячих экспонатов. Каждый старший дом старался блеснуть достижениями своего «питомца». И несмотря на то, что я была самая неспособная, всегда собирала возле себя толпу, которой было любопытно поглазеть на ПЕРВУЮ спасенную и свидетельницу гибели принца Аверуса. Я посмотрела на отставленную картину: четкие черты все также обрамляли довольно симпатичное лицо, небольшие костные наросты ни портили, а скорее усиливали выразительность лица. А глаза – прожигали. Что же случилось в тот роковой день, неужели он погиб из-за меня? Я впервые за все восемь лет так сильно хотела узнать правду, что добровольно погрузилась в тягостные воспоминания. Трудно было смириться с тем, что, возможно, все, что я знала раньше – неправда, а нужные ответы как-то очень удобно исчезли у меня из памяти.

Шлеп! Грохот вернул меня в библиотеку. Передо мной лежал огромный талмуд.

– Не время предаваться воспоминаниям, – понимающе пробубнил хранитель. – Все это тебе предстоит изучить.

Размер книги внушал страх. Я не справлюсь, уж точно не за месяц. Меня охватывала паника: все это время я училась знаниям, которые не помогут и вот сейчас держи… Будь добра освой, чтобы не умереть. Я жалобно покосилась на господина Риуса.

– Мне и за год не освоить все это, – подняв тяжеленую книгу, продемонстрировала ему объем материала, на случай, если он подзабыл.

А пролистав несколько страниц, поникла еще больше: мелким, убористым подчерком листы были исписаны так, что пустого места просто не оставалось.

– Тебе и не надо сейчас изучать все, надо только найти то, что поможет выжить в килиаре при инициации, а уж потом остальное.

– Ааа… Как я пойму, что именно мне необходимо.