Цитаты из книги «Любовные письма великих людей. Женщины»

И если стоит тебе войти в комнату, как меня словно охватывает пламя, если от твоего прикосновения у меня бьется сердце, если в твоих объятиях я лишаюсь дара речи, потому что все мои слова превращаются в судорожную пульсацию, а мои мысли – в золотистое сияние, зачем мне бояться твоих насмешек?

думаю, ты все-таки любишь меня, ибо, позволь мне сказать со всей искренностью, я верю, что заслуживаю твоей нежности, потому что я верна и степень моей чувствительности можно видеть и наслаждаться ею.

Воспоминания заставляют мое сердце стремиться к тебе, но не воспоминания о твоем лице дельца, хотя я не могу всерьез сетовать на усилия, которые внушают мне уважение или, скорее, каких мне следовало ожидать от тебя. Нет, передо мной твое честное лицо, смягченное нежностью, слегка… уязвленное моими капризами, и в твоих глазах светится взаимопонимание. Тогда твои губы становятся мягче мягкого, я прижимаюсь к твоей щеке и забываю обо всем. Я не исключу из этой картины колорит любви, розовое сияние; воображение, кажется, расплескало его по моим щекам, ибо я чувствую, как они горят, и слеза восторга блистает в моих глазах, взгляд которых был бы обращен на тебя, если бы признательность к природе, сделавшей меня такой восприимчивой к счастью, не усилила бы вызванные ею чувства. На минуту умолкаю.

Нас разделяет огромное расстояние, поэтому мне кажется, что время тянется бесконечно

Но если Вы любите меня, а я верю, что воистину любите, Вы не оставите меня, ибо, если бы у Вас не было и половины средств, что Вы имеете, я не покинула бы Вас, даже если бы мне пришлось заниматься самым тяжким трудом, на какой только способна женщина.

Если же Вам угодно узнать, как поживаю я, то я отнюдь не в добром телесном и душевном здравии и не пребуду в них, пока не получу весточку от Вас.

Кэтрин Мэнсфилд – Джону Миддлтону Марри

Джейн Уэлш (Карлейль) – Томасу Карлейлю (2 июля 1844 года, отправлено из Ливерпуля) Право же, дорогой, Вы уже смотритесь так, словно Вы почти несчастны! Я не хочу доставлять Вам физические страдания, только нравственные, как Вы понимаете. И когда я слышу, как Вы пьете ночью кофе, я вовсе не злорадствую, а расстраиваюсь. Любопытно, насколько менее комфортно я чувствую себя без Вас, хотя это я Вас покинула, а не Вы, как это обычно бывает, оставили меня. С тех пор как я прибыла сюда, я часто думаю, как я могу даже в порыве гнева говорить о расставании с Вами навсегда. Ибо, конечно, если бы я собиралась оставить Вас сегодня на таких основаниях, то непременно вернулась бы назавтра посмотреть, как Вы восприняли это.

Моя любовь к тебе сегодня так глубока и нежна, что выплескивается из меня наружу.

На этот раз более ни слова, и да хранит Вас Святая Троица, а я молю не показывать это письмецо никому из ныне живущих, кроме как Вам самому.