Глава 5

Утреннее появление Винсента застало меня еще в кровати. Пока я сонно протирала глаза и по едва порозовевшему небу пыталась сообразить, который сейчас час, он уже бодро водрузил на подоконник заставленный снедью поднос. Причем капитально так заставленный!

Помимо тарелки с яичницей и беконом мне предлагалось отведать внушительное количество булочек с джемом и пару картофельно-мясных пирогов. А морса вместо стакана мне принесли целый графин.

– Спасибо, конечно, но в меня столько не влезет, – сообщила я очевидное.

– Влезет, влезет, – бодро отмахнулся Винс. – Это тебе на весь день. Надеюсь, ты помнишь, что выходить из номера нельзя?

Я коротко кивнула.

– Вот и отлично. Тогда ешь, отдыхай, к вечеру вернусь, – заключил Винс и, попрощавшись, быстро вышел.

Проводив следователя взглядом, я выпила тоника и направилась в душ. Сполоснувшись, вытащила из сумки легкое сменное платье – не в брюках же весь день сидеть? А переодевшись, затолкала в себя яичницу и попыталась последовать совету об отдыхе. Даже в кровать с ногами забралась, но – увы. Ни сон, ни даже легкая дремота не шли. В голову непрестанно лезли различные мысли, одна хуже другой. К примеру, о том, что Винсенту ничего не стоит бросить такого неперспективного клиента, как я.

Конечно, я старательно отмахивалась от этих глупостей, но…

Но все же стоило признать: я слишком мало знала о Винсенте, чтобы безусловно ему доверять. Ведь вряд ли легенда, которую следователь выдал тетке об отце, ведущем свое небольшое кузнечное дело, правдива. О том, что они всего добивались сами… хотя, пожалуй, последнее, может, и верно: уж слишком у Винсента характер настойчивый. Видно, что привык принимать решения сам, а не перекладывать на других.

Вот только сильный характер, хорошая обувь, манеры и знание этикета – это еще не показатель порядочности. Так что довериться пришлось, но опасения остались.

К обеду, на четвертой нервно сгрызенной булочке, я все же сделала вывод, что бросать меня Винсенту смысла нет.

«А вот выдать антиквару – вполне, – неожиданно промелькнула мысль. – Особенно если ему предложат выкуп… вот и деньги будут».

Я резко мотнула головой. Нет, вряд ли. Не может Винсент быть настолько двуличным.

И съела последнюю булочку с джемом.

Пожалуй, реальный повод для беспокойства был лишь в том, что следователь не найдет всего необходимого для ритуала. В конце концов, он честно признал: информация закрытая, чтобы ее достать, нужны связи. А, несмотря на браваду, вряд ли у бедного следователя на самом деле настолько все схвачено. Скорее, Винсент просто пытался убедить в этом меня.

Чем больше сгущались сумерки за окном, тем меньше становилась надежда на то, что моему партнеру улыбнулась удача. Так что, когда Винсент ввалился в номер, шумно дыша и лучась самодовольной улыбкой, я уже не знала, куда себя деть.

– Я все нашел! – с порога заявил он, демонстрируя небольшой заплечный рюкзак. Рюкзак тихо звякнул содержимым, и Винсент бережно придержал его рукой.

– Замечательно! – из груди вырвался облегченный вздох.

– Собирайся, одевайся. Нам спешить надо. Закат уже, а нужно чтоб ночное солнце на восходе было.

– Ночное солнце? – переспросила я, подскакивая с кровати.

– Луна. Так ее в старых магических трактатах называют. Поэтично, да?

– Да, – я кивнула, быстро обулась и оправила платье. – Все. Готова.

– Отлично, – Винсент закинул вновь звякнувший рюкзак за спину. – Постарайся идти быстро, ладно? Время – дело такое. Оно ждать не умеет.

Я вышла в коридор и, обернувшись, увидела, как следователь запирает входную дверь, приложив большой палец к замочному кристаллу. Подняв голову, он встретился со мной взглядом, ободряюще подмигнул и двинулся к лестнице. Унимая неожиданную слабость в ногах, я сделала глубокий вздох и пошла следом.

У городской стены мы оказались, когда от солнца остался лишь самый краешек. Стражник на воротах скучающе взглянул на протянутые следователем документы, считывающий ауру кристалл, и коротко кивнул, разрешая пройти. Правда, Винсент чуть задержался, что-то сунув стражнику в ладонь и прошептав пару фраз. Тот сально ухмыльнулся, перевел взгляд на меня и одобрительно цокнул языком.

– Ну, так как? – уточнил Винс.

– Отчего ж не пойти навстречу хорошему человеку. Любовь-то она всякие штуки подвернуть норовит, – сержант сунул руку с тем, что дал ему Винсент, в боковой карман. Обратно рука вернулась уже пустой. – Только как возвращаться-то будете, меня покличете. Торай меня зовут. И учтите, что в пять у меня смена…

– Не переживай, – Винсент хлопнул его по плечу. – Раньше обернемся.

– Я б не обернулся, коль такая оказия выдалась, – хмыкнул стражник и, развернувшись, направился к привратной караулке.

А Винсент в три шага вновь оказался рядом со мной и слегка подтолкнул в плечо, безмолвно говоря, что надо поспешить.

– Что ты ему сказал? – полюбопытствовала я, выходя за ворота.

– Да так. Ничего. Что, мол, очаровал тебя, заезжую, а в гостинице муж твой пьяный остался. Вот и хотим мы за городом воздухом свежим подышать, да на звезды посмотреть. Романтично. Вдвоем.

Я хмыкнула. Объяснение он и впрямь подобрал хорошее.

А потом мы направились по растоптанной дороге в сторону темной полосы леса, за которую садилось солнце.

До леса было недалеко, но Винсенту явно требовалось что-то подготовить, так как темп он задал немаленький. Что именно – спросить возможности не было. В попытках примерить шаг к его широкой поступи мне приходилось почти бежать.

Пока шли по дороге, это было еще терпимо. Куда хуже стало, когда мы свернули в подлесок. Я всегда считала, что хуже теплого коровьего молока с пенкой быть ничего не может. Путь в платье по ночному лесу убедил меня в обратном. Казалось, каждая проклятая ветка росла здесь именно для того, чтоб зацепить меня за подол или запутаться в волосах. А уж если совсем повезет, то ткнуть прямо в лицо. Я сердито шипела, загораживала лицо руками и с каждым шагом все больше понимала, что тоненький ситец этот поход не переживет. И по возвращении, скорее всего, его надо будет просто выкинуть.

«Если я вернусь…»

Короткая, резанувшая сознание мысль, заставила сердце сжаться в дурном предчувствии. Однако сразу после этого по ногам больно хлестнула сырая ветка. Паника, не успев толком возникнуть, вновь сменилась раздражением и досадой. Вот почему я не надела брюки, а?

А Винсент все не сбавлял шаг. Причем его почему-то ветки не трогали, со злобной радостью отыгрываясь на одной мне. Вот где справедливость, а?

Да, да, да! Я жалела себя. И с каждым новым ударом очередной ветки, жалела все сильнее.

Однако всему приходит конец. И когда я, в очередной раз получив но лицу веткой, отвлеклась на то, чтоб не запнуться о торчащий из земли корень, Винсент резко остановился. Затормозить не успела и уткнулась ему в спину. А когда выглянула из-за плеча, обнаружила, что перед нами раскинулась небольшая, шагов в десять-пятнадцать поляна, залитая светом восходящей луны.

Я оглянулась. Темный лес стоял сплошной стеной, без единого просвета. М-да, не будь у меня дара прорицателя, я бы отсюда точно не выбралась. Узнать в такой темнотище, где находится Сердар, можно только магией.

– Вот это место, пожалуй, подойдет, – изрек Винсент.

– И что теперь? – уточнила я.

Следователь обернулся и кивком указал на видневшееся неподалеку полусгнившее бревно.

– Присядь пока. Отдохни. Настройся. А мне надо тут по-быстрому место подготовить, – он ободряюще улыбнулся. – Не волнуйся, это не займет много времени.

– Да какие тут волнения, – я независимо пожала плечами, стараясь задавить это самое беспокойство на корню, и присела на ствол, давая отдых гудящим ногам.

Взгляд вновь скользнул по лунной поляне. Она лежала передо мной, словно древний алтарь, на котором приносили жертвы, вымаливая у Богов помощи или кары для обидчика.

А что просить мне? Наверное, все-таки помощи. Уж с божественной-то помощью с врагами я и сама разберусь.

Винсент, тем временем, вышел в центр полянки и положил заплечный рюкзак на землю. Снова звякнуло. Следователь быстро осмотрелся, словно что-то прикидывая в уме. Затем кивнул сам себе, посмотрел на поднимающуюся луну и вытащил из рюкзака несколько стержней с узкими, мерцающими фиолетовыми сполохами кристаллическими навершиями.

Расставив их по кругу на равном удалении от центра поляны, Винсент вернулся к рюкзаку и пояснил:

– Маскировка. Чтобы обряд кто-нибудь случайно не засек. Средней паршивости, конечно: кристаллы удалось достать только уже изрядно попользованные. Но тут не столица все-таки, и сильных магов быть в округе не должно. Так что, думаю, сойдет.

Следующим на лунный свет был извлечен кинжал в ножнах. Винсент выпрямился, рывком обнажил лезвие, а ножны отбросил в сторону. После чего направился на противоположный от меня конец поляны и скрылся в зарослях.

Вскоре оттуда послышались звуки рубки.

– Ты там деревья, что ли, валить решил? С ножом своим? – громко спросила я, не поднимаясь, впрочем, со своего места.

– Ветви крепкие нужны, – прозвучал ответ. – Не отвлекай меня пока, пожалуйста.

Ну, не отвлекать так не отвлекать.

На меня навалилась странная апатия ко всему происходящему. Куда только делось возбуждение от ночной прогулки? Веки стали словно свинцовые, вновь стала наползать усталость.

«А я с собой даже тоника не взяла», – с равнодушием укорила себя я, изо всех сил стараясь удержать глаза открытыми. Передернула плечами, чтобы хоть немного прогнать внезапную дремоту. И тут из зарослей возник мой спутник.

Кинжал Винсент нес в левой руке, а в правой держал на плече четыре, примерно в три пальца толщиной, ветки. Длинные, вполовину моего роста, и уже очищенные от листвы и сучков.

Вернувшись в центр поляны, он сложил нарезанные ветки около рюкзака и, отступив на пару шагов, подбросил вверх кинжал. Тот блеснул отраженным светом Луны, сделал полный оборот в воздухе и вонзился в землю, в полушаге от Винсента.

Следователь удовлетворенно хмыкнул. Потом взял одну из ветвей и, сделав два широких шага в сторону от кинжала, с размахом вогнал ветку себе под ноги. Точно также он поступил и с тремя остальными ветками, считая шаги и что-то шепча себе под нос.

В результате получился практически ровный прямоугольник огороженной ветками земли, с торчащим в центре кинжалом.

«Прямо как будто могилу разметил» – подумалось мне.

А Винсент достал из рюкзака четыре небольших камня, по виду больше всего похожих на необработанный гранит. И, подходя к каждой торчащей из земли ветке, начал водружать на них камни. При этом делал оглаживающее движение рукой, и камень замирал, даже не делая и попытки упасть.

Установив подобным образом все четыре камня, следователь вернулся в центр, выдернул из земли кинжал и вытянул из рюкзака небольшую склянку. Оглянулся на меня, улыбнулся, подмигнул. Не переживай, мол.

Ага, не переживай…

Выдернув пробку, Винсент пролил немного темной жидкости на клинок. Та, на удивление, не стекла с лезвия, как ей было бы положено. Вместо этого впиталась, тихо шипя, словно кинжал был раскален.

Вернув склянку в рюкзак и отбросив его к краю поляну, следователь начал чертить острием кинжала линию от одной палки к другой, отмечая границы прямоугольника. И хотя острие едва касалось земли, та вспучивалась и начинала светиться бледно-зеленым. Казалось, что в этом месте был закопан мощный источник света, и, взрезав землю, Винсент открыл ему путь.

Очертив подобным образом три грани и оставив ту, которая была ближе всего ко мне, следователь повернулся и призывно махнул рукой.

– Иди сюда. Все готово, не бойся.

Я поднялась с дерева и подошла к нему. Легко сказать «не бойся», а вот последовать этому совету явно труднее. Меня, вопреки его совету, начал бить нервный озноб. Да так, что пришлось изо всех сил сжать кулаки, чтобы Винсент не увидел. Но он все равно заметил. Понимающе вздохнул и сказал:

– После того как ты ляжешь в центре, я замкну кинжалом границу. И как только сделаю это, обряд начнет действовать. Не хочу врать, что тебе придется легко, но ты сможешь это выдержать. Да и выбора у нас, как понимаешь, нет.

Глубоко вздохнула и уточнила:

– Что меня ждет-то?

– Честно говоря, не знаю, – Винсент пожал плечами. – Про переживания и ощущения того, на кого направлен ритуал, в трактате ничего не говорилось. Говорилось лишь о результате. В первом случае ты обретешь полный контроль над своей темной сутью. Она не даст убить тебя смертельному проклятью, так как они оба одного корня, а одинаковые заряды, как тебе известно, отталкиваются…

– А во втором случае?

– А во втором… Ну, твоя человеческая суть не примет темную кровь.

– И?

– Если коротко, твоя кровь вскипит и разорвет каждую вену в теле.

Винсент с тревогой взглянул мне в глаза.

– Да уж, полегчало, – я попыталась улыбнуться, но, кажется, вышло жалко. – И каковы шансы?

– Не такие уж и плохие, – сообщил он. – Если б у нас было больше времени на подготовку, и обряд проводил заклинатель из темных магов, я бы сказал, что половина на половину. А в нашем случае – чуть меньше…

Я аж задохнулась от возмущения:

– И это ты считаешь неплохим шансом?!

Странно, но от подобной новости страх исчез совершенно. Вот что адреналин делает!

– По сравнению со всем остальным, да, – Винсент положил мне руку на плечо и слегка подтолкнул в центр очерченного места. – Без пробуждения темной крови шансов у тебя нет совершенно.

– Ладно. Ты прав, я все понимаю, – я вышла в центр и обернулась. – Что дальше?

– Ложись. И просто лежи. Тебе надо будет вытерпеть ритуал, не лишаясь сознания и не допуская мысли о том, что ты хочешь все прекратить. – Он нагнулся, готовясь последним росчерком кинжала закрыть границу, и добавил: – Ногами в мою сторону повернись.

Я послушно легла, вытянувшись на неприятно отсыревшей траве. Сверху, с чистого ночного неба на меня глядела почти полная Луна. Скосив глаза, я увидела, что Винсент прочертил последнюю линию, и бледно-зеленое свечение охватило место ритуала полностью.

Но даже если бы я не видела этого, то поняла бы в любом случае. Как только граница замкнулась, тело ощутило легкое давление, словно на меня сверху положили невидимый матрац. Уши заложило, а глаза, наоборот, широко открылись. Попробовала моргнуть – не получилось. Меня сковало странное оцепенение.

Я отстраненно смотрела, как Винсент обходит место ритуала, громко произнося слова заклинания. Подходя к каждой воткнутой в землю ветке, он касался кончиком лезвия водруженного на нее камня. От этого каменная поверхность тотчас наливалась алым свечением. Даже лежа на прохладной земле, я ощущала жар, исходящий от камней.

Винсент же, озаренный багровыми сполохами, активировал все четыре камня и остановился в паре шагов от моей головы. После чего развел руки в стороны и поднял лицо к небу.

Правая его рука сжимала кинжал, направленный острием вниз, а левая начала медленно подниматься все выше. Наконец, пальцы сложились в какой-то знак, указывая точно на Луну. Заклятие, которое он не прекращал читать ни на мгновение, в этот момент, казалось, достигло своего пика.

Теперь Винсент почти кричал и с трудом, медленно притягивал с неба что-то незримое, но неимоверно тяжелое. На его лице проступила испарина, а затем левая рука рванулась вниз, как будто невидимый небесный канат сдался и лопнул.

И, одновременно, от волны дикой, нестерпимой боли мое тело выгнулось дугой.

Я заорала. В тело словно вцепились сотни острейших крючков, раздирая его на части. Во рту появился солоноватый привкус крови – кажется, я прокусила губу и не почувствовала этого.

А боль все нарастала. Хотелось скрючиться, чтобы хоть как-то уменьшить распад тела на кровавые ошметки. Но в тот же момент вокруг взметнулись тонкие прочные корни и рванулись ко мне, оплетая запястья и щиколотки ног. Намертво притягивая их к земле и не давая пошевелиться.

От непрерывного крика горло не выдержало, и голос пропал. Теперь я могла лишь хрипеть. Судороги колотили непрерывно, голова непроизвольно билась о мягкую землю. Если бы я лежала на чем-то более твердом, то на этом наш ритуал бы и закончился. Я бы просто разбила себе затылок.

Я не видела никого и ничего, лишь багровый туман перед глазами сплетался в причудливые и кошмарные фигуры. Странные демонические лица проплывали перед внутренним взором. Кривляясь, шипя и рыча, они что-то пытались сказать. Но язык этот был мне незнаком, сливаясь в общий шум и становясь частью опутавшего кошмара.

А воздух вокруг уже буквально кипел. Его жар разрастался и во мне, превращаясь в раскаленный слиток железа. Казалось, что огонь охватывает меня изнутри. Неужели это конец, и я вспыхну сейчас словно комок бумаги, брошенный на горячие угли?

– Нет!!! – протестующий вопль спекся в сухом горле.

И тут напряжение достигло пика. Сознание рванулось вверх, покидая измученное тело, и я внезапно увидела себя со стороны, окутанную багровым туманом, с широко открытыми, наполненными безумием глазами, изогнутую неестественной дугой. Казалось, позвоночник не ломался еще только потому, что руки и ноги были крепко прижаты к земле.

Каждый видимый сантиметр кожи был покрыт жутким узором из артерий и вен, от больших до самых маленьких. Они взбухли и теперь причудливой черной татуировкой покрывали мое тело. Вот черный узор проступил на шее и пополз по лицу…

«Откажись…»

Что?!

Я вдруг осознала, что существа из моего кошмара находятся совсем близко.

«Откажись. Твой дух будет свободен. Ты не вернешься в это тело, не вернешься к мукам…»

Теперь я понимала, что они шепчут.

«Это конец… Ритуал пошел не по тому пути. Откажись…»

Конец?!

То, что составляло мою душу, словно сжалось в одну пульсирующую точку боли и одновременно гнева. И именно гнев не дал мне сдаться.

Нет!!!

Моя душа рванулась, разбивая калейдоскоп морд, лиц, шепота и обещаний, со страшной скоростью врезаясь в агонизирующее тело. Боль вновь накрыла меня, бросив в самое свое пекло. Но теперь все было по-другому. Теперь я контролировала эту боль, не давая ей ослепить меня.

Разум холодно и отстраненно отмечал все происходящие в организме изменения. Жар, охвативший меня, словно горячей волной вымывал из глубин естества что-то грязно-бурое, липкое, сочащееся ядом.

Смертельное проклятье… Оно не смогло выдержать пламя темной крови и теперь сгорало в очищающем огне, плюясь ядом и стараясь зацепиться хоть за что-то.

Тщетно. Древняя магия оказалась сильнее.

И наконец, очередным волевым усилием я заставила утихнуть судороги. Теперь я знала, что победила.

Татуировка вен побледнела, исчезая под кожей. Жар, опалявший меня изнутри, утих. Корни, опутывавшие руки и ноги, мягким пеплом осыпались на землю.

Багровое свечение становилось все тусклее, и через некоторое время я уже могла различить Луну, которая успела проделать немалый путь по небу.

Обряд завершился.

А потом меня рывком приподняли и, прижав к губам склянку, приказали:

– Пей.

После чего почти силой влили в горло какую-то горькую гадость, заставившую желудок протестующе сжаться.

Однако благодаря зелью сведенные судорогой мышцы чуть расслабились, и уже через пару минут с помощью Винсента я смогла сесть. Правда, подняться все же не получилось, так что Винс просто подхватил меня на руки и перенес к бревну. А, усадив, серьезно спросил:

– Ты как?

– А сам как думаешь? – прохрипела я. Голос, похоже, сорвала напрочь.